ЛОЖЬ МОЖНО ИЗОБРЕСТИ, ИСТИНУ НАДО ОТКРЫТЬ

Все мировые религии зародились вокруг благословенного Средиземноморья. Семиты исповедовали иудаизм и возвеличили бога Яхве в Иерусалиме. Иисус из Назарета проповедовал в оливковой Палестине. Пророк Мухаммед, странствуя между Меккой и Мединой, провозгласил в ближневосточных землях ислам.

Но роднит всечеловеческие верования не только и не столько географический признак. Иммануил Кант выделял в каждой религии три главных идеи: во-первых, это вера в творение мира Богом, во-вторых, свобода человеческой воли и, в третьих, бессмертие души. Вот уже две тысячи лет мы живем, мыслим, тяжело трудимся с надеждой на освобождение нашей исстрадавшейся души из земной юдоли.

Но еще раньше, две с половиной тысячи лет назад, далеко от Средиземноморья, в горной стране шакьев - Индии человек с земным именем Сиддхартха Гаутама, ставший впоследствии на века Буддой, провозгласил прямо противоположные принципы: творение мира, его реальность - главный предрассудок, с которым человек должен расстаться, во-вторых, буддизм тонко, с интеллектуальным изяществом обосновывал мысль, что мир не может и не должен быть непременно кем-то создан, и, наконец, в третьих, буддисты не только не признают бессмертие души, но и ставят под сомнение правомерность самого понятия души.

В то же время буддийские мыслители отнюдь не нигилисты, тем более не ниспровергатели всечеловеческих ценностей. Человечность, милосердие, всепрощение, воздаяние, молитва - вот их духовный завет и мирской долг. Только к этим высшим ценностям они шли и приходили иным путем. Вековым путем мучительных поисков и раздумий.

Понять себя, узнать других, открыть истину. Вот знак времени. Кончается век. Завершается тысячелетие. Тревожное чувство познания неизведанного повлечет хоть на край света.

...Легким листком цвета осени плавает в волнах Тихого океана, неподалеку от материкового Китая, остров Тайвань, свое название которого португальские первооткрыватели восторженно прокричали, как «Формоза» - «Прекрасный!» На карте острова, в его южной оконечности, выписаны латинскими литерами слова «Fo Кuang Shan» (Фогуаншань) - Гора света Будды. Я поднялся на светоносную буддийскую гору, опираясь на зрячий посох...

«Это удивительно, но каждый человек имеет природу Будды».

Будда Шакьямуни

- Осторожно, остановись! - Андрей неожиданно придержал меня за локоть, когда мы неспешно шагали по улочке от дома яшмового будды к гостинице для паломников. Сознаюсь, грешный, по привычке сразу глянул под ноги... Ничегошеньки. Чистый, как стеклышко, асфальт. Скосил глазом на Андрея, который не отпускал мою руку, снова моргнул на дорогу - не понимаю...

И вдруг, как веселым током: дорогу переползал, слившись с асфальтом, смуглый жучок. Не приведи Бог, или, вернее, будда, лишить это хрупкое создание жизни или, извините, попросту раздавить жучка ботинком.

Вот так наглядно я познакомился с главной заповедью буддизма: никого из живых созданий - от человека до насекомого - не убивать, никому, кто ходит, летает, плавает, ползает, не причинять ни малейшего зла. Наоборот, спешить на помощь, ежедневно, ежеминутно спасать.

И я высоко занес ногу. Андрей отпустил мою руку... Киевлянин Андрей Попик неслучайный человек здесь, в монастырском городе, не турист, не досужий гость. Три года назад, весенней порой, получив приглашение из Фогуаншаня, от президента Международного буддистского центра мастера Син Юня, юноша наскоро собрался и самолетом королевских голландских авиалиний полетел окружным путем через Амстердам, снова Украину, Среднюю Азию, Индию, Бангкок, на Тайвань, а из Тайбея, столицы острова, уже добрался до Фогуаншаня.

