Прошло 40 дней со дня гибели Георгия Кирпы. Прерванный рейс министра и человека

Не знаю, видел ли кто сорок дней назад, 27 декабря в 18.00, яркую звезду, которая, падая, отчетливо прочертила черное небо. Я не мистик и не фаталист, но подобное обязательно должно было произойти, ибо такая личность, как Георгий Николаевич Кирпа, не только оставила на земле широкую колею своих созидательных дел, но и глубокий след в сердцах и душах тех, кто знал его или рядом с ним работал. Не мог не оставить, ведь это был человек-глыба, человек-локомотив, интеллектуальная мощь которого всегда была направлена не на свое собственное возвеличивание, а на величие того, чему он посвятил свою жизнь. Я имею в виду прежде всего «железку». Позже, уже став министром транспорта, он начал с успехом и там торить новые пути. Но не успел…

Говорят, что контракты на профессии, как и браки, заключаются на небесах. А если так, то «железнодорожный» выбор, который сделал Георгий Николаевич, не был случайным. Хотя уверен, что он преуспел бы в любом виде созидательной деятельности. Природа наградила его особым даром: видеть и понимать то, мимо чего, как слепые, проходят большинство людей.

Великий философ Кант когда-то создал теорию познаваемого и непознаваемого миров, которые разделяет особая линия, названная им трансцедентальной. Так вот, Кирпа относился к той редкой категории личностей, которым было дано заглянуть за эту запредельную черту. Порой он откровенно злился на своих помощников и соратников: ставит перед ними какую-то крупную задачу, а они не могут во всем объеме охватить ее значение.

Это были только хорошие опытные специалисты да способные администраторы, и все. Хотя, наверное, Георгий Николаевич догадывался об этом, потому что не раз на совещаниях подчеркивал: прежде чем дать задание, он непременно обстоятельно продумывает, по силам ли оно тому или иному командиру, и только после этого требует его выполнения. Правда, эти задачи были всегда не из элементарной математики, а из высшей. Но иначе этот человек поступать не мог.

Я думаю, что не все его любили, хотя делали вид, что едва ли не поклоняются ему. Великий талант — он как монументальный памятник на площади: на него можно только смотреть снизу вверх, а дотянуться невозможно.

Могут сказать, что я гиперболизирую, а может, даже демонизирую его как личность. Мол, истинное значение ее можно оценить только спустя годы. Большое и малое видится на расстоянии, а по свежим следам выводы могут оказаться поспешными. Ведь невольно происходит психологическая аберрация.

Никакими заклинаниями его не вернуть. Поэтому природа, как бы смилостивившись, дает нам взамен ушедшего человека память о нем. Не случайно древние эллины, которые верили в потустороннюю жизнь, представляли ее в виде теней, обитающих где-то в недрах земли. Может быть, придет время, и мы научимся материализовывать своих близких и великих. А пока… беспомощно повторяем одну и ту же сакраментальную фразу: «В наших сердцах навсегда сохранится…»

Ему нужно было своей бьющей фонтаном энергией раздвигать пространство и время, совершать только огромное и масштабное, вторгаться со своими грандиозными проектами в, казалось бы, устоявшееся и несменяемое. Конечно, при таком невероятном творческом азарте нужно было уметь управлять людьми. У него это хорошо получалось, и когда под его руководством были десятки, сотни и тысячи, иногда и сотни тысяч. Его не смущали масштабы. Наоборот, казалось, он только тогда и жил, когда все это его искусной рукой и всезнающим мозгом приводилось в движение и из первоначального хаоса возникали блистательные дворцы его творений.

Конечно, далеко не всем это нравилось, ибо нет ничего инертнее человеческого материала. Одни отходили от такой бурно действующей фигуры в сторону, другие сопротивлялись, третьи становились не просто недоброжелателями, а врагами. Но воплощая свои идеи, надо подчеркнуть, государственного порядка, он как бы не замечал — скорее, старался не замечать — недовольных и обиженных, которые нередко больше думали только о себе и личных интересах.

