НАПАДКИ НА МЕРИТОКРАТИЮ АБСУРДНЫ

Если отцы-основатели и задумывались когда-либо об идеальном варианте социального устройства, то это несомненно была меритократия: система, при которой люди добиваются успеха в основном благодаря своим способностям и усилиям. И сейчас мы, пожалуй, подошли к этому идеалу ближе, чем когда-либо ранее. Большинство американцев стремится сейчас продолжить свое образование, и колледжи и университеты достаточно доступны для представителей всех слоев населения. Высшие деловые круги также, если даже не более, демократизованы. И тем не менее меритократия сейчас подвергается яростным интеллектуальным нападкам.

Обвинение, грубо говоря, заключается в том, что мы создаем кастовое общество, в котором несправедливо доминируют выдающиеся снобы. Более богатые, чем остальные американцы, они все более отдаляются от народных обычаев и традиций (так утверждают). И, что еще хуже, они увековечивают свое привилегированное положение, посылая своих детей в элитарные частные школы, что гарантирует им получение наилучшей работы. В своей книге, выпущенной несколько лет назад, министр труда Роберт Рейч назвал новый высший слой общества «символическими аналитиками». Чарльз Мюррей, а позже и Ричард Гернштейн определили его как «когнитивную элиту», а Мишель Линд называет его «сверхклассом» в своей книге «Следующая американская нация».

Как и большинство стереотипов, этот какую-то долю истины все же содержит. Менеджеры и специалисты (а именно они составляют ядро нового класса) избалованы. С 1940 общее количество занятых трудовой деятельностью выросло более чем в два раза и достигло в 1993 году 119 миллионов. В то же время количество управляющих увеличилось в четыре раза (с 3,8 млн до 15,4 млн), а количество инженерных работников — в пять раз (с 300 тыс до 1,7 млн); аналогично увеличилось и количество юристов и врачей (со 182 тыс до 777 тыс и со 168 тыс до 605 тыс соответственно). Вкупе с большей частью управляющих и специалистов они могут считаться частью этого класса и соответствующим образом подвергаться анализу, критике или даже сатире.

Такова реальность. Мы живем не в бесклассовом обществе (да и никогда не будем жить в таком), но мы живем в исключительно переменчивом мире. И это отправная точка, которая вносит существенные поправки во все эти оценки или же вовсе опровергает их. Меритократия не монолитна. Она имеет свои собственные культурные, экономические и политические расхождения (врачи против юристов по вопросам противозаконного или небрежного лечения, например). К тому же достижение успеха людьми вверху социальной лестницы не вызывает ужесточения нищеты внизу ее. Если бы элитарные университеты не подготовливали бы достойных выпускников, вы бы удивились: как же так? И они действительно готовят их. Но если диплом престижного университета является единственным путем к достижению успеха, вы бы забеспокоились: неужели в Америке существует закрытое общество? Нет, не существует.

Одно из исследований, проведенных в середине 80-х среди 2729 представителей высшего звена 208 крупнейших компаний, показало, что 17% из них не учились в колледжах или же выбывали из них до окончания учебы; еще 28% получили свои степени бакалавров в непрестижных обычных учебных заведениях. В частности, в редакции Newsweek редактор Мэйнорд Паркер закончил Стэнфордский университет, а его босс, главный редактор и президент Ричард Смит, получил образование в Альбион-колледже. Джек Вэльч и Джон Смит, руководители General Electric и General Motors, оба закончили Массачусетский университет.

Я не пытаюсь отрицать очевидное. Совсем неплохо родиться в богатой, высокообразованной семье и получить образование в престижном колледже. Но образ изнеженной элиты, с легкостью программирующей свое будущее, не отличается достоверностью. Я получил образование в Гарварде; а вот мой отец вообще не имел степени бакалавра. Шансы, что кто-либо из моих троих детей попадет в Гарвард — предположим, что они этого захотят — весьма низки и практически равны нулю. Престижные колледжи становятся все более несговорчивыми по отношению к своим бывшим питомцам. Так, если в 1961 году почти четверть первокурсников Йельского универститета была сыновьями его бывших выпускников, то в 1994 году их доля сократилась до 9%.

В Америке пути к славе и удаче (или даже просто к достатку) многочисленны и крайне непостоянны. Двое из самых влиятельных людей в сегодняшней Америке, Бил Гейтс и Раш Лимбо, были в свое время исключены из колледжа. У людей различные способности, стремления, цели, да и просто удача. Братья и сестры преследуют совершенно разные жизненные цели, да еще и с разным успехом. Никто из высокообеспеченных не застрахован полностью от социальных катаклизмов. Управляющие и специалисты страдают от участившихся неурядиц. Согласно данным одного правительственного исследования, гарантированное трудоустройство выпускников колледжей в 80-х оказалось под немалой угрозой.

Именно осознание того, что более образованные и получающие более высокие доходы американцы не могут в достаточной степени гарантировать свое будущее — не говоря уже о будущем своих детей — и вызвало в Америке волну беспокойства. Чем ниже спускаешься по социальной лестнице, тем чаще встречаешься с незаконными или со скрытыми доходами, и едва ли приходится сетовать на это. Высшее общество считалось обладавшим иммунитетом по отношению к таким нарушениям, и осознание того, что это было всего лишь иллюзией, вызывает сейчас громкие выражения протеста. Но изменчивость и ненадежность определяют как конкурирующую экономику, так и меритократию.

Наши теоретики нового класса без конца обыгрывают этот поворот и забывают историю. В своей последней книге Роберт Кристофер описывал «де-WASP-инг американской правящей элиты» — это, в сущности, период заката господства белых, англо-саксонских протестантов в наших основных деловых и культурных учреждениях. Вот что пишет Кристофер:

«В конце 1942 года, когда я после окончания школы собирался в армию, в моем родном городе, в Нью Гавене, в Коннектикуте, брак между американцами ирландского и итальянского происхождения все еще заставлял людей с обеих сторон изумленно поднимать брови, любые социальные контакты между WASP и итальянскими или еврейскими американцами были крайне редки и затруднительны, и ни один американец польского или греческого происхождения не мог даже мечтать стать президентом местного банка или брокерской конторы».

Социальные барьеры времен юности Кристофера полностью разрушились благодаря смешанным бракам, более высокому общеобразовательному уровню и новым социальным нормам. В 1940 году менее 5% американцев были выпускниками колледжа; теперь их среди молодежи около 25%. В Йельском университете (чьи показатели очень высоки) в 1940 году 70% первокурсников были выпускниками частных школ. А в 1994 почти 60% первокурсников закончили общественные школы. Почти половину из них составляли девушки, которых начали принимать туда с 1969 года. 10% обучающихся — негры, 7% — американцы испанского происхождения и 16% — азиатского. Две пятых учащихся получают финансовую поддержку.

Наша меритократия небезукоризненна. Врачи, юристы и менеджеры часто действуют в своих собственных интересах, впрочем, как и представители других профессий. Существует неравенство, обусловленное привилегиями и связями; «аффирмативная акция» добавляет свои сложности. Но, несмотря на все свои недостатки, меритократия все же неизмеримо лучше существовавших ранее барьеров по рассовым, половым, религиозным и этническим признакам. Жизнь пристрастна, однажды заметил Джон Кеннеди. И так будет всегда — но она не несправедлива, по крайней мере в Америке.