Нет, молодой киевский ученый, разумеется, не принимал монашеский обет, он поступил студентом мужского колледжа Фогуаншаня и два года подряд, днем и ночью, зубрил китайский язык, изучал этику, традиции, сутры буддизма, постигал восточную философию и культуру. И вместе с ровесниками по колледжу подметал монастырский двор, готовил вегетарианскую еду, стирал свою нехитрую одежонку, в соломенной шляпе с широкими полями и с длинным деревянным посохом, увенчанным колокольчиком, в живой монашеской цепочке исходил весь гористый остров, одним словом, прошел и усвоил тысячелетнюю науку Чаньской школы буддизма.

Чань с его четырьмя принципами: «Не опираться на слова и тексты», «особенное осознание и ведание вне учения», «прямое указание на человека», «познавая свою природу, становиться буддой» - нынешний духовный фундамент Фогуаншаня. Основал же школу Чань в Китае, в знаменитом и посейчас монастыре Шаонлинси, индийский патриарх Дако во второй четверти VI столетия. В наше же время мастер Син Юнь посвящен уже 48-м патриархом Чаньской школы.

Вековые духовные и земные скрепы Чань - ежедневная медитация и коллективный труд на монастырском подворье, в саду, на плантации. И эту сложную науку постиг разумом и мозолями Андрей Попик. Но главное, на мой взгляд, его приобретение: прекрасное знание китайского языка. Сам стал свидетелем: по-китайски, свободно и эмоционально, Андрей прочитал свой доклад на академической научной буддийской конференции.

Без языка я бы и шага не сделал в Фогуаншане, поэтому искренне благодарен киевскому другу за его неотлучное китайское сопровождение, за искренние знакомства, которые непринужденно завязывались с его помощью. И в первую очередь признателен за рукопожатие с наставником колледжа Хуном Венсианом. Именно он детально и точно поведал мне земную жизнь Будды (мифологическая его биография - предмет особый), ведь жизнеописание основоположника всемирного учения не только интеллектуальное увлечение Хуна, но и его профессиональный предмет преподавания в колледже.

Давайте снимем с диктофонной ленты рассказ Хуна Венсиана. Вот он: «Две с половиной тысячи лет назад в семье индийского князя из племени шакьев родился сын, ему дали родовое имя Шакьямуни. Первенец рос под неусыпным присмотром, купался в роскоши, был надежно упрятан в коконе дворцовых ритуалов - бесконечных песен, плясок, обедов и приемов. Но такая вот расписная жизнь, вопреки родительским ожиданиям, все чаще накладывала печаль на лицо молодого принца.

Наконец юноша решился увидеть мир за дворцовым окном. И что же? Миновав восточные ворота, Шакьямуни увидел чудо рождения ребенка, но уже возле северных ворот его встретил пожилой, утомленный жизнью человек. Около ворот западных к нему с мольбой потянулся изможденный болезнью нищий, а на южных воротах Шакьямуни услышал плач, увидел огонь погребального костра. Так вот оно - колесо жизни: рождение, страдание, старость, болезни, - и полет в пламени в небытие.

Декорации искусственного счастья враз рухнули. Неотступная мысль: «Где найти истину, как избавить людей от страданий?» повела Шакьямуни из благополучного княжеского дома в горький мир жизни. За шесть долгих лет он исходил тысячекилометровую долину Ганга, но все его поиски, встречи с признанными мудрецами, жизнь среди убежденных аскетов не дали ответа на мучительный вопрос: в чем истина, где верный путь?

Тогда Шакьямуни остановился в роще Урувани, расположился под раскидистым деревом бодхи и поклялся, что не сойдет с места, не дотронется к еде, не выпьет глотка воды, пока не откроет для себя главное: смысл и истину человеческого бытия. Семинедельные изнурительные медитации сопровождались, казалось, реальными видениями: молодого искателя истины атаковали подземные призраки, манили зажигательными танцами волоокие красавицы, в него летели огненные стрелы... Ничто не могло нарушить космической самоуглубленности Шакьямуни.

