МОСКВА В ВИТРИНЕ

«Церковь рассматривает земную службу человека как преддверие служения Царю Небесному». Об этом протоиерей Алексий Зотов, выступая на круглом столе «Кризис патриотизма: почему призывники не хотят служить Отечеству?». Протоиерей также подчеркнул: «любовь к Отечеству равносильна любви к родителям», а «церковь и армия — это все, что сегодня осталось от России». Кроме того, он высказался за возвращение традиции, по которой «каждый мальчик является собственностью государства».

Я только что вернулся из Москвы, где не был восемь лет. Первые впечатления: город мне понравился. Похож на Нью-Йорк, большие серые пролеты, слабо прирученный гигантизм, эклектика. Кажется, заработал город, как старые настенные часы после ремонта: что-то затикало, стало что-то показывать, какое-то несуществующее время. Одним словом, Москва.

Отдельная статья — рестораны. С таким дизайном, вкусностью и глубиной я нигде ресторанов не видел. Настоящие храмы со своими жрецами и прихожанами. Будучи в прошлом году в Тбилиси, я уже приметил этот феномен — хорошие рестораны посреди не слишком хорошей жизни. Откушивать в таких заведениях напоминает и пир во время чумы, это туристская экзотика, и «новый русский» хочет представить себе ее как быт. Но если отбросить буржуазное брюзжание, то московский кабак — дело знатное, чё тут говорить!

Сидел я в «Шинке», где стол, стулья и продольные балки были рублены топором из хуторского дерева, где подавали горилку и сало с чесноком и тысячи разносолов великой украинской кухни. А в окошке я видел дворик, где паслись умилительные козы, бегали куры, стоял роскошный мерин, сено-солома, как полагается, и баба пряла у хаты. Все настоящее, кроме сути. Дворик в аквариуме для ублажения посетительского глаза и желудка — настоящий дворик хутора близ Диканьки и Ночи перед Рождеством. И вот я пил-закусывал, а взор не мог оторвать от коз, мерина и бабы — нет, они исправно играли роль настоящих. Я стал прикидывать, сколько платят этой бабе за маскарад, сколько платят козам, мерину и курам? Судя по ценам наших блюд, им платят неплохо, думал я, очень хорошо проводя с друзьями время. Но друзьям-москвичам было плевать на дворик, а я не мог оторвать от него пьянеющих глаз. Позже я понял причину этой магнетической зависимости от окна. Это окно и было Москвой. Дворик в витрине ресторана.

Давно известно, что купить можно все. Что продается. Но смысла не купишь. Здоровья не купишь, вдохновения, таланта и много еще чего. Например, самой жизни.

Такое подозрение, что в Москве решили все купить и показать, потрафляя извечному московскому гонору: у нас лучше, чем у вас. Какой-то ген подражания небесному Парижу или небесному Царьграду витает в московских просторах, стремясь вклиниться в наследственную спираль мегаполиса. Подсветка домов — красиво, но мне эти городские обманы надоели в Нью-Йорке десять лет назад. Хорошо, когда много дешевых трактиров, но не хлебом единым. На каждом шагу торгуют лицензионными видеокассетами фильмов, которые не успели выйти на экран. Это хорошо. Но фильмы плохие. Фильмы все как один похожи на то окно в «Шинке».

Ой, вот я оторвался на театрах! Для нас, эмигрантов, это как принять сверхдозу наркотика, захотелось реслинг какой-нибудь посмотреть что ли, чтобы сойти с культурной верхотуры на привычный европейско-американский бетон. В Новой опере феерия Андриса Лиепы «Маэстро», дирижер Евгений Колобов, пианист Николай Петров. Никого не хочу обидеть, но талантлив русский народ! Крут в творчестве, бьет так бьет. Потом я смотрел марионеток Резо Габриадзе «Сталинградская битва», потом другие спектакли. Все — с аншлагом, все «нет ли лишнего билетика», и на все я важно входил по контрамарке. Блестяща театральная афиша Москвы… Но… но.., почему я вижу тот дворик-аквариум в «Шинке»? А постановщики, мои друзья, только и говорят о том, как это будут ставить на Бродвее, в Париже и Голливуде, тут же уверяя, что «у нас лучше, чем у вас». Зачем этот «третий глаз», смотрящий на западного зеленого искусителя на чистом лбу московского творца, зачем? Ведь доказано в очередной раз, что Запад — бездуховен и туп, враждебен русскому народу и утонул в шайтан-масонских заговорах против России-матушки? Почему же прорублено это окошко во дворик с козами?

Риторические и даже ехидные вопросы. Жить все хотят, нужна валюта, брат.

И в Тбилиси, и в Алма-Ате, и в Москве, и в Питере есть все, что нужно курортнику с Запада — от коз до русских матрешек. Но нет никакого смысла, кроме желудочно-гуморального.

