Необъявленная революция, или Как шахтеры добыли… демократию

Прошло 20 лет после шахтерских забастовок 1989 года, прокатившихся по Кузбассу, Донбассу, Ростовской области, Днепропетровщине, Львовщине и Волыни. Для многих они стали предтечей краха тоталитарной коммунистической системы, приведшего к распаду Советского Союза и образованию на его руинах новых суверенных государств. Хотя изначально цель этих протестов заключалась в улучшении экономической ситуации в стране, где стремительно снижался уровень жизни. И что бы там ни говорили злые языки о корыстных целях горняков и недальновидности их политики, история рабочего движения на излете перестройки наполнена событиями, которыми можно гордиться.

А начиналось все с шахты им Л.Шевякова в Междуреченске (Кузбасский бассейн), где в ночь 11 июля 1989 года забастовали первые шахтеры. Эта акция протеста возникла не на ровном месте. Полгода назад газета «Труд» опубликовала письмо заслуженных рабочих этого шахтерского города. Они с горечью писали о серьезных недостатках производственного и социально-бытового характера, а также об антиперестроечной позиции министра М.Щадова, его пустых обещаниях в ответ на новое, вполне реальное, повышение производительности труда и, соответственно, увеличение добычи угля. Полученный ответ горняков не удовлетворил. Поэтому в начале июля они сформулировали восемь требований и, собрав 500 подписей, передали их в ЦК профсоюза рабочих угольной промышленности, в горком КПСС и директору шахты, дав срок для рассмотрения до 10 июля.

4 июля 1989 г. активистов пригласили на встречу с членами профсоюзного комитета и администрацией горного предприятия. Однако шахтеры, видя всю бесплодность переговоров, покинули совещание, начав через неделю акцию протеста. С этого момента забастовка солидарности стала распространяться по всем городам Кузбасса. Словно по цепной реакции волна рабочих протестов охватила и горнодобывающие предприятия Украины. Вот что о первых днях забастовок рассказал председатель объединенного стачкома шахт Западного Донбасса Сергей Веселов: «18 июля 1989 года я приехал на свою смену. В тот момент на территории шахты в окружении важных чиновников появился гендиректор объединения «Павлоградуголь» По­номарев. Он подошел к нам со слова­ми: «Меньше курили бы и не портили экологию». «А то, что в шахте работаем, — не вредно?!» — парировали мы. Слова и манера обращения генерального директора нас так возмутили, что мы решили не идти в шахту и на поверхности стали избирать стачечный комитет. Тогда же возникла идея позвонить на соседние шахты. Первыми откликнулись «Павлоградс­кая», «Са­марская» и «Героев Космоса». После чего мы на утро потребовали автобусы и поехали на городскую площадь. Только там я узнал, что первым забастовал Кузбасс, потом Донбасс. Выходит, что мы оказались третьими». По словам Весело­ва, люди поверили, что наконец-то установилась новая власть, власть народа, и шли на площа­ди шахтерских городов к бастующим горнякам со своими проблемами: кого-то несправедливо наказали на предприятии, кого-то милиция оби­дела… Тогда эти прось­бы тщатель­но обрабатывались и обобщались, в связи с чем окончательный пакет тре­бований был выдан уже после того, как рабочие спустились в шахту. Но стачечный комитет продолжал контролировать выполнение согласованного с правительством постановления. Уже тогда среди
42-х пунктов требований, направленных Верхов­ному Совету СССР и Совету Минист­ров СССР и ВЦСПС, были такие, как увеличение для горняков количества отпускных дней, снижение пенсионного возраста в зависимости от горного стажа, начисление пенсий из расчета 75% среднемесячного заработка за любые пять лет подряд по усмотрению работника, выплата социальной помощи семьям погибших шахтеров, отмена текущего графика выходных. Следует отметить, что с этими условиями полностью соглашались и горняки Западной Украины (Львовско-Во­лынский угольный бассейн), подхватившие 20 июля забастовку своих донецких коллег. Список таких требований формировался не только на основе потребностей шахтеров, но и международного опыта работы угольной промышленности и охраны труда горняков. «С этим нам помогли болгарские коллеги, члены независимого профсоюза «Подкрепа», которые передали для ознакомления Международный статут горняков, — рассказывает председатель стачечного комитета Нововолынска Во­лынской области Федор Захарчук. — Изучив его, мы поняли, что профессия горняка как в Чехии, так и в Польше, Да­нии, Швеции, Германии, в отличие от СССР, была в почете. Там он имел два отпуска в году, доплаты за выслугу лет и профзаболевания, различные льготы. Отталкиваясь от этого, мы начали формировать свои требования правительству СССР. В ито­ге их количество выросло до 175 пунктов, но действующая власть не спешила все удовлетворять».

