«ГРЕЗЫ РОЗОВОГО САДА», ИЛИ КРЫМСКИЕ ХАНЫ... КАК СТИХОТВОРЦЫ, МУЗЫКАНТЫ И ПОЧИТАТЕЛИ ПРЕКРАСНОГО

Если нужен сам себе ты,
сам себя ищи в себе.

Абдульазиз Эфенди (Иззи)

На прошлогодней международной конференции «Крым-2000» при большом стечении народа состоялась презентация удивительной книги — «Грезы розового сада», сборника средневековой крымскотатарской поэзии в оригинальных текстах и переводах, выполненных современным крымским поэтом и переводчиком Сергеем Дружининым. Волшебные струны «Грез», архаичные пласты поэтического самосознания древности оказались созвучными нашему времени, заставив задуматься об исторических судьбах крымскотатарского народа. И не только его.

«Образ врага» — одно из древнейших «завоеваний» человеческой цивилизации. Родившись в сумеречном сознании наших первобытных предков, это «чувство» сопровождает род людской на протяжении тысячелетий, удивительным образом сублимируя в самых просвещенных умах, в том числе и наших современников. «Врагами» оказывались не только отдельные личности, социальные группы, но и целые общества, страны и народы, не говоря уж об идеологиях. В данном случае речь пойдет о деликатной, как считают некоторые, теме взаимоотношений украинского и крымскотатарского народов. А точнее — о стереотипах, сложившихся в нашем сознании. В их основе — страницы истории, которые нередко окрашивались кровью и насилием. Людям свойственен презентизм, т.е. желание рассматривать и «классифицировать» события прошлого с нынешних позиций. Поэтому так важно помнить, что в наших отношениях, в частности, с татарами, помимо черных периодов вражды и военных конфликтов, зафиксированы многие годы мира, дружбы, активной торговли, культурного и языкового обмена, даже родственных отношений. Скажем, молодость Б.Хмельницкого прошла в Крыму, он великолепно владел крымскотатарским языком, пел и танцевал, был побратимом сына хана. Великий гетман начал освободительную войну украинского народа, имея под своим командованием 7 тысяч казаков и около 42 тыс. крымских татар. Его правой рукой в польском походе был верный друг, перекопский мурза Тугай-бей. Полковник Филон Джеджалий, крымский татарин, выдающийся казацкий предводитель, как и его друг Иван Богун, отказался принять присягу Московскому царю.

Много общего и в нашей исторической судьбе, несправедливой к обоим народам. Как и украинцы, крымские татары потеряли свою государственную независимость. Разорив последний оплот украинства — Запорожскую Сечь, Екатерина II обьявила свою «волю на присвоение Крымского полуострова и на присоединение его к России». Касательно же крымских татар распорядилась: «нашим победоносным оружием их истребить и земли их вконец опустошить, как такой народ, от которого никакой пользы, ни выгоды... быть не может».

От нас длительное время оказывались сокрытыми объективные исследования историков об истином лице крымскотатарского народа. Вот что писал о крымских татарах немецкий ученый ХVIII в. Тунманн:

«По большей части они среднего роста, но при этом прекрасного, правильного сложения, задушевность сквозит в их чертах; на лицах читается их честность и добродушие. Они ценят человечность и общественные добродетели. Они просты и легковерны, смирны, приветливы, услужливы и понятливы. Они одарены прекрасным природным умом и гибким духом, что делает их в высшей степени способными к образованию. Вообще они утратили очень многое из той дикой храбрости, которая делала их столь страшными во время первого появления в Европе. Более знатные из них стараются превзойти друг друга обходительностью и хорошим тоном. Одеваются они очень чисто, аккуратно, и, если обладают средствами, — роскошно...

Они чрезвычайно гостеприимны и охотно уделяют все, что могут, путнику, независимо от его религии...»

Кто из современников имел хоть малейшую возможность общения с этим народом, может и сегодня сказать столь же лестные слова.

Трагична судьба культурного наследия крымскотатарского народа. В 1833 г. царское правительство провело широкомасштабную операцию по изьятию и преданию огню старинных книг и рукописей. После сталинской «зачистки» 1944 г. уничтожены были не только библиотеки, но даже то, что хранилось в глубоких тайниках.

