Кое-что о влиянии янтарных картин на международную политику

В художественных кругах Ривного ходит шутка: «Городу уже 725 лет, а Ольга Баранова — до сих пор единственная женщина, профессионально занимающаяся резьбой по дереву уже более тридцати лет». Нет конкурентов ей и в области.

Жизнь этой талантливой женщины сложилось так, что она, коренная русская, закончила отделение художественной обработки дерева, камня и кости Абрамцевского художественно-промышленного училища им.В.Васнецова в России и переехала жить в украинское По­лесье. Его природа, люди стали органической частью творчества мастерицы. Ольга Баранова глубоко переосмыслила большое наследие национального декоративно-прикладного искусства и сумела внести в него неповторимые особенности современной резьбы.

А это — прямо эпохальная неожиданность: изделия из янтаря, залегающего в Украине исключительно в трех районах Ривненщины, выполненные Ольгой Барановой, сыграли не последнюю роль в международной политике. Воплощенная в образ сосновая слеза смягчала отношения Украины с другими государствами. В конце 1990-х украинская правительственная делегация во главе с Леонидом Кучмой в Турк­менистане подарила ныне покойному Сапармураду Ниязову его портрет из белого янтаря. Именно после этой поездки восстановилось снабжение туркменского газа в Украину. Ее работы экспонировались на многих персональных выставках в Украине, на международных выставках в Германии (Франкфурт-на-Одере), Польше (Седлица и Лодзь), Словакии (Братислава).

— Когда я выполняла заказы в Сарнах, оформляла Дом культуры в Заречье на Ривненщине, меня глубоко заинтересовала самобытная полесская резьба, ее традиции, — рассказывает Ольга Баранова. — В Сарнах был очень сильный объемно-рельефный цех (жаль, что он уже не работает!), в котором собирались народные мастера. Я увидела, что приемы резьбы те же, что и в моей родной Пензенской области, — такие же объемы, такая же фигурная композиция.

— Полесские мотивы были для вас органичными? Вам не пришлось переламывать себя?

— Не пришлось. На Полесье меня взволновали большие просторы. Такие есть в той местности, где я родилась. Полесье степное, с подлесками и лесами, очень похоже на мою пензенскую родину. Ностальгия у меня исчезла, и началось внутреннее увлечение души. У меня вся тематика стала полесской. Я перестала оформлять учреждения и в конце 80-х перешла на творческие хлеба. Занялась техникой таких небольших панно, где в одной работе можно создать целый рассказ. И весь он «согласовывался» с Поле­сьем — с журавлями, с «укропчиками», растущими на болотах.

— Журавли, как видно из ваших работ, это особая лирическая линия в творчестве. А мотыльки, одуванчики и другие цветы — просто дополняющие детали?

— Да нет. Все мои образы объединяются жизнеутверждающим началом. Ветряная мельница, например, означает неудержимое время, зовущее за собой. Вот другая работа — «Дорога». Она извивается, она — бесконечна. Вот «Полесская песня». Это моя последняя работа. Здесь и ветряная мельница как выражение неудержимого времени, которое бежит и не останавливается, и одуванчик как символ жизни, и превращение его в семена, и прекрасное — любовь (видны два человека), и духовность наша — церкви. Это «Круг жизни». Он замкнутый — птицы, мельницы, дома. И вновь — глаз Божий. Понимаете, все время со мной какие-то глаза за спиной, постоянно подсматривающие. Бывает, что не обращаешь на них внимание, а потом неожиданно становишься безоружным. Поэтому мои произведения романтические и вместе с тем будничные. Композиции представляют собой объединение земного с неземным, вечным...

Искусствовед Александр Сташук (г.Ривне) в сборнике научных фольклорно-этнологических и искусствоведческих студий «Поліссєзнавство» (Ривне, 2005) отмечает новаторство в технике плоскорельефной резьбы Ольги Бара­новой: «...Тут мотивы приобретают особое звучание как следствие виртуозного владения линией, которая на рельефных композициях превращается в цельную, вполне завершенную, скомпонованную, выразительную художественно-декоративную струк­туру. Композиции строятся на четком ритме сгруппированных по правилам равновесия структур, что дает возможность выполнять творческие работы разнообразной формы. Здесь не только формы правильных четырехугольников, но и разорванные многоугольники, формы с полукругами, овалами, разнообразными выступлениями и неровностями...»

— Почему вы работаете с деревом, а, например, не с металлом, камнем?..