Правда, когда слух о массовых шахтерских забастовках, благодаря СМИ, распространился по всему Советскому Союзу и за рубежом, не реагировать на эти запросы горняков стало невозможно. Поэтому власти для создания видимости работы начали направлять на места акций протестов представителей правительства. «Помню, в конце июля 1989 года в Донецк прибыла правительственная комиссия из 8—10 человек во главе с Щадовым, Масолом, якобы для общения с бастующими, — рассказывает председатель стачкома шахты «Степная» (Западный Донбасс) Григорий Сухи­на. — Мне нужно было срочно решать вопросы по Першотравенску. С ними через депутата облсовета я обратился к Председателю Совмина УССР Масолу. Что-то он принимал к сведению, что-то вычеркивал. Потом стал вопрос о придании нашему городу статуса областного подчинения. Масол поинтересовался количеством населения, а потом на моем листочке бумаги отметил: «Согласен». Тогда я ему заявил, что согласия может быть недостаточно, нужно выписать какую-то официальную бумагу. После чего услышал в ответ: «Ты знаешь, что Председатель Совета Ми­нистров на такой простой бумажке просто так свою подпись ставить не будет. Ты же шахтер? Вот когда выйдешь на пенсию, эту бумажку вставишь в рамочку под стекло и над своей кроватью повесишь, чтобы помнил, с каким человеком разговаривал». Но я не растерялся и, попросив у ребят чистый листик бумаги, ответил ему: «Вот на этом листе я распишусь, а когда вы будете идти на пенсию, повесите над своей кроватью на память о том, что вы разговаривали с шахтером». У Масола под веселый смех окружающих начался нервный тик. И он, подумав, сказал: «Ну, я знал, что шахтеры — люди с чувством юмора. Давай пожму твою руку». Затем его помощник отправил правительственную телеграмму в Верховный Совет Украины, откуда пришел ответ о положительном решении вопроса по Першотравенску».

Не всем активистам шахтерского движения правительство СССР шло навстречу. Кроме экономических требований горняки начали выдвигать и политические: отмена 6-й статьи Конституции СССР, предусматривающей «руководящую роль» партии и создание независимых от партийного контроля профсоюзов. Понимая серьезность ситуации, президент СССР Михаил Горбачев решил собрать представителей от каждого шахтерского региона со всего Советского Союза в Свердловском зале Кремля. Эта встреча транслировалась по телевидению в прямом эфире, и, конечно же, был составлен список разрешенных вопросов. Неугодных, по словам участников мероприятия, с неудобными требованиями к трибуне не подпускали. Но молодому волынскому активисту Федору Захарчуку повезло больше. Он ускользнул от охраны и попытался добраться до Горбачева, а тот, увидев настойчивость горняка, разрешил ему говорить. «Я начал зачитывать требования своего стачкома, где первым пунктом стояла отставка президента СССР М.С.Горбачева, — вспоминает Федор Нико­лаевич. — После чего Михаил Сергеевич перегнулся через трибуну и попросил передать ему мои требования, так как он их не читал. Позже ко мне подошел охранник и предложил пройти с ним в кабинет Горбачева. Пересилив страх и волнение, я согласился и потом не пожалел об этом. Наша беседа с Михаилом Сергеевичем вместо запланированных 45 минут длилась неполных 3 часа. Горбачев меня спросил, почему в провинции у него такой низкий рейтинг? А я ответил, что виной всему коммунистическая партия и то, что он долгое время возглавлял ее. С этим Горбачев согласился и отметил, что компартия не подлежит реформированию, а экономическую ситуацию в стране подрывает снижение цен на международном рынке на тюменскую нефть. Из-за чего даже подорожание таких продуктов не первой необходимости, как автомобили, изделия из меха, не способно покрыть дефицит бюджета. Выход он видел только в суверенитете республик СССР, которые должны самостоятельно выживать на своих природных и производственных ресурсах».

Вскоре так оно и случилось. После чего стали поговаривать, что толчком для развала СССР послужили забастовки шахтеров. Но лидеры забастовочного движения утверждают, что специально не готовились к этому. Более того, председатель Независимого профсоюза горняков Украины Михаил Волынец заявляет, что все равно бы повел за собой людей, даже если бы знал, что распадется Союз, а потом закроются десятки шахт. Так как после тех событий общество приобрело демократические черты. «Люди стали чувствовать себя свободнее, поскольку бастующих горняков советская власть, в отличие от протестующих в Тбилиси, Баку и Вильнюсе, не растоптала и не уничтожила, — отмечает М.Волынец. — Да и шахтеры получили возможность пользоваться теми льготами, которые вытребовали еще 20 лет назад. По­этому для всех нас — участников тех событий — дата начала шахтерских забастовок стала памятной».

Автор выражает благодарность писателю Игорю Ледину и партии «Народный Рух Украины» г.Ново­волынска.