Невосполнимое в целом приходится восстанавливать по фрагментам и частичкам. Таковым является первый опыт антологии средневековой крымскотатарской классической поэзии, составленный Нариманом Абдульваапом (с его же предисловием и комментариями, выполненными на высоком научном и профессиональном уровне).

И вот что поражает: первую партию в крымскотатарской поэзии вели предводители народа — крымские ханы, особенно эпохи Гераев (с середины ХV века по 1783 год). Следует отметить, что ханы или назначались своими предшественниками, или избирались народом. Стамбул только утверждал их. Правда, с 1584г. избрание уже редко предоставлялось народу.

Сборник, в котором 8 из 12 авторов — Гераи, открывается единственным из сохранившихся стихотворений Менгли Герай Хана I, фактического устроителя Крымского ханства, дочь которого Гафса стала матерью турецкого султана Сулеймана Кануни (Законодателя) и, соответственно, свекровью знаменитой Роксоланы. Менгли Герай I был человеком просвещенным, по его указу было открыто одно из самых значительных высших мусульманских учебных заведений.

«Все на свете — гости, а покой — обман», — обращался к современникам умудренный государственным и житейским опытом классик крымскотатарской литературы Бора («Буря»)Гази Герай Хан II (поэтический псевдоним — Газайи). Он был и прекрасным музыкантом — исполнителем и композитором. Более 70 его музыкальных произведений дошли до нашего времени, а многие песни стали народными. О творчестве Газайи писал выдающийся украинский ученый — востоковед Агатангел Крымский, татарин по происхождению.

Романтическая история, послужившая источником для многих легенд, связывает дочь и зятя прославленного Бора — поэтессу Хан-заде Ханым и следующего крымского хана Бахадыр Герай Хана I, автора блестящей философской и любовной лирики.

Оставил бренный мир, в пояс-шаль одет.

Один скитаюсь я на исходе лет.

В пыли чужих дорог оставлен след.

На самый край ветра занесли меня.

Эти строки принадлежат одному из самых богатых крымских предводителей — Софу Мехмед Герай Хану IV, но написаны они были, когда судьбе и Аллаху угодно было, после вторичного низложения с престола, превратить могущественного хана в скитальца-дервиша, умершего на чужбине, в горах Дагестана.

Четырежды восходил на престол Хаджи Селим Герай I. Знал наизусть священное писание мусульман — Коран, сочинял музыку, писал изящные четверостишья, из которых только два дошло до нашего времени.

В сборник включены также стихотворения одного из выдающихся представителей тюркоязычной «бардовской» поэзии личности легендарной — Ашыка Омера, сопровождавшего войска в многочисленных походах, в том числе на Украину и в Польшу. Мастер формы, народного и классического поэтического стиля, даровитейший поэт-профессионал, творчество которого созвучно нашему времени. Как и все великие поэты, Ашык Омер афористичен. Современному читателю, в заключение нашего общего знакомства с антологией средневековой крымскотатарской поэзии, хотелось бы представить один из ее образчиков — кошму (форма народного творчества) Ашыка Омера:

Этих глаз океан — Твое все, Твое.

Слез кровавый туман — Твое все, Твое.

Сердца жгучий обман — Твое все, Твое.

Духа гулкий орган — Твое все, Твое.

Изрыдалась душа, и очи больны,

В бездорожье обид ушел Проводник.

На дороге разлук я сбился с пути.

Так приди ж, Проводник, — Твое все, Твое.

Эти вздохи и плач, и муки от ран,

Эти радость и грусть, и слез океан,

Эти счастья звезда, и злая судьба,

И бескрайность невзгод — Твое все, Твое.

Эти шаль и убор, и плащ, и хырка,

Все на этом пути — и пепел, и прах,

Обе пары стихий и семь покрывал,

Этой суммы итог — Твое все, Твое.

Эй, Омер, средь путей, что было мое,

В голове и в душе, что было мое,

И на торге страстей, что было мое,

Эта мысль, этот бред — Твое все, Твое.

Текстовка: Фронтиспис сборника «Грезы розового сада». Художник Зарема Трасинова