Не учите нас жить...

Не знаю, как вам, а мне страшно представить себя на неуютном месте участников телепередач с психологическим подтекстом. Всегда думаю: как только люди согласились на такое?! Хотя собственный положительный опыт глубокого самораскрытия, например в психотерапевтической группе, имеется. И последствия такого душевного стриптиза для себя расцениваю как весьма продуктивные. Словами это трудно объяснить — как будто почистился изнутри и нравишься сам себе, что ли? Нет, это неточно… Не выпускал из рук тяжеленный чемодан, а потом выбросил из него все ненужное? Похоже, но не совсем. Твоего внутреннего ребенка, улыбаясь, несут на руках? Ну, в общем, намного лучше себя ощущаешь.

При съемках ни одно животное не пострадало

Не думаю, что такие же приятные ассоциации испытывают участники «телевизионной терапии». Они выглядят несимпатичными, зачастую их разоблачают, как преступников, выставляют в глупом и неприглядном виде. Хорошо еще, если это постановочное шоу. Участники зарабатывают, что всегда радует, личности их от таких спектаклей не развиваются, но и не разрушаются. Как говорится, при съемках ни одно животное не пострадало. Шоу делается, конечно же, не для участников, а для зрителей. Какие же идеи может вынести телезритель-поклонник передач типа знаменитых «Окон»?

Разные, в том числе и весьма полезные. Что неприглядные ситуации бывают не только у него — раз, что в принципе возможно говорить о каких-то табуированных, для каждого своих вещах — два. Показываются новые экспериментальные модели поведения, в том числе конфликтного, способы решения проблем — три. Есть и негатив — цинизм зашкаливает, психические расстройства провоцируются… Но что меня, как профессионального психолога, устраивает, так это то, что ни на какой научный подход такие шоу не претендуют и позиционируются как развлекательные. Честно, понятно и соответствует английской пословице: давайте называть лопату лопатой. И даже материнская порка, которой без комплексов подвергает на российском канале участников ток-шоу наша знаменитая землячка Лолита, воспринимается как звездное хобби.

Серьезные претензии профессионала к таким зрелищам — только косвенные. Первое: неосведомленный народ, а такового пока большинство, может подумать, что вот так и выглядит пресловутая, о которой все говорят, но мало кто испытал, работа с психологом — он на тебя кидается, а ты ему что-то доказываешь. И второе — глубоко подсознательный вывод зрителя о небезопасности самораскрытия. Эх, подкину идею авантюристам! Заодно промотивирую телекомпании пересмотреть юридическое обеспечение подобных передач. Думаю, с помощью юриста и психолога-эксперта можно было бы отсудить энное количество дензнаков за психотравму участнику, например, на неопределенное время закрытой программы «Наши» на украинском канале (не путать с аналогичным названием на российском, темы совершенно разные).

Телевизионная терапия по-нашему

Учить любить через страх разоблачения, осуждения и наказания социумом — старо, как обычай побития камнями неверной жены. «Наши» учат любить детей. Осуждая жестокость в отношении детей, демонстрируют жесткость к их недобросовестным воспитателям. И кто бы возражал, но в роли Торквемады — главного инквизитора от педагогики — выступает телеведущий, позиционирующийся как психолог. Вот это уже вызывает ряд вопросов. Если кто-то избивает ребенка, физически или психоло­гически, это, конечно, плохо. Пусть за этим следят социальные и юридические службы. А то новые европейские названия госструктур появились, а социально запущенных детей по-прежнему учителя после своей тяжелой работы в микрорайоне школы по домам разыскивают, чтобы в класс привести. Разоблачать и наказывать — не психолога это работа. А кто же тогда сможет понимать и принимать? Ведь если будут бояться осуждения, не обратятся за помощью со своими внутренними проблемами. Уж психолог-то ясно понимает, что домашний терроризм — это выражение загнанных внутрь напряжения, гнева, замкнутый круг ненависти, неудовлетворенности, несчастливости. Разорвать его — сложная задача, и это, безусловно, нужно обсуждать. Но никто еще радикально не победил террор силой — только терпимостью и формированием доверия.

Пока существует эта карательная психология — она у нас, конечно, найдет своего зрителя. Мы же все в той или иной степе­ни жертвы коллективной психотравмы — тоталитарного, тотального, абсолютного обесценивания личности и самой жизни человека. Поэтому работа по обретению чувст­ва собственного достоинст­ва и целого народа, и отдельного человека в нашей стране подчас напоминает нейрохирургическую операцию, когда тончайшие нити самоуважения и личной ответственности за собст­венную жизнь можно отыскать только под микроскопом толерантности.