Он не мог, да и не хотел остановиться. Он был всегда бойцом.

Получив назначение на должность генерального директора «Укрзалізниці» в 2000-м, он понимал, что предстоит сразиться по-настоящему, а полей для боя сразу оказалось несколько: финансовая нищета железной дороги и, как следствие, огромнейшие долги перед государством и своими работниками. Другим ристалищем были люди командного звания, которые не желали перемен, ибо финансы шли им в карман, а не на благо «железки». Третью дуэль нужно было начинать уже не с подчиненными, а с начальством…

Как известно, новый генеральный директор «Укрзалізниці» выиграл все эти стратегические сражения. Более того, он сумел вместе со своей командой изменить лицо железной дороги. Здесь нет места для детализации, ибо преображение общеукраинской магистрали стало свершившимся фактом.

Я всегда удивлялся, почему в этом незаурядном человеке так мало было заложено материала для самосохранения, учитывая полукриминальную обстановку в стране. Имею в виду не внешний «антураж» в виде двух охранников, которые часто сопровождали Георгия Николаевича. Но на том же столичном вокзальном комплексе, который он достроил и переделал, придав ему совершенно новый архитектурно-эстетический вид и обеспечив современный комфорт, Кирпа в то время появлялся два-три раза в неделю на планерки. Причем каждый раз — после десяти вечера. Проверял работу не по справкам и отчетам, совершая километровые походы по всем строящимся объектам, двигаясь нередко в темноте среди катакомб и штабелей строительных материалов, когда можно и без чужой «помощи» сломать голову. А ведь ему было хорошо известно, как жаждали сатисфакции те, кого он отлучил от вокзальной кормушки, и что они писали ему и говорили по телефону.

Но сейчас речь о его гражданских поступках. Помню, я работал тогда пресс-секретарем в «Укрзалізниці», ехали мы с Кирпой в вагоне-салоне в очередную рабочую инспекцию, и он тогда, разоткровенничавшись, сказал:

— А знаешь, еще осенью 2000-го меня хотели снять с должности…

Формальная причина заключалась в том, что новый глава железных дорог, в рекордный срок приведя в полный порядок вдрызг расстроенные финансы «железки», совершил благое дело: дал возможность детям бесплатно воспользоваться железнодорожным транспортом. Но приняв такое решение, Георгий Николаевич до конца не проработал юридическо-административные аспекты и тем самым нарушил какие-то пункты закона. Это вызвало, как ни странно, нездоровую реакцию прежде всего со стороны некоторых государственных мужей.

Почему-то когда железнодорожный транспорт влачил жалкое существование, а люди, работающие там, месяцами не получали своей крохотной зарплаты, эти мужи как бы не замечали происходящее. Более того, с сочувствием относились к прежней администрации «Укрзалізниці»: мол, ах, как тяжело выживать «железке» в этих рыночных условиях, государству надо ей подсобить финансовыми инъекциями.

А как только железная дорога — впервые в независимой Украине — проявила себя как самодостаточная сила и стала на глазах расцветать, как весной полевые цветы, она тут же стала чуть ли не бельмом на глазу…

Хотя, может быть, настоящая причина, почему не ко двору пришелся Георгий Николаевич, была другой. Уж больно яростно он до этого выражал везде свое мнение о том, чтобы какие-то подпольные группы приватизировали известный своей мощью Днепропетровский вагоноремонтный завод. Он считал, что этот завод должен стать основной базой при ремонте подвижного состава, а тут его прямо при всем честном народе перевели из государственного списка в частный. Кирпа по этому поводу даже ходил к Президенту страны и доказывал свою точку зрения. Он не мог не знать, что элита тесно связана между собой не только экономическими, но порой и родственными интересами. Получалось, что он как бы бился головой о стену. Но не отступал. Бился не за себя…

