Маша Медведь и влюбленный экскаватор

Отступили, надеюсь, навсегда, черепашки-ниндзя, временно сдали позиции «Каникулы в Простоквашино», «Приключения капитана Врунгеля» и даже «Тайна Третьей планеты». Теперь мои дети требуют по вечерам Экскаваторчика. Того самого, что родился по недоразумению у Курицы, которая несла всякую всячину, едва не сбил экобаланс двора, выкапывая курам ковшом червяков, затем отправился в дальнюю дорогу и, конечно, нашел свою любовь.

Вы ничего о нем не знаете? Жаль. Правда, очень жаль.

Неофициальная «премьера» мультика «Про курку, яка несла всяку всячину» состоялась во время Киевской книжной ярмарки, а конкретно — на праздновании «столетия» писательского дуэта Марины и Сергея Дяченко. Именно они написали сценарий по собственной сказке и уговорили создателей анимационного фильма показать его публике еще до официального утверждения в Минкульте. Ибо утверждение никуда не денется, а вот публика… с публикой гораздо сложнее.

У режиссера фильма очень веселое имя — Маша Медведь. Она вообще очень веселая женщина. О чем бы ни говорила, в ее интонациях не гаснет улыбка. В нашем разговоре еще прозвучит, что кино (а уж тем более анимационное кино для детей) должны делать веселые люди.

Может быть, поэтому сейчас в Украине его не делает почти никто?

— Маша, расскажите, как вы пришли в анимацию? Какие-то любимые мультики из детства повлияли?

— Ну, мультфильмы я вообще всю жизнь любила. После окончания Киевского художественно-промышленного техникума по специальности «технический дизайн» меня впихнули по распределению в какую-то дикую контору с труднопроизносимым названием, там было ужасно скучно! А надо было отработать два года, и меня взяла совершеннейшая тоска. И тогда одна подружка сказала мне, что идет набор на курсы аниматоров на студии «Укранимафильм». Я побежала туда и поступила. У нас был очень сильный выпуск на курсах, но, к сожалению, в Украине никого не осталось, все поразъезжались.

— Припоминаю вашу выразительную фамилию в титрах «Острова Сокровищ» Давида Черкасского. Как вам там работалось?

— Замечательно, блестяще, потому что мы работали у Давида Яновича. Это его слово — «блестяще». Кстати, именно он окрестил меня Машей Медведь, до того я всю жизнь была Мариной, а теперь меня уже никто так не называет. «Остров Сокровищ» — первое мое кино, и мне безумно повезло, что я туда попала, на нем я и научилась, по сути, анимации. Было так интересно! В общем-то, и работы было не так уж много, зато жизнь была невероятно веселая. Вообще, с Давидом Яновичем работать было потрясающе. Можно долго рассказывать, но все это в основном не для печати (смеется).

Потом я попала к Владимиру Дахно на «Энеиду». Он, в отличие от Давида Яновича, не был таким веселым человеком. Как-то один приятель спросил: «Ну как тебе, Маша, работается у Дахно после Давида?» Я замялась. И он сказал — на всю жизнь запомнила: «Да, кино должны делать веселые люди». И это правда. Работать с такими, как Давид Янович — счастье. Если б я не попала к нему на первое кино, может, и плюнула бы на анимацию, у меня авантюрный характер. Но было так весело!

— Интересно, кого вы там вели из персонажей?

— Из персонажей — никого. Вы профессиональный вопрос задали: за границей, в том же Голливуде или на мощных анимационных студиях, действительно работают над персонажем. У нас такой принцип сейчас только начинают использовать, а тогда не было такого, что ты ведешь определенный персонаж. Ты просто получаешь сцену, где их может быть сколько угодно. Вообще, более правильно, когда ты «врабатываешься» в персонаж, рисуешь его именно так, как ты рисуешь, это очень мудрый подход.

— Вы много работали за границей…

— Мы туда ездили как рабочая сила. Потому что здесь ничего не было, просто не было студии как таковой. Очень многие мои приятели, с которыми я училась на курсах, расползлись по свету: кто-то в Америке, кто-то в Польше, в Германии, в Англии... Но мы, когда стало получше, все-таки сюда вернулись. И уже через несколько лет в Киеве смотрели кино, которое сами же делали в другой стране.

Мы ездили исполнять заказы. Большой заказ, который разработан полностью в какой-нибудь развитой стране, скажем, во Франции: персонажи, сценарий, сцены. А ты приходишь, садишься и делаешь сцену так, как тебе ее заказали, чтобы получить свои деньги и радостно уехать. Мы никогда не ездили делать стори-борд, рисовать персонажей или делать режиссуру. Однако анимация — она и в Африке анимация. Все равно интересная работа. Я люблю рисовать, в принципе, могу и просто аниматором работать, это очень весело.