Однажды в глубокой ночи Шакьямуни увидел в разрывах туч яркую звезду, которая загадочно и маняще плыла ему навстречу. И в то же мгновенье, пронизанный звездным лучом, земной человек по имени Шакьямуни «просветлел», вдруг уловил истину, одним словом, «пробудился», достиг совершенства Будды.

Первые слова, которые произнес Шакьямуни в момент просветления, были: «Это удивительно, но каждый человек имеет природу Будды». Запомните эти слова. Ведь убежденно сказать, что любой человек может достичь совершенства будды, провозгласить это в древней Индии, где вся жизнь строго регламентировалась кастовостью - от привилегированных брахманов до отбросов общества - «неприкасаемых», где неравенство людей утверждалось веками, означало сделать смелый прорыв в закостенелом людском сознании, совершить революционный прыжок в будущее, в наше время.

Открытая истина была настолько неожиданной и радостной, что Будда целых две недели пребывал в состоянии небесного счастья. А потом поднялся из-под кроны дерева бодхи и пошел в Олений парк, что на западе Бенареса. Именно здесь в пятнадцатый день первого месяца он провозгласил перед своими последователями «четыре благородные истины». Вот они: все люди подвержены страданиям; каждое проявление страдания имеет свою причину; от человеческого страдания можно избавиться; путь к избавлению от страдания - учение-дгарма Будды.

Так вокруг Будды образовалась сангха - первая община его последователей. Вместе с учениками Будда до 80 лет проповедовал новое учение в землях Индии. Закончив жизненный путь, ушел в нирвану, в которой наступает полное угасание, ибо выгорает все топливо энергии, бытия, и в которой отсутствует даже «паутина желаний».

С этими словами умолк и мой неразлучный спутник - диктофон.

Из древней Индии, от живого и по сей день дерева бодхи, под которым Шакьямуни достиг просветления, учение Будды широко разлилось на четыре стороны света. В наше время буддизм стоит в одном ряду с великими религиями - христианством и исламом. Заповеди буддизма исповедуют 400 миллионов верующих. Буддизм религия живая, уважающая человека, ей не присущи зашоренность взглядов и строгость обетов. Буддизм - это одновременно и духовная вера, и культурная традиция, и жизнеутверждающая философия, и этическое учение, и, в конце концов, образ жизни многих поколений. Милосердие к человеку, ко всему живому - ее альфа и омега.

...Наутро я вновь встретился с Хуном Венсианом, в этот раз в парке Будды, любовно воссозданном в Фогуаншане по старинным описаниям. Хуан подарил мне книгу мастера Син Юня о Будде Шакьямуни. Я захотел познакомиться с первым лицом Фогуаншаня.

«Человека следует мерять не от ног до головы. А от головы до неба».

конфуций

Молодой проповедник Син Юнь сам выстрадал, обрел свой путь, по нему сегодня следуют сотни тысяч его последователей. Любознательный мальчик Юнь родился в материковом Китае в 1927 году. И в двенадцатилетнем возрасте он принял обет буддийского монаха.

Гражданская война в Китае подменила человеческое доверие, исконную китайскую доброту классовой нетерпимостью, и юноша не увидел другого выхода, как переехать на Тайвань, где сохранились и поддерживались буддийские традиции. Здесь обратился к истокам: учению-дгарме Будды. В музее Фогуаншаня стоит старенькая швейная машинка «Зингер», на ее столике он написал свою первую книгу - жизнь и учение Будды. К проповеднику Син Юню потянулись верующие, а он в раздумье обратил свой взор на горы Фогуаншань.

История может через века и даже тысячелетия удивительным образом повторяться. На утренней заре христианства апостол Андрей Первозванный взошел на днепровские кручи, поставил на горе высокий крест новой веры. Думаю, что именно здесь, в неописуемой днепровской красоте, апостола Андрея нашло новое «пробуждение», второе духовное рождение. Через столетия чудесный корневой крест поднялся ветвистым деревом православия, расцвел золотыми маковками храмов. На святых горах вырос прекрасный Киев.