За много лет работы в прессе я не раз и не два встречался с людьми государственного ранга, с теми, кто занимал в обществе высокое общественное положение. Среди них было немало умных, способных и талантливых личностей. Но даже среди них Кирпа выделялся своей индивидуальностью. Он был какой-то особый, не похожий на других по интеллектуальному размаху, по яркости идей, умению быстро и грамотно воплощать их в жизнь. Не сомневаюсь, что если бы он выбрал артистическую профессию, то стал бы выдающимся певцом или музыкантом. Если бы занялся строительным делом, то наверняка был бы знаменитым зодчим... Бывают люди талантливые почти во всем. И все-таки, наверное, главный талант Георгия Николаевича — это управление огромными людскими конгломератами. Лидерству не научишься, если природа не наградила таким даром.

Все мы родом из детства. Поэтому пытался понять, какое же оно было у него. Честно говоря, не раз слышал от самого Кирпы — суровое и бедное. Отец умер, когда он был еще ребенком. Больная мать и тетка-инвалид. Рано стал зарабатывать хлеб для себя и своих близких. Отслужил в армии. Когда учился в школе, ничем особенным не отличался от других, да и в институте — тоже. Был он человеком дела, очень ответственным и серьезным, но таких людей много. А Кирпа один.

Это, наверное, как у вулкана — силы находятся внутри, и никто не замечает их, пока в один прекрасный день не произойдет толчок, дающий небывалый всплеск энергии. Прорвавшись сквозь земную кору, она уже не остановится. Только в отличие от вулканической деятельности, у этого человека энергетика постоянно била ключом, рождая вокруг себя новое, нужное и полезное… По крайней мере, я так представляю жизнь и дела этого незаурядного человека, даже при всех его ошибках и заблуждениях. Ведь творческий потенциал людей измеряют не линейками, как физический рост, а делами и поступками.

Поэтому, когда в прессе и на телеэкране еще во времена руководства Георгия Николаевича Львовской железной дорогой и позже, когда он стал командовать всей отраслью, особенно после назначения министром транспорта (а в последнее время и — связи), его время от времени атаковали отравленными стрелами лжи, я всегда думал, что это карлики воюют с Гулливером. И, как ни парадоксально, чем больше было успехов, тем чаще находились охотники за «скальпом» Георгия Николаевича.

И вот теперь, после этой трагедии, одним не хватило смелости честно сказать, как много сделал Кирпа для железной дороги Украины и как удачно начал преобразовывать другие коммуникации страны. Да даже если только принять во внимание те невероятные усилия, которые он предпринимал, чтобы построить первый национальный автобан Киев—Одесса, сколько он облетал стран, чтобы найти достойных инвесторов, сколько здоровья положил, чтобы «пробить» непробиваемость наших доморощенных высоких чиновников, сколько настойчивости, чтобы объединить свои и «чужие» строительные структуры в единый действующий конвейер!

И ведь только Кирпа посмел замахнуться на «неприкасаемые» земли Дунайского гирла, где окопались от экологии, которые, прикрываясь установившимися законами, пытались навсегда закрыть проход судов из Дуная в Черное море. А ведь под напором Георгия Николаевича их доводы рассыпались как карточный домик, и теперь страна получает первые миллионы от судоходства. Уже одно это дает право говорить о Кирпе как о созидателе и первооткрывателе, заслужившем уважение и признание народа.

Лишний раз я не упоминал бы об этих и других беспрецедентных по размаху акциях Георгия Николаевича, если бы некоторые наши политические и государственные трибуны уже сегодня, зная, что мертвые голоса не имут, не пытались бросить тень на доброе имя этого человека. А ведь он всегда верой и правдой служил Отечеству — и в советское время, и в новой Украине. Георгий Николаевич никогда не был политиком в том обличье, в каком многие себя проявляют.

Можно сказать, что он был рыцарем, и свой гражданский долг исполнял до конца. А когда посчитал, что оказался брошенным, когда ему показалось, что очутился в морально-общественном тупике, решил прервать свой жизненный рейс. Видимо, этот сильный человек иначе не мог.