Поучайте лучше ваших паучат

Приглашение на роль «персонажа с отрицательным обаянием» психолога — это отражение как некоторых сложившихся в украинском обществе представлений, так и собственное отношение авторов проекта. Да и путь проговаривания публично правильных вещей кажется не самым перспективным. Много лет нам рассказывали, как должно быть, а делали совсем другое — невозможно это продолжать даже из лучших побуждений! Подрастающее поколение уже не терпит фальши поучительства. Презри­тельно называет пафосом попытки апеллировать к абстрактным ценностям. Оно даже не хочет загонять в подсознание раздражение на будущих детей, формируя сложный механизм психологического бесплодия, а открыто декларирует — мы не хотим иметь детей! Более того, оградите нас и от чужих, где только можно!

Предъявляя высокие требования к родительству, те, кто знает, как правильно, рассчитывали на обратную связь в виде готовности соответствовать стандартам идеального родителя. А получили распространяющееся, в том числе и в Украине, движение «чайлд-фри», когда люди сознательно выбирают жизнь без детей и доказывают ее преимущества. Не хотят быть родителями — теми, кого судят, оценивают и поучают все кому не лень. Благодаря противозачаточным достижениям медицины ловушка природы перестала безотказно работать и — добро пожаловать в общество свободного выбора.

Война за детей, в которой нет победителей

Враг детей, друг детей, хороший родитель, плохой родитель… Какие же это, в сущности, ярлыки! У доктора Спока были плохие отношения с собст­венными детьми, великий педагогический теоретик Жан-Жак Руссо сдавал своих новорожденных отпрысков в приюты, а удостоверение друга детей №1 имел Сталин, осиротивший миллионы. Опасность этих ярлыков в том, что они заставляют людей еще глубже конспирировать свои семейные проблемы, защищаться от неделикатного «вмешательства во внутренние дела», не доверять никаким специалистам, причиняющим боль. Помните, какие плохие зубы были раньше у всех? Кажется, всеобщий страх стоматолога в основном прошел. Прой­дет и страх психолога. Но можно ли представить, чтобы врач в прямом эфире выдирал зубы без обезболивания да еще с комментарием — ай-ай, какие у вас гнилые зубы, а зрители в студии смотрели и аплодировали? Неужели душа проще зубов устроена? Сейчас же нам часто предлагают нечто подобное, как имеющее отношение к психологии.

Но страх и недоверие вряд ли помогут встретиться со своим психологом. А встреча такая не помешала бы никому. Все мы только люди, черно-белые, как памятник Хрущеву. Можете себе представить степень изначального, сформированного в обществе доверия, чтобы человек пришел к психологу и сказал: я смотрю детскую порнографию и чувствую, что меня тянет дальше, помогите разобраться, мне это в себе не нравится. Фантазия, никто пока такого не сказал.

А кто-то не только смотрит, но и снимает наших детей для таких картинок. Дело милиции — ловить, работа психолога — понимать и детей, и взрослых. К Чикатило у общества не было претензий по поводу жестокого обращения с детьми, он был хорошим отцом. Осуждая и объявляя виновными, да еще по телевизору и в печати, всех недостаточно ответственных воспитателей, мы пытаемся упростить сложные понятия, избежать страха непонимания реальных отношений, в том числе с детьми, и даем урок нетерпимости.

Телевизионной загадкой для меня по-прежнему остается Ольга Герасимьюк. Как ей удается балансировать на грани общественной морали и простой искренности — ума не приложу. Ее умению просто молчать, разделять чувст­ва другого человека, расспрашивать, но не выпытывать любой психолог поучиться может.

Время собирать камни

Рассуждать в категорическом тоне о воспитании — значит, больно задевать чувства тех, кто ежедневно и ежечасно дает ребенку, что может. У меня есть опыт социальной работы с мамами, оставившими своих детей сразу после рождения — к ним ходят психологи социальной службы, поддерживая или помогая сформировать желание быть все-таки со сво­им ребенком. Когда шла первый раз на беседу, думала, увижу каких-то бездушных монстров. Но постепенно, в процессе общения с этими многого от жизни недополучившими женщинами, возника­ло чувство, что подарить новому человеку жизнь — это уже немало, и не стоит этот дар обесценивать. Они смогли дать только это, а кто-то сможет полюбить и позаботиться, другой — предложит денег, но любви не наскребет.

Имитировать хорошее отношение в угоду кому-то или чему-то —это каждый проходил, худший вид несвободы. Когда тратишь силы на «казаться» — меньше их остается на «быть». Прячась от травмирующих вмешательств бестактных «специалистов» (пугает отсутствие аналогов подобных телепередач в более благополучных странах), чувст­вительные украинцы, пятясь, достигли уже последнего места в Европе по уровню удовлетворенности жизнью. Это не цифра, это чувство. А чувства — профессиональная область психологов. Кстати, почему никто не называет среди причин такого положения качество и востребованность психологических услуг? Послед­нее место — не та ли это точка отсчета, с которой страна начнет движение в обратную сторону — от разрушающих психику диагнозов, мазохистской самокритики и осуждения друг друга — к терпеливой помощи себе, другим и попавшему, как в психдиспансер, государству?

Оттуда выходят, это не навсегда.