— А со стороны кажется, что это кропотливая, скрупулезная, почти механическая работа. Что в ней веселого?

— Когда аниматор берет сцену, он должен придумать все: как этот персонаж действует, ходит, двигается, какие у него рожицы, эмоции, — это безумно интересно, каждый человек сделает это по-своему. Как и актер в игровом кино. Дальше, конечно, начинается более рутинная работа: человеку надо сесть и после меня все красивенько обвести, прорисовать каждую ресничку... Когда я придумываю образ, рисую без деталей, этакие каракули, потом смотрю, устраивает ли меня движение и характер? Это невероятно творческая работа. В принципе, немногие люди, даже очень хорошие художники, могут нарисовать классный персонаж, интересный и смешной. А потом да, вся остальная часть — рутина будь здоров. В секунду проходит двадцать пять кадров, нужен как минимум один рисунок на два кадра: то есть, чтобы посмотреть секунду анимации, надо нарисовать двенадцать картинок. Но я сама рисую пять-шесть, а потом человек после меня сидит и расфазовывает, рисует промежуточные картинки.

— В современной анимации что-нибудь делается «руками» или сплошной компьютер?

— Конечно. Наш мультфильм почти весь нарисован руками. В компьютере происходит заливка. Раньше рисунки переводили на целлулоид, обводили тушью, а потом девочки в огромных залах сидели и закрашивали фазочки. Представляете? Теперь это делается в компьютере, изображение у нас цифровое. Но вся рисованная часть фильма — то, что не касается экскаватора — нарисована на столе, на бумажках, красиво, могу показать.

А наш Экскаваторчик сделан в технике 3-D, модной сейчас на Западе. У нас многие не любят 3-D, хотя оно и выглядит ого-го, круто. Лично я абсолютно за рисованное кино, но и от новых технологий никуда не денешься.

— Расскажите о ваших Экскаваторчике и Курице подробнее. Как вы их нашли?

— Все получилось совершенно случайно. Мне позвонили с «Укранимафильма» и предложили запустить детское кино. Там появились на это деньги, и руководство искало режиссера. А мне как раз попалась книжка «Повітряні рибки», очень красивая, я ее купила из-за иллюстраций, даже не обратила внимания, что это Марина и Сергей Дяченко. Уже потом, когда мне позвонили, связалась с авторами, и, удивительное дело, они мне прислали ворох детских сказок! Все такие классные! Одна другой лучше. Звоню: «Вот, я выбрала сказку, а можно ли сценарий?» И уже через неделю они его написали. Приятно иметь дело с такими классными людьми. Еще и потому, что они не вмешивались в процесс, как обычно норовят сценаристы. Только пришли посмотреть практически готовое кино. Мы хотели их попросить немного дописать текст, а они говорят: «Не будем ничего дописывать, нам и так нравится!»

Кроме того, на этой картине у нас потрясающий композитор Петя Тихонов, это его первая работа в кино. Я такого смешного композитора никогда не видела: в бандане, в черепах весь и такую замечательную музыку пишет!

А с Сережей Миндлиным мы вместе уже 287 тысяч лет. Я как режиссер и Сережа как постановщик делаем уже третье кино. Вместе создавали нашу компанию… Когда мы оказались в свободном плавании, сами себе хозяева, выяснилось, что самое трудное — найти работу. А выполнить ее — уже дело такое...

(К нашей беседе присоединяется художник-постановщик Сергей Миндлин, партнер Маши по студии-продакшн «Фильм-плюс».)

— Ваша студия занимается в основном рекламной продукцией. Не от хорошей жизни?

М.М. — Нет, почему? Реклама — дело хорошее. О ней говорят пренебрежительно, мол, коммерция и все. На самом деле это очень интересно.

С.М. — Нужно сделать хороший качественный продукт за очень короткий срок.

М.М. — За две недели мы должны выдать продукцию. Прямая противоположность работе с кино. Производственный период десятиминутного кино — девять месяцев, а поскольку на студии постоянные консервации и тому подобное, в результате наш фильм делался целый год. Очень странное ощущение, когда есть время походить, подумать, порисовать… Я с удовольствием занималась бы только этим. Конечно, это гораздо интереснее, чем, скажем, работать на предвыборную кампанию. Знаете, как мы тогда работали? Столько мультфильмов наделали, всем партиям, каким только нужно было...

С.М. — Правда, почти все они в парламент не прошли.

М.М. — Запусков на «Укранимафильме» сейчас подолгу не бывает, а человеку же надо что-то делать в это время. Мы не можем сидеть и ждать, пока нас запустят в следующее кино. Всегда приходится заниматься еще чем-то. Иначе как минимум заскучаешь. Сейчас, например, клип делаем по московскому заказу. А потом будем опять запускаться, сделаем что-нибудь хорошее.