Можно все подсветить и подкрасить, везде посадить баб с прялкой, но жизнь то не витрина. И вот в области этой высокой материи — жизни, в области знаменитой русской духовности, мы видим… ничто. Вакуум, куда вторгаются огрызки каких-то гамбургеров, обрывки фильмов Тарантино, вполне симпатичные пачки фальшивых долларов, старые и новые джипы, проституция, лжепатриотизм и де-оппортунизм, гнилые куски советизма и совсем сохранившийся призрак гэбизма… Одним словом — мусор! Этот мусор и есть идеология современной России.

Все бы ничего, но великой энергии такая идеология родить не может. Нефть кончится, а дальше что? А иссякнет терпение у колоссальной провинциальной неМосквы, где нет «Шинков» с их окошками? А кончится новоэмигрантский энтузиазм у москвича и надоест подсвеченный подъезд с крысами? Что тогда будет?

«Пространство бывшего Советского Союза»… — этот публицистический штамп начинает терять смысл (или обретать новый?). Некоторые уже уверяют: нет такого пространства, а есть отдельные государства, не говорим же мы про Европу — «пространство бывшей Римской империи» или «пространство Наполеоновской империи»! И да, и нет. В экономике, в политической системе, целом ряде других критериев независимой государственности 15 республик бывшего СССР, возможно, в самом деле разделились, дифференцировались друг от друга, и становится немодно говорить об общих корнях. Но в одном, мне думается, все постсоветские республики похожи как однояйцовые близнецы — духовный вакуум.

О «духовном вакууме» я говорю как об отсутствии государствообразующего морально-этического и мировоззренческого фундамента. В Европе каждый камень свидетельствует о религиозных войнах, религиозных страстях, подвигах и страданиях, и эти камни как раз составляют основу (подчеркиваю: невидимую, скрытую) европейских обществ на уровне гражданского рефлекса. В Азии, соответственно, все зиждется на исламских твердынях. Буддистские традиции определяют облик современного японского общества. Америку иногда называют иудео-христианской цивилизацией.

Увы, в России и других постсоветских республиках духовные твердыни подверглись размыву похлеще того, что мы недавно наблюдали в Ленске. Почва стала рыхлой, болотистой. Может засосать. На такой почве ничего не построится.

Вот ведь коренное отличие России от Запада. Принципы демократии, свободного рынка и правового общества были тут брошены на болотистую гнилую почву. Неудивительно, что они либо не прорастают, либо мутируют в сторону каких-то кикимор да леших. На Западе у всех этих масонских либеральных принципов есть твердая подпочва — вера, религия. Не обязательно молиться постоянно и совершать религиозные обряды. Даже верить не обязательно. Сама атмосфера европейского, американского общества пропитана традицией, у которой нравственно-этнические корни уходят в ту или иную традиционную религию. Это не только атмосфера храмов и молельных домов, это атмосфера бизнеса, где все компоненты — договор, кредит, престиж, талант, труд, дисциплина и т.д. — имеют нравственный, религиозный первоисточник. А какова религия «нового русского»? Или гэбиста, ставшего президентом?

Как врач я не только ставлю диагноз, но и предлагаю лечение. Лекарство называется Поиск. Порой он обретает причудливые формы (все божественное причудливо!). Я встречался в Москве с православными ортодоксами, ругающими Папу Римского за то, что он покаялся перед Православием. Я встречался с католиками, считающими, что православные-схизматики это те же фашисты. Я встречался с иудеями, обвиняющими арабов в антисемитизме, хотя арабы — те же семиты. И встречался с мусульманами, которые были православными, более того — православными священниками.

«Русский человек должен по капле выдавить из себя византийский вирус политического СПИДа — вирус раба и холопа, смиренно ожидающего «доброго царя-батюшку». Сегодня русская национальная мифология должна родить своего сверхчеловека, который победит слепые стихии — тяготение матери-сырой земли — и твердо станет на ноги как сильный и справедливый хозяин своей страны, перехитрит языческих богов с их фатумом и «промыслом», как Одиссей, и выразит своей личностью русский национальный идеал социальной справедливости. России нужны новый религиозный идеал, новое осмысление собственной двухтысячелетней национальной истории и новая прагматическая идеология. России пора вернуться к Единобожию, отвергнутому князем Владимиром из-за пристрастия к пьянству и деспотизму. Пришло время русскому народу самому, без холопского следования традициям других народов, заключить свой собственный договор (завет) с Единым Богом!». Это цитата из книги доктора философии Вячеслава Полосина «Прямой путь к Богу». Г-н Полосин был православным батюшкой, а перешел в ислам и всему русскому народу того же желает. Единый Бог — это Аллах.

Что ж, это поиск, это лечение духовной пустоты. Горьковато и непривычно на вкус лекарство, но надо, ибо пустота опасна, как трупный яд. Пустота и повторение старых штампов, и упорствование в заблуждениях, как то: гэбизм, империя, третий Рим, «у нас лучше»… Какой ни кажется непрагматичной моя теза первичности духа над материей (прагмой), поиск духовного базиса необходим стране, о которой протоиерей Алексий Зотов сказал такие страшные слова: «Церковь и армия — это все, что сегодня осталось от России».

Господи, я вспомнил, какие провальные рестораны в Риме!