Через две тысячи лет другой проповедник Син Юнь поднялся на гору Фогуаншань, посохом из сандалового дерева начертил на лесной поляне контуры грандиозной постройки и сказал: «Тут вырастет храм Света и Духа, отсюда начнется Чистая земля».

Именно среди утренней красоты Фогуаншаня, покрытого густым бамбуковым лесом, Син Юня преобразило духовное пробуждение, отныне он стал просветленным мастером.

Не один раз уже говорю о просветленном пробуждении. В буддийской культуре «просветление» - это как внезапный «удар молнии», это вершина человеческого прозрения, духовного откровения. Это второе рождение и уже нового человека. Мгновение просветления приходит неожиданно - от звука музыки, от стука дождевой капли, от порыва ветра, одним словом, от необычного движения души. Именно такое мгновение запечатлел в стихотворении «Ночь в саду» поэт Александр Тихомиров, рано ушедший из жизни.

Лежу щекой на сумрачной подушке -

Из поля ветер, жарко голове...

Мелькнуло привидение лягушки

На озаренной молнией траве.

И страшное мгновенное сиянье

Среди полночной тягостной поры,

Как будто вспышка ясного сознанья

Перед уходом в темные миры...

Открыл глаза... Кругом сияет утро.

Я всем любуюсь - новый человек!

Исчезла ночь быстрее, чем минута,

Хотя, быть может, продолжалась век...

...Я не знал, что мой приезд совпадет с днем рождения просветленного мастера и, конечно же, с большой радостью принял приглашение на праздничный вечер. Наставник Фогуаншаня отметил свое рождение уже в 72-й раз - и видели бы вы, каким теплом, какой любовью переливался громадный зал, переполненный людьми, - от мала до велика. А когда в зале буквально уже яблоку негде было упасть, мастер Син Юнь широким крылом своего нарядного оранжевого платья пригласил гостей с проходов, от дверей прямо на сцену.

Через минуту на сцене - переиначим пословицу - негде было туфлю поставить. Вокруг именинника постелился живой разноцветный ковер: на пол опустились люди в летах, молодежь, детишки. И тем, кто поднимался на сцену, чтобы пожелать мастеру здоровья и долголетия, нужно было выбирать свободный пятачок, чтобы ближе подойти к Син Юню, коснуться его доброй ауры.

Мастер Син Юнь меньше всего прислушивается к поздравлениям в свой адрес, он по-молодому думает и увлеченно говорит о родном Фогуаншане, о его завтрашнем дне. Ведь впереди столько неотложных дел: нужно завершить строительство университета, возвести храм, который примет заветную святыню - зуб Будды, еще активнее пропагандировать гуманистический буддизм.

Вот так я впервые услышал из уст мастера Син Юня современное определение вечного учения: «Мы пропагандируем гуманистический буддизм». Захотелось подробнее познакомиться с новейшей ветвью буддизма - гуманистической. И здесь меня сопровождало везение. Я приехал в Фогуаншань в дни, когда здесь проходила академическая научная конференция «Гуманистический буддизм и мир».

Свободная дисскусия проходила в чаньском зале. Не случайно. Как я уже писал, в Фогуаншане поддерживают и развивают традиции школы Чань.

«Почему мы исповедуем именно гуманистический буддизм? - обращается Син Юнь к залу. - Потому что первые слова Будды Шакьямуни после просветления были о человеке. Помните его радостное открытие: каждый человек имеет природу Будды. Не баловни судьбы, не родовитая элита, а именно любой человек, даже с самых низов общества может стать свободным, совершенным и, наконец, просветленным. Равенство и свобода не привилегия, а естественное право человека. Почему мы проповедуем гуманистический буддизм среди простых людей, среди миллионов по всей земле? Потому, что Будда родился среди людей, искал путь вместе с людьми и для людей, проповедовал истину людям и умер среди людей. Поэтому я говорю: человек - это и есть Будда...»

