«Глупость на Балканах», или Как начинаются войны

Если начнется в Европе война, то из-за какой-нибудь глупости на Балканах

Отто фон Бисмарк, канцлер Германской империи

Эти слова «железного канцлера» оказались, к несчастью, провидческими. Вслед за убийством наследника престола Габсбургов, эрцгерцога Франца-Фер­динанда и его жены Софии, герцогини Гогенберг, последовала череда страшных, разрушительных событий: маховик Истории начал отсчет серии мировых конф­ликтов, которые стали «фирменным знаком» века XX…

О том, что выстрелы сербского студента Гаврилы Принципа привели к началу Первой мировой войны, известно всем. Но почему же это убийство имело столь катастрофические последствия? Кто увидел, что политические силы расставлены подобно костяшкам домино, и привел в действие механизм, перекроивший карту Европы и, в значительной степени, всего мира? Заложив, кстати, «благодаря» Версальской системе зерна будущих конфликтов, переросших во Вторую мировую войну. И кто фактически подписал смертный приговор не только эрцгерцогу Францу-Фердинанду, но и 20 миллионам – если говорить лишь о последствиях Первой мировой войны – ни в чем не повинных людей? Однозначного ответа на эти вопросы нет и поныне. Но мы все же попробуем представить свою версию событий и поразмышлять о роли закулисных «кукловодов» в этом, пожалуй, самом резонансном убийстве в мировой истории…

«А меня тут встречают бомбами!»

Послужившее прологом к началу Первой мировой войны убийство произошло 28 июня 1914 года в Сараево, нынешней столице независимой Боснии. Правопреемник императора Франца-Иосифа I, его племянник, эрцгерцог Франц-Ферди­нанд с женой Софией Гогенберг прибыли в город на утреннем поезде. Они посетили мессу в католическом соборе и в 9.30 утра на открытом автомобиле Graf & Stift Phaeton в сопровождении свиты из трех машин отправились к ратуше, где их ожидал чиновничий бомонд.

Когда кортеж подъезжал к мосту Цумурья, из толпы был брошен пакет с бомбой, начиненной, как выяснилось позже, гвоздями. Франц-Фердинанд, великолепный охотник и спортсмен, среагировал мгновенно и отбросил адскую машину в сторону. Однако бомба угодила прямо под автомобиль сопровождения. Несколько офицеров и зевак получили серьезные ранения. Покушавшийся – Неделько Чабринович