— К дереву у меня с детства отношение особое. Дерево, как и вода, — исходное явление для мира. Оно связывает небо и землю, потому что корнем уходит глубоко вниз, а кроной поддерживает небеса. Это связь между духовным и земным. Я пытаюсь почувствовать и ощущаю те огромные и непостижимые силы, которые таят в себе и корень дерева, и ствол, и крона, и каждый листочек...

— А работа с янтарем для вас случайна?

— Нет. Я долгое время работала главным художником на Ривнен­ской фабрике государственного предприятия «Бурштин України». И по служебной необходимости разрабатывала сувенирные и ювелирные изделия. В середине 90-х на украинском рынке начали появляться прибалтийские березки, и наша фабрика, чтобы иметь конкурентоспособную продукцию, постаралась создать нечто лучшее — бусы, пластины. Берете груду камней, распиливаете на пластины 5-7 миллиметров, и вырисовывается портрет. Были у нас механизмы, дробившие камень на крошки...

— И в этом состояла новаторская техника художественной обработки янтаря?

— Это сугубо наша ривненская технология, ее не было в Калининградской области, где открыты большие месторождения янтаря. Начала я с панно. Букеты, живописные вещи, какие-то авторские фантазии... Так родились композиции «Золотые ворота», «Воспоминания о варягах», «Триптих», «Ян­тарные звезды Ривненщины», «Па­ук, влюбленный в хрупкую розу» и т.п. Цветная гамма украинского янтаря очень богата: от багряного, зеленоватого — до белого. Меня волновало, что множество пластинок, треугольничков, осколков янтаря лежат мертвым грузом на складе фабрики, никому не нужные. Я сделала из них портрет Шевченко... А потом начали появляться компьютерные пейзажи. По ним насыпали крошку — для усиления цвета, объем­ности. Технология панно на мешковине с засыпкой камнем, крошкой интересна тем, что она не сжимает, как пейзаж. А вот еще одна оригинальная технология. Лепнина дополняется янтарной массой, далее лепнина и слоистый янтарь, и получается неповторимая вещь. Меня интересует не объем, а плоскорельефное изобразительное искусство.

— Портреты из янтаря — это, по-моему, для Украины вообще уникальное художественное направление.

— Вы оценивайте, как хотите, но мы со своими мастерами внесли в него новизну. С 1998 года я начала создавать портреты. Первым был Шевченко — из треугольников, далее уже из пластин — Муамар Каддафи, Леонид Кучма, Эрнесто Че Гевара, Саддам Хусейн, Сапармурад Ниязов. Создается целостное, монолитное произведение. Я делала портрет и Виктора Ющенко, когда он еще возглавлял Нацбанк, «закладывала» в янтарь практически всех кучмовских министров. Че Гевара вышел, знаете, такой сказочной и искрометный; шикарный в религиозной одежде был Хусейн. В Дубровицком районе добывают уникальный белый янтарь. Из него я сделала портрет Туркменбаши. Портреты всех политических деятелей и художников раздарила нашим политикам, потому что не делаю художественных вещей на заказ, для зарабатывания денег. Мне не важны награды. Важно, чтобы отклик был: запомнилась работа или нет?

Потом изготовление портретов из янтаря на фабрике пошло почти конвейером, создали художественный цех. Сейчас эту технологию используют не только у нас, ее распространили в Калининградской области. Это — аналог техники флорентийской мозаики. Во Флоренции издавна собирали куски мрамора, перемешивали и подгоняли под облик. Эта техника уже настолько усовершенствована, что с ней работать мне неинтересно. Единст­венное, что интересно: в портрете любого человека подбирать натуральный живописный камень, потому что таким способом можно передать мгновение.

Меня радует, что наше предприятие достигло значительного развития, и я могу спокойно его покинуть.

— Догадываюсь: вы создали в Ривном собственную художественную школу, работающую с янтарем.

— Первая и, пожалуй, единственная моя непосредственная ученица — дочь Валентина. Она закончила Московское художественное училище и взяла другое направление в янтарном творчестве, основательно занявшись иконами. Создает их из пластин, крошек. Ее роботы пользуются успехом. Сейчас она работает главным художником на сарненском частном предприятии «Минерал». А в общем на искусстве картин ривненской фабрики выросла целая школа: сейчас почти 60 человек работают с «сосновой слезой». А то, что эти художники не мои ученики, не так уж и важно.