— Сейчас большинство отечественных аниматоров делают взрослые, «артхаусные» фильмы для фестивалей. Откуда такая тенденция? Почему практически не снимаются нормальные детские мультики?

М.М. — На «Укранимафильме» с удовольствием делали бы детские проекты. Но коммерческими могут быть только сериал или полный метр. Телеканалы может заинтересовать кино минимум «двадцать шесть по двадцать шесть», чтобы показывать его несколько недель подряд. Максимум, что запускается на «Укранимафильме» — десятиминутный фильм, как наш. Это формат для фестиваля... и все. Один его никуда не влепишь, разве что в какой-нибудь сборник включить.

— А почему бы и нет? Или в Украине сейчас не наберется детских мультиков на сборник?

М.М. — Надеюсь, за какое-то время наберется. Последние пару лет что-то делается. Раньше вообще по одному мультфильму в год делали.

С.М. — Это, конечно, не Россия, где выпускают по сорок мультфильмов в год, несколько полнометражных, и половина из них обязательно детские.

— Создается впечатление, что у аниматоров, как и в других культурных сферах, существует своя герметичная тусовка, где все друг друга знают, фестивалят, но наружу ничего практически не выходит. Последним прорывом на широкую публику и в медиа был «Шел трамвай девятый номер» Степана Коваля. Что с этим делать?

М.М. — Не знаю. С этим действительно беда, и вопрос-то вовсе не к нам. Я могу подойти с ним к нашему продюсеру. Вот мы недавно встречались с ребятами, которые сдали кино полгода назад — и все, тишина!

Если говорить о фильме Коваля «Шел трамвай девятый номер», услышали о нем только потому, что он получил «Серебряного медведя» на Берлинале. А если бы он и поехал на фестиваль, но не получил «медведя»? Никто бы его не знал.

С.М. — Значит, фильм этого не достоин. Есть масса фестивалей, и хорошее кино всегда отмечают. Все зависит от кино.

М.М. — Ну, во-первых, это субъективно. А во-вторых… Пару месяцев назад Наталья Марченкова, известный режиссер-аниматор, жена Давида Черкасского, сдала кино «Маленький запорожец». Я хочу увидеть фильм своей коллеги! Но сделать это негде, надо ждать фестиваля. И меня это заботит еще больше, чем вас: вы просто хотите посмотреть, а я хочу посмотреть, что сделали мои коллеги. И хочу, чтобы мое кино тоже показывали, если я его делаю. А получается, если бы не Марина и Сергей Дяченко, мы смогли бы показать «Про курку…» не раньше января, на «Пост-КРОКе» в Доме кино. Но кто туда придет? Несколько человек из той же тусовки и несколько репортеров. Никто больше не придет, а даже если бы и хотели прийти — мест не хватит, это камерное, небольшое мероприятие. Есть еще несколько анимационных фестивалей, ты туда отсылаешь кино, и опять же, если получил приз — о тебе услышат. А если не получил? Ты же делал свой фильм, по большому счету, не для этого.

С.М. — Но ты согласна, что если кино хорошее, оно скорее пробьет себе дорогу?

М.М. — Да, но я считаю, это вообще не очень правильно. Если кино сделано, оно имеет право на то, чтобы его увидели. Чтобы дети его увидели! Все это грустно и обидно, такой заколдованный круг.

— Вы делали «Про курку…» по госзаказу. У вас и на будущее вся надежда на государство, на еще один госзаказ, или возможны другие источники финансирования анимации? Если полный метр или сериал может быть прибыльным, почему бы каким-нибудь бизнесменам не вложить в него средства?

М.М. — У нас таких нет, к сожалению. Думаю, о таком инвесторе мечтают абсолютно все. Но для того, чтобы сделать сериал или полный метр, который в будущем, возможно, принесет прибыль, сейчас нужно вложить невероятные средства. Не припомню, чтобы в Украине нашелся инвестор, который бы дал деньги на анимационное кино. Потому надеяться на это... Почему-то в Москве находятся такие люди, а у нас нет.

С.М. — Кино, сделанное по госзаказу, становится собственностью студии, мы не имеем на него финансовых прав. Но тем не менее студия с большим удовольствием отнесется к тому, чтобы мы его отослали на фестиваль, прошли отбор и получили какое-то место. Это выгодно и студии, и нам. А если фильм пойдет по фестивалям, могут найтись какие-то инвесторы, которые будут вкладывать в тебя средства.

М.М. — Разве что на таком уровне: «У людей хорошая анимация, закажем-ка им рекламку». Но не думаю, что кто-нибудь, посмотрев фильм на фестивале, скажет: «Маша, вот тебе деньги на полный метр!» Такого не может быть никогда. Надо бегать, выбивать. Наш продюсер так и делает, но... Видимо, пока нам еще не до того.