И далее мастер излагает основные принципы гуманистического буддизма. Это - универсальность: учение распространяется на наш мир и на космос, на видимую материю и на тонкие тела; постоянная своевременность: возникшее две с половиной тысячи лет назад учение остается всегда современным, действующим ежедневно, ежеминутно; гуманизм: всечеловеческое проявление сочувствия, помощи, уважение и любовь к человеку, всепрощение и настоящее милосердие; духовное совершенство: постоянное внутреннее совершенствование человека вплоть до высшей точки вознесения - «просветления»; жизненная повседневность: учение неотделимо от ежедневного бытия, оно помогает строить добрые отношения в семье, коллективе, между всеми людьми; и, наконец, даже юмор: устоять, не поддаться житейским невзгодам помогает удачная шутка, добрая улыбка...

Отдельно выделю еще одну определяющую черту как гуманистического буддизма, так и его основоположника и проповедника Син Юня. Это бережное отношение ко всем культурам и религиям, неподдельное уважение традиций и верований других народов. А ведь это так актуально в наше время, когда человечество, глубоко переосмысливая пройденный путь, вступает под знаком покаяния и очищения в третье тысячелетие. В этом меня убедили два факта, к которым я и сам был причастен. На конференции, на виду всего многолюдного зала, я, приветствуя мастера Син Юня, подарил ему христианский крест - деревянный, светлый, резной работы. Мастер с нескрываемым интересом и уважительно рассматривал его, легко провел рукой по его перекрестных лучах, а потом, при всех атрибутах буддиста: в оранжевой одежде, в длинных вишневых четках на плечах, поднял над головой христианский крест и показал всему многолюдному буддистскому собранию. Его слова о взаимопонимании, согласие между религиями зал встретил рукоплесканиями.

А вот и второе убедительное свидетельство гуманистической широты взглядов, мировосприятия мастера Син Юня, его искреннего стремления понять умом, почувствовать сердцем новую для него культуру, поэтический дух украинского народа. На день рождения я подарил мастеру «Кобзарь» Тараса Шевченко. Преподнес «Кобзарь» как священную книгу, как «золотую сутру» нашего народа. Син Юнь со всем вниманием рассматривал портрет поэта на обложке, задумчиво перелистывал иллюстрированные Василием Касияном страницы «Кобзаря», а потом с доброй улыбкой пригласил сфотографироваться на память с Шевченковым «Кобзарем». Я дарю ее читателю.

Так я еще ближе познакомился с мастером Син Юнем. Он заметная на Тайване, известная в мире фигура. Как основатель и президент «Международной ассоциации гуманистического буддизма» он побывал почти во всех ста общинах Фогуаншаня - от Японии до Америки и от Малайзии до России.

Особенно высоко ценится культурно-просветительская деятельность мастера Син Юня. Есть за что. За всю свою подвижническую жизнь он основал более 170 монастырей, открыл 16 колледжей, стал фундатором четырех публичных университетов, двух крупных издательских центров, положил начало еще целому ряду культурологических учреждений.

Вот уж без преувеличения: в каждом мгновении общения с мастером Син Юнем убеждаешься в справедливости и точности слов мудреца Конфуция: «Человека следует мерять не от ног до головы, а от головы до неба». «От головы до неба» - это о мастере Син Юня.

«Судьба - творение сильных и извинение для слабых».

Син Юнь

Еще в свои молодые годы Син Юнь понял, что его проповеди овладевают сердцами слушателей - студентов, служащих, крестьян, если тысячелетняя мудрость передается простыми, доступными словами. Так возникла мысль: переложить окаменевшую дидактику буддизма, отяжелевшие тексты священных сутр на современный китайский язык, на живые словари других стран. А если говорить шире, смотреть дальше, то соединить свежий поток жизни с филигранно отточенной веками и на века буддистской мыслью.

