Из когорты великих фламандцев. Сегодня исполняется 150 лет со дня рождения Эмиля Верхарна (1855—1916), бельгийского поэта, драматурга и критика

Людство промовля

Трьома розтрубами фанфар

Шевченко

Уїтмен

Верхарн.

Поэтические строки Павла Тычины,
которые любил
декламировать Лесь Курбас

Когда-то Ф.Достоевский с затаенной печалью заметил:

«...Мне все кажется, что у нас наступила какая-то эпоха всеобщего «обособления». Все обособляются, уединяются, всякому хочется выдумать что-нибудь свое собственное, вовсе и неслыханное. Всякий откладывает все, что прежде было общего в мыслях и чувствах, и начинает со своих собственных мыслей и чувств. Всякому хочется начать сначала. Разрываются прежние связи без сожаления, и каждый действует сам по себе и тем только и утешается…»

Особенно активно разрываются «прежние связи» в наши дни. Энциклопедия современного невежества неустанно пополняется. Старое нас интересует все меньше, новое — где же оно, это новое? Великое множество имен, которые еще столетие назад были властителями дум, сегодня все больше затягиваются туманом забвения.

Бельгиец Эмиль Верхарн — поэтический гений. Его стихи переводились на все языки, имеющие письменность. Он из когорты тех, кто прославил маленькую Бельгию на весь мир, а это знаменитые мастера фламандской школы живописи П.Рубенс, А.Ван Дейк, Я.Йорданс, автор «Легенды о Тиле Уленшпигеле» Шарль де Костер, композитор С. Франк. Будущий поэт родился в небольшом фламандском городке недалеко от Антверпена, закончил юридический факультет Лувенского университета, некоторое время занимался адвокатурой, но вскоре без колебаний решил посвятить себя исключительно литературе.

Уже первые стихи Верхарна отличались парнасской отточенностью, новаторством поэтической формы. Он принадлежал к литературному объединению «Молодая Бельгия». В сборнике «Фламандки» поэтизировал в стиле фламандских мастеров XVII в. первозданный быт Фландрии, сытую и вольготную сельскую жизнь, с ее конюшнями и коровами, обычной стихией сельчан — упитанных и загорелых девчат с налитой грудью и полными бедрами, мужественных и страстных парней с неудержимым влечением к продолжению рода. В стихотворении «Фламандское искусство» Верхарн прославляет сочные и многоцветные работы своих предшественников:

Мистецтво Фландрії, колись

Жінок дебелих ти любило,

І їх жага й розкішне тіло

В твоїх шедеврах зайнялись.

Щоб відтворити їх —

м’язистих,

Нагих, вабливих, —

пензель твій

Торкався тіл, мов чародій,

Ігрою променів іскристих.

Вони палають від жаги,

Без зайвих одягів турботних;

І повні груди на полотнах

Цвітуть рум’янцями снаги.

(Здесь и далее перевод Николая Терещенко.)

Символ веры Э.Верхарна — земля-кормилица, земля — основа достойного, праведного существования человека. Он и внешне походил на крестьянина — у него были широкие плечи, тяжелая походка, носил мешковатую блузу и деревянные ботинки. Стремился быть владельцем земельного надела, выращивать все на нем собственными руками. Особенно болезненно переносил разрушение и упадок патриархального села, обреченного на убожество и отсталость. С болью писал об этом в сборниках с красноречивыми названиями — «Призрачные деревни», «Сельские миражи».

Под нажимом «цивилизации» сельские миражи исчезают, словно дым, люди оставляют село:

З своїм котом і вірним псом,

З усім своїм сумним добром,

На битий шлях виходить люд,

Що п’є щодня дощовий бруд,

Вдихає вітер, згар і дим.

Чого чекати людям цим?

Хіба що вирушить

на битий шлях...

«Все дороги ведут в город», — с горечью констатирует Верхарн. Город был для него олицетворением жестокости, ужаса, отчуждения, разрушения тела и духа. Именно с тяжелой атмосферой города связан психический недуг писателя, приведший его к глубокому душевному и творческому излому. Городом была предрешена и смерть поэта — выезжая из Руана, он случайно гибнет под колесами экспресса...

Э.Верхарн отдал должное мистицизму, трагическим видениям, но этим далеко не исчерпывается его творчество. Он был одним из основоположников символизма — вместе с французами П.Верленом, А.Рембо, С.Малларме, своим земляком М.Метерлинком, автором знаменитой «Синей птицы». А это означает, что символисты, как люди с особенно утонченной духовной организацией, не могли не откликнуться на голос правды, не могли не прийти к тем, кто взялся за преобразование несправедливой жизни. И Верхарн становится социалистом, вступает в бельгийскую рабочую партию. В его поэзии появляются пафосное напряжение, обвинительно-ораторские интонации, она обогащается свободными ритмами. Он преподает в «рабочем университете», читает лекции в Брюссельском народном доме.

Когда же вспыхивает Первая мировая война, творчество Верхарна представляет образцы национально-патриотической лирики. В книгах «Окровавленная Бельгия», «Алые крылья войны» он оплакивает родную страну, порабощенную немцами, осуждает империалистическую резню.

Э.Верхарн превыше всего ценил свободу. Он не принял ни единого литературного заказа, не связывал себя ни специальностью, ни службой. «Он был свободен, — писал в своих воспоминаниях С.Цвейг, — даже от самых крепких оков нашего времени — от власти денег... Успех и слава не наложили на него отпечаток. Его не угнетал страх перед будущим, не давили заботы, не терзало тщеславие, не мучили стыд и угрызения — божественно свободной и безоблачной была его большая жизнь среди маленьких людей...» Его девизом были слова: «Toute la vie est dans l’essor» («Жизнь — это вечный взлет»). Тот взлет давала ему прежде всего поэзия, художественное слово. На протяжении жизни Верхарн издал 30 книг стихотворений, драматических произведений и прозаических очерков. Ему принадлежат глубокие изыскания о художниках, в частности о Рубенсе и Рембрандте, несколько драм. Одна из них — «Зори» — в 20-х годах прошлого века шла в украинских театрах. Интересно, что киевский театр «Центростудия» поставил это произведение в композиции со стихами П.Тычины из сборника «Плуг».

Верхарн подарил нам, наравне с бурными ритмами, нежные мелодии любовной лирики. Три тома стихов посвятил любимой жене Марте — неугасаемому огоньку, который осветил всю его жизнь с молодых лет и до старости. В юности она была художницей, причем довольно одаренной, но, выйдя замуж, пожертвовала собой ради творчества своего гениального мужа.

...Верхарн стал для нас поэтом из прошлого. Того прошлого, когда бельгийским поэтом-новатором восхищались И.Франко, Леся Украинка, В.Cамийленко, М.Зеров, М.Рыльский, Борис Тен. Кстати, в стихотворении «Хвала ветру» Верхарн с симпатией писал об Украине, которая в свое время была его второй поэтической родиной.

Нам нужно читать Эмиля Верхарна — для обновления души, для самовоспитания в любви к ближнему, для спасения остатков человечности. Во время, «коли жалоба йде скорботною землею» и так мало места для «вічного злету», нам необходимо читать Верхарна, прислушиваться к серебристо звонким фанфарам его поэзии, звучащей в унисон с Шевченко и Уитменом.