Катынь, поляки, мой тесть

Страшное известие пришло из Смоленска: при заходе на посадку разбился самолет с президентом Польши, его супругой, верхушкой вооруженных сил страны, депутатами парламента — элитой нации. Качиньски летел поклониться могилам польских офицеров, расстрелянных в Катынском лесу 70 лет назад. Боюсь, что и эта трагедия — долгое эхо Катыни, злой рок России и Польши!

Потому что за два дня до катастрофы Путин не извинился за грехи России. Встречаясь в Катынском лесу с польским премьером Туском, он высказался в том смысле, что она не ответчица за Сталина, Берию, Меркулова и прочую советскую нечисть, хладнокровно погубившую элиту Польши.

Странно. Наследница, но не ответчица? Неужели же все они были частными лицами и лишь на свой страх и риск творили злодеяния? Нет, они стояли у руля державы. Но не Россия ли официально признала себя правопреемницей СССР и вернула в страну сталинский гимн? Не Путин ли назвал кровавого людоеда эффективным менеджером? И не его ли портреты собирается вывесить Лужков на улицах Москвы ко Дню Победы?

Мне тема поляков близка по семейным обстоятельствам. Дело в том, что 31 июля 1942 года генерал Владислав Андерс договорился со Сталиным о переводе последних из формируемых им польских дивизий в Иран, к англичанам, и в течение месяца они ушли на юг. Вместе с ними уходили члены их семей и все, кому посчастливилось прибиться к Андерсу. В общей сложности в ходе двух эвакуаций СССР покинуло около 80 тысяч военнослужащих и более 37 тысяч гражданских лиц. Ну и что, скажете вы, какая связь между Кирпичевым и Андерсом? Такая — с ними чуть было не ушел мой будущий тесть! Дело было в Узбекистане, юный Федя был красив и молод (не исполнилось и восемнадцати!), а способность внушать дамам и девицам пылкие чувства передалась ему по наследству от обаятельного отца и великолепного деда, чья мужская слава гремела по всему югу Молдавии. Поэтому не удивительно, что одна влюбленная молодая полячка уговорила его бежать из страшной страны, переодевшись в женское платье! Не удивительно, но поразительно, как господь рисует наши судьбы…

Федя уже шел к машинам, на которые грузилась польская армия, когда вдруг, в самый последний момент, передумал. Не знаю, жалел ли он об этом впоследствии или нет, но знаю, что отправься он тогда с поляками — я никогда не смог бы жениться на его дочери. Да и была бы она у него? Впереди поляков ждали тяжелые бои и алые маки Монте-Кассино…

Как же пересеклись пути Андерса и Феди Тукана в узбекском Янгиюле? Благодаря Сталину! Как известно, мировую войну мудрый вождь начал в Польше, которую Молотов вскоре объявил бывшей. Но то ли стратег из вождя оказался неважный, то ли армия ему попалась никудышная, однако война пошла не по сталинскому сценарию, и уже 30 июля 1941 года посол СССР в Великобритании И.Майский и премьер польского правительства в изгнании В.Сикорский подписали в Лондоне соглашение о восстановлении дипломатических отношений и следующий протокол: «Советское правительство предоставляет амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях, со времени восстановления дипломатических сношений».

По состоянию на 1 августа 1941 года число таковых составило более 381?220 человек. 12 августа 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР издал указ об амнистии, и в тот же день Совнарком и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О порядке освобождения и направления польских граждан, амнистируемых согласно Указу…». А 14 августа было подписано военное соглашение о создании на территории СССР польской армии, составляющей «часть вооружённых сил суверенной Польской Республики». Ее командующим был назначен генерал Владислав Андерс.

В Грязовецком, Суздальском, Южском и Старобельском лагерях НКВД (из которых всего лишь год назад вывезли на расстрел 25 тысяч польских офицеров…) создали призывные комиссии. Андерсу разрешили сформировать две стрелковые дивизии и запасной полк. И к 12 сентября в Бузулук, Татищево и Тоцк прибыли 24828 военнопленных — крайне истощенных. Но и условия в формируемых частях были самыми бедственными. Ввиду стихийного прибытия все новых и новых желающих вступить в армию, пайки делились и на этих людей. Прибывали и женщины с детьми. Их также приходилось как-то кормить.

Андерс неоднократно обращался к властям, добиваясь обеспечения условий для формирующихся дивизий, и просил начать создание новых частей. Но советское руководство соглашалось лишь на армию до 30 тысяч человек. Мол, на большее не хватает вооружения и продовольствия.

Следует, однако, помнить, что как раз в эти дни разворачивалась вторая с начала войны грандиозная катастрофа, когда в течение всего лишь месяца в киевском, вяземском и мелитопольском котлах было окружено более полутора миллионов красноармейцев! Фактически фронт снова рухнул, и дошло до того, что на пути к Москве советских войск уже не было…

Именно 13 сентября, на следующий день после отказа Андерсу в увеличении числа формируемых польских частей, Сталин чуть ли не слезно молил Черчилля срочно высадить в Архангельске или направить через Иран 25—30 британских дивизий! Но даже в условиях полного военного краха он не соглашался на формирование большой польской армии.

Можно, конечно, ссылаться на трудности и недостатки снабжения в разоренной войной стране, хотя и трудно понять, как она, столь долго и так основательно готовившаяся к войне, за какие-то два месяца сумела потерять буквально все, в том числе и в глубоком тылу. На самом деле Сталин просто боялся. Он — после предательского нападения на Польшу и кровавых массовых репрессий на «освобожденных» территориях, после Катыни и других расстрелов — боялся иметь на фронте сильную и достаточно независимую польскую армию, которая могла послужить центром кристаллизации не только для поляков…

Тем более что Андерс не собирался вводить в бой дивизии по мере их готовности, россыпью, он настаивал на отправке на фронт всех частей вместе, компактно. Поэтому, когда в конце ноября премьер-министр В.Сикорский прибыл в СССР, со Сталиным была достигнута договоренность о возможности вывода поляков в Иран, а местом формирования новых частей была определена Средняя Азия.

Зная об антисоветских настроениях польских офицеров и солдат, понимая, что Андерс не будет воевать, пока не закончит формирование и вооружение всех дивизий, Сталин в начале 1942 года решил голодом поторопить Андерса и сделал очередной «подарок» полякам в своем стиле: приказал сократить число пайков с 96 до 40 тысяч. Численность армии в это время составляла 73 тысячи человек, кроме того, нуждались в продовольствии 30 тысяч гражданских лиц, состоящих при армии.

В итоге на встрече Сталина с Андерсом 18 марта 1942 г. было достигнуто компромиссное решение: сохранить в марте прежнее число пайков, а польские войска сверх 44 тысяч человек перебросить в Иран. В начале апреля эвакуация части армии была завершена. Польское правительство стало настаивать на продолжении призыва в польские части, сохранении эвакуационных баз, улучшении снабжения и т. д., но не преуспело в этом. В июне 1942 г. В. Андерс, получив поддержку со стороны Черчилля, добился согласия на вывод всей армии в Иран. В августе — в это время Красная армия снова катилась на восток, к Сталинграду! — поляков наконец-то выпроводили…

Путь Феди Тукана был не менее трудным. Поскольку румыны пришли на восток и юг Молдавии лишь во второй половине июля, Советы успели не только расстрелять заключенных в тюрьмах, как в Украине и в Белоруссии, но и вывезти мальчишек ремесленного училища трудовых резервов из городка Бессарабки — не спрашивая ни их самих, ни их родителей.

Так Федя оказался под Москвой. В лютый мороз он восстанавливал стратегически важный мост в районе Химок, не то разбомбленный лихими немецкими летчиками, не то чересчур поспешно взорванный отступающими русскими. Хотя отступать уже было некуда — из Химок видны звезды Кремля! Во время налетов немецкой авиации разбегались по лесу, поскольку в траншеях прятаться было опасно из-за двухметровых валов снега. «Мессеры» просто шли вдоль окопов, поливая огнем, и никуда не выпрыгнешь. Еще хуже было висеть во время налета на монтажном поясе над темной ледяной водой (в куцей телогреечке) на фермах моста и гадать, заметит тебя немецкий летчик или не заметит…

И лишь после того как немцев отбросили от города, училище переправили в Узбекистан. Там и пересеклись ненадолго пути моего будущего тестя и поляков. А затем Федя всю войну прошагал за фронтом и вместе с фронтом, восстанавливая железные дороги. От Сталинграда до Венгрии. И лишь в апреле 1945 г. вернулся в родной Комрат.

Как же родина отблагодарила защитника Москвы? А никак. Естественно, в армию мальчишки из сталинских трудовых резервов зачислены не были. Хотя многие погибли на фронте, участниками боевых действий не считаются, медалей им не давали, и в школы после войны — делиться воспоминаниями — не звали. Нынешнюю зиму, кстати, Федор Федорович провел у младшей дочери в Москве, в Митино — буквально рядом с местами, где воевал. Но на юбилейный парад Победы его не позвали…

А дома, в Молдове, тем более не позовут. Гагаузов там не любят, а теперь еще и 9 мая будут отмечать не День Победы, а Праздник окончания Второй мировой войны. Среди праздничных мероприятий — конференция «Ко Дню Европы», выставка «9 мая — День Европы», экспозиция документов тех времен. Правда, обещают разработать эскиз юбилейной медали, но вручать ее будут всем участникам боевых действий, в том числе и воевавшим на стороне Румынии…

Разумеется, Россия возмущена подобным кощунством, и ее посольство собирается 9 мая провести в Кишиневе акцию «Георгиевская ленточка», неделю российского кино и фотовыставку «Великая Победа», несколько круглых столов и научно-практических конференций. По поручению президента Медведева наградят юбилейными медалями — но только российских ветеранов, живущих в Молдове. Состоится торжественный прием с участием воинов-победителей и вдов ветеранов. Но Федора Федоровича и туда не позовут…

Вот и получается, что моему совсем старенькому уже тестю, под обстрелами и бомбежками восстанавливавшему мост над ледяной рекой в белоснежных полях под Москвой, а затем всю войну прошагавшему вместе с фронтом через всю Украину — ни российская, ни украинская, ни молдавская медаль не положена. Ни медаль, ни грамота, ни благодарность — вообще ничего. Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство! А его наследникам — за счастливую старость. Иногда я думаю: а не ошибся ли Федор Тукан тогда, в августе 1942-го, не уйдя с поляками?

Что же касается ответственности за убийства польских офицеров, то если Россия не хочет брать ее на себя, не считает себя связанной с убийцами, то почему бы окончательно не избавить страну от подозрений и не обелить одежды до ангельской чистоты? Почему бы не провести в таком случае процесс над организаторами преступления? Над Сталиным, Молотовым, Берией и прочими мерзавцами, причастными к делу? Что, уже все умерли, ушли в мир иной? В какой, интересно…

Но и это еще не повод для ухода от правосудия! А заодно надо бы судить и их пособников и укрывателей, всех, кто десятилетиями скрывал правду, уничтожал документы, лгал своему народу, полякам и всему миру. Кто и сейчас — после признания Путиным факта преступления! — продолжает скрывать тома следствия по делу. Не пора ли довести Нюрнбергский процесс до конца?