Для мастера Син Юня предназначение, избранный путь это, в первую очередь, активное действие, ежедневное практическое дело. Не погрязать изначально в рутине, не плыть послушно «по велению судьбы», а самим творить свою жизнь. Судьба, считает Син Юнь, это творение сильных и извинение для слабых. И вот только некоторые его «акты творения». Комитет интеллектуалов «Трипитака», организованный мастером Син Юнем, критически пересмотрел и издал на современном, доступном нынешнему читателю китайском языке полный свод священных текстов буддизма - коллекции «Агама», «Чистая земля», «Лотосовая сутра» и другие. А всего за два десятилетия издательский дом «Фогуаншань» выпустил 400 названий книг, аудио- и видеокассет на языках мира.

Вторая духовная опора - образование. Система воспитания и обучения имеет законченный цикл: от детского сада до высшего учебного заведения. Фогуаншань открыл на острове шесть детских садов, из них ребятишки вливаются в школьные классы. Директор Фогуаншаньского школьного комплекса И Чхунь - вся в утренних заботах, телефонных звонках, учебных бумагах - знакомит меня с учителями, старшеклассниками, образовательными циклами и бытом школы. Учебные программы причудливо, но органично синтезируют направления и предметы традиционные и современные: низенькие парты эпохи Тан с компьютерной цепочкой через все классы, английский язык с классическим искусством разливания воды, наблюдения новейшей психологии с овладением старинным барабанным боем.

Широк веер интересов и у самих учеников. Поинтересуемся, спросим. Старшеклассник Чио изучает европейскую живопись, его товарищ Ли весь в современных музыкальных ритмах. Свои увлечения у девушек: у Чхей Вень-сун китайская каллиграфия, живопись и футбол, у Чхен Мяо - журналистика, мечтает работать в радиоцентре Фогуншаня, у их подруги Лай - игра на фортепиано. Так ломаются тысячелетние каноны: раньше все за детей решали родители, старшие люди. «Нынче мы, молодые китайцы, - говорит старшеклассник Ли Фушань, - сами творим свою судьбу, самостоятельно выбираем жизненный путь...» В школах Фогуаншаня, кажется, собралась вся Юго-Восточная Азия: тут учатся тайваньские дети, ребятишки из Индии, Таиланда, Малайзии, Японии, Южной Кореи, других стран.

Высшая духовность Фогуаншаня - его университеты. Мне повезло: я познакомился с известным китайским ученым и просто замечательным интеллигентным человеком Юанем Бао Синем. В китайской домотканной сорочке без привычного воротничка, высокого, баскетбольного роста, проректор университета Фогуаншань Юань Бао Синь увлеченно - его черные глаза живо заблестели - рассказывает об университете, о научных исследованиях, о студенческой жизни.

Университет молодой: обучает студентов и строится. Вырос вуз на народных пожертвованиях. Мастер Син Юнь развернул движение: «Миллионы людей поддерживают развитие образования». Средства поступали не только с Тайваня, но и со многих стран мира. Да и сам Фогуаншань не был простым собирателем пожертвований, повсюду проводил аукционы, выставки, лотереи, доходы от которых поступали на счет университета.

Университет только оперяется, но уровень преподавания, исследований на современной международной высоте. Философия, история, литература, социология, психология, естественные науки, теология, общественное управление, менеджмент, кажется, нет предмета, который не прописался бы в университетской программе. Но есть в составе университета научное учреждение, которого точно нет на Тайване, не ручаюсь, есть ли в мире, - Институт изучения жизни и смерти. Это целая и цельная программа исследования нашего существования: биология человека, его интеллект и духовность, этико-психологическая целостность, религиозная вера и, наконец, переход в физическое небытие.

«И весь этот спектр современных знаний, новейших предметов мы накладываем на тысячелетнюю китайскую просветительскую традицию, - рассказывает Юань Бао Синь. - По замыслу мастера Син Юня университет Фогуаншань должен повторить, черточка к черточке, дух, атмосферу классического китайского учебного заведения, чьи образ и очертания пришли к нам из исторических хроник, из старинных художественных произведений. И в то же время главный просветительский ориентир нашего университета уже в XXI веке: формирование эрудированной, просвещенной личности, настоящего «гомо эстетикус» - человека высоконравственного, артистичного, личности тонкого разума и изящной души...»

...Уже сейчас Фогуаншань получил признание не только в буддийской среде, но и во всем просвещенном мире. Международная ассоциация гуманистического буддизма имеет сегодня 100 отделений на всех пяти континентах. И, разумеется, это не канцелярские офисы для пересылки бумаг. Это - храмы, университеты, школы, больницы, издательские дома, телевизионные центры, книжные магазины, другие очаги культуры.

Закономерно, что именно Фогуаншаню передал индийский монах на вечное хранение мировую святыню - зуб Будды. Принимая священные останки-шариру Будды Шакьямуни в ритуальном зале монастыря, мастер Син Юнь сказал: «Передача Тайваню драгоценной шариры есть акт бесконечного милосердия и мудрости Будды. Некоторые думают, что, получив в дар останки Будды, мы легко, без особых усилий достигнем процветания, счастья и мира. На самом же деле мы не можем перекладывать ответственность за все содеянное нами на шариру Будды - это было бы неверной оценкой переданной нам в наследство святыни. Нужно самому брать на себя ответственность, самому исправлять допущенные ошибки. В священной сутре об этом сказано так: «Будда, как и врач, дает рецепт от болезни, а использовать этот рецепт или нет дело нашей ответственности. Будда похож на доброго проводника, который указывает правильный путь, но вот идти ли нам этим путем, мы должны решить сами.

Вот почему шарира Будды служит для нас стимулом в созидании судьбы, нашего будущего, познании собственного сердца. В то же время поставим перед собой вопрос: где пребывает истинная шарира Будды, настоящая буддистская святыня? Истинная святыня пребывает в нашем сердце, только сердце есть домом Будды. И именно сердцем Будды, его мудростью и милосердием мы должны познавать мир и преобразовывать этот мир в чистую и прекрасную землю».

Этими словами мастера Син Юня я закрыл последнюю страницу своего тайваньского журналистского блокнота.

* * *

Новые вероучения возникают на переломе эпох, отмеченных нередко духовным кризисом цивилизаций, всего человечества. Такие кризисы - утрата веры, сокрушение старых религий, потеря мировоззренческих ориентиров, культ бессмысленности бытия - на нашей исторической памяти человечество переживало неоднократно.

История оставила нам (в назидание: задумаемся, одумаемся!) знаки, меты таких переломов, тяжелых переходов через Гималаи духа и прозрения. Об этом вавилонский памятник письменности «Диалог господина и раба», а также древнеегипетская «Песня арфиста».

В такой вот час распада миропонимания библейский Экклезиаст горестно повторяет: «Все суета сует и томление духа!» К нам, ныне живущим, обращен пронзительный гамлетовский вопрос, рожденный из распавшейся связи времен: «Быть или не быть?» И не менее разящий вывод: «Какого дьявола люди толкутся между небом и землей? Все мы кругом обманщики. Не верь никому из нас...»

Сегодня мы не удивляемся, более того, не отрицаем справедливости этих слов, синяками тела и души сами свидетельствуем о современной вселенской толчее, густо приправленной ядерным ужасом. Это и есть излом времен: приход третьего тысячелетия, пришествие всевышнего судьи Христа, мятущееся сознание, отравляемое духовными (и не только духовными) наркотиками, и в то же время нежный росток веры, пробивающийся в огрубевшей коре головного мозга, - все это ныне с нами, в нашей тревоге, нашей надежде.

Выход из разрушаемого старого мира сужается, но он все еще есть. Выход из духовного лабиринта заключается в поисках истины, которая может быть только одна для всего человечества - она на вершине всех мировоззрений, религий, вероучений, нравственных устремлений. Истину нельзя изобрести, ее можно только открыть. Изобретается ложь - и на протяжении столетий мы убедились, что человеческий ум искусный изобретатель. Истину открывают сердцем и любовью.

Гамлетовский вопрос сегодня вот в чем: или мы откроем истину, обретем истинный путь, или изобретем новую ложь, блестящую и привлекательную, но ложную доктрину - от этого зависит, каким будет человек, наш духовный наследник в третьем тысячелетии. Выбор за нами.