МОКРЫЕ ГВОЗДИ

Эдуард Дворкин. Родился в 1947-м в Ленинграде. Окончил педагогический институт им.Герцена (английский и немецкий языки). Работал учителем английского языка, техническим переводчиком, корреспондентом газеты, вахтером, тренером по шахматам. В настоящее время — литконсультант (ведущий) отдела сатиры и юмора областной газеты Ленинградской области «Вести». Член Союза журналистов. Член Санкт-Петербургского союза писателей. Публиковался практически во всех изданиях страны, имеющих отделы сатиры и юмора, газетах и журналах США, Израиля, Болгарии, Словакии. Издал четыре книги. За книгу «Залепленные лица» в 1994 году был удостоен «Малого Золотого Остапа» (вместе с Л.Петрушевской и Г.Дробизом). Женат, дочь оканчивает второй класс. Жену взял из Украины... Последние несколько лет отошел от «чистого» юмора в сторону юморопрозы, написал два романа, пока не изданных.

Ходят по городу Вересаев и Инга Спиридоновна.

Знобко на улицах, ветер шебуршит, бросается снежной крошкой, норовит забраться под одежду.

На Вересаеве шинель горного инженера, крепкие трофейные ботинки на каучуке, за поясом холодное оружие, в руке портфель. Инга Спиридоновна укутана в шерсть, на ней шубейка из полукролика и востроносые жестяные сапожки. Под ногами скользко, и Инга Спиридоновна крепко держится за Вересаева.

Народу вокруг почти что нет, убоявшиеся непогоды люди попрятались по домам и отдыхают перед рабочим днем. Вересаев и Инга Спиридоновна проходят совсем близко от окон, за окнами синеет, но они различают мужчин в провисших сиреневых майках, набрякших женщин, стариков, плюющихся чаем, тонкоруких детей с загадочными кривоватыми улыбками.

Инга Спиридоновна скоро устает, и тогда Вересаев подхватывает ее на руки и несет дальше по улице. Руки у Вересаева длинные, жилистые, с широченными ладонями. С таких рук запросто можно вести торговлю — разложить сигареты, шоколад, поставить бутылки с напитками...

Вересаев несет Ингу Спиридоновну, на носу и бровях у него выступает пот, Инга Спиридоновна вытирает его чистым рушником, который у нее всегда с собой. Потом они снова идут рядом, и Инга Спиридоновна чувствует, что устал уже Вересаев. Она отбирает у него тяжелый портфель и на манер ранца забрасывает себе на спину. Отдышавшийся Вересаев снимает его через несколько минут.

Они идут не торопясь, слушают музыку Каварадосси, которую любит Инга Спиридоновна и против которой ничего не имеет Вересаев. Прекрасные рулады льются из шинельного кармана Вересаева, где упрятано портативное записывающее устройство.

Вересаев и Инга Спиридоновна непременно останавливаются возле пустых и разверстых домов, отданных во власть капитального ремонта. Здесь возможны нежелательные встречи, и рука Вересаева решительно перемещается на эфес остро наточенного клинка. Инга Спиридоновна достает из муфты фонарик и изящный, чуть тронутый временм лорнет, ручка которого обмотана изоляционной лентой. Вересаев памятником крестоносцу стоит на страже, Инга Спиридоновна водит лучиком по строительному мусору и зорко смотрит через увеличительные стекла.

В обломках отшумевшей жизни можно много чего найти, но Вересаев и Инга Спиридоновна никогда не возьмут чужого. Все найденные ценности они под расписку сдают компетентным органам, самих их интересуют только брошенные и никому больше не нужные гвозди.

Вересаев плетет из гвоздей монограммы. Они выходят у него лучше фабричных. Он может выложить из гвоздей вензель, пустить их причудливой штрих-пунктирной цепочкой или скрутить в сегнерово колесо. Творения Вересаева покупают не торгуясь. От заказчиков нет отбоя.

Инге Спиридоновне гвозди нужны для селекции. Ее квартира заставлена кадками, в которых колосятся диковинные растения. Прихотливой флоре как воздух необходим живительный феррум, и Инга Спиридоновна еженедельно втыкает в тщательно просеянную почву длинные черные гвозди. Чем больше гвоздей — тем больше железа притекает к корням. Чем больше в корнях железа — тем диковиннее растения.

Вересаеву и Инге Спиридоновне нужно много гвоздей, и они долго ходят по городу. Но вот, наконец, портфель полон, и больше туда не влезет ни один гвоздь.

Дело к вечеру, давно горят фонари, снежная крошка все так же роится в воздухе, но она уже не сухая и колючая, а рыхлая, влажная и сразу тает на лице. Вересаев и Инга Спиридоновна находят местечко посуше, Инга Спиридоновна постилает на подвернувшийся ящик чистый рушник, выкладывает на него обжаренные в яйце антрекоты, пирог с гречей, что-нибудь рыбное. Вересаев клинком рубит луковицу. Едят. Инга Спиридоновна мажет Вересаеву антрекот горчицей, Вересаев сыплет сахар в чай Инге Спиридоновне.

Теперь можно возвращаться.

Вересаев и Инга Спиридоновна выбираются на проспект и идут вдоль бесконечной вереницы застывших таксомоторов. Внутри них ватными манекенами обмякли безликие водители.

Вересаев и Инга Спиридоновна не чувствуют усталости. Они идут через весь город. Ветер разогнал тучи, по небу катится в своем желобе здоровенный скользкий месяц, играет штучная крупная звезда.

Вересаев и Инга Спиридоновна подходят к разношенному скрипучему дому. На первом этаже магазин-салон «Бабник», на втором живет Инга Спиридоновна. Гвозди давно рассортированы, поновее и почище — Вересаеву, покривей и поржавее — Инге Спиридоновне.

Она поднимается в квартиру, втыкает принесенные гвозди в кадки, поливает их теплой водой из чайника, и диковинные растения благодарно причмокивают.

Он добирается к себе, когда Инга Спиридоновна давно уже лежит в постели. Вересаев ставит портфель на верстак и подходит к телефону. Инга Спиридоновна снимает трубку. Оба молчат и слышат дыхание друг друга. Идут минуты, часы, но электронная связь не прерывается.

Первой засыпает Инга Спиридоновна. Ей снятся пестрые соловьи и яркие большие бабочки.

В конце концов сон берет и Вересаева.

Он спит стоя, огромный и прямой, как солдат-исполин в знаменитой скульптурной группе великого Растрелли.