ОКТЯБРЬ. БЕРЕЗОВСКИЙ

Практически целую неделю пишу о Березовском. С удовольствием. Березовский — один из моих любимых героев. Это в детских сказках нравится старый шарманщик Карло, выстругивающий себе наследника из случайно найденного полена, и оптимистичный Буратино, озабоченный бесконечными пиаровскими акциями. В жизни все же более ярок Карабас-Барабас, роль которого Березовскому очень идет. В отличие от прочих актеров российской политической сцены он играет вдохновенно, самоотверженно и в то же время постоянно наблюдает за собой со стороны. Это позволяет понять и самого Березовского, и то, что он собирается делать с новой «партией кукол», и то, что было решено на совещании директоров кукольных театров. Я признателен Березовскому именно за то, что, наблюдая за ним, лучше понимаю реальность. Лучше усваиваю уроки командной борьбы — когда каждый играет свою роль, внимательно следя за губами и руками режиссера, а в результате получаются выборы, акции протеста, парламент, правительство, газеты, суды, телевидение...

Именно наблюдая за чудесным перевоплощением Бориса Абрамовича из союзника либералов, помогающего созданию новых еврейских организаций, в союзника коммунистов, душой прикипевшего к православию, я наконец понял, с каким инструментарием следует подходить к сегодняшней российской политике. Из хаоса и надежд начала 90-х родилось удивительное феодальное государство с телевидением и Интернетом. Все, как было, скажем, во времена последних Рюриковичей — самостоятельные бояре, самодостаточность регионов, иллюзия самодержавной царской власти, когда монарх — почти Бог, но все же не правитель. Иллюзии царской свиты и реалистичность боярства, которое, однако, абсолютно не способно не то чтобы поступиться собственными интересами ради государственных, а просто не знает, что такое государственные интересы. Но все говорят о Руси и православии и кланяются в ноги царю-батюшке... Если бы во времена Василия Шуйского было телевидение, оно бы такое показало...

Теперь знаю, что больше не будет классических схем, унаследованных от горбачевских и ельцинских времен, когда было точно известно, кто с кем и почему. Конфигурации изменяются в зависимости от ситуации, борьба не на жизнь, а на смерть ведется уже не только между группировками, а нередко и в рамках одной группы. И все — под одеялом, все — без свидетелей. Только появление тех, кто не может обойтись без публичности таких, как Березовский, позволяет не только понять происходящее, но и написать, что происходит. А это уже немало.

К сожалению, не могу подойти с этим инструментарием к Украине. Поскольку если Россия вступила в феодальный период своего постсоциалистического развития, то Украина застряла в первобытнообщинном. Племенную борьбу очень тяжело анализировать, она вообще не поддается никаким законам политической логики, нередко приобретает ритуальный характер, пренебрегает даже вывесками современных общественных институтов... Если честно, то это задача для археолога, а не для публициста. Но я научусь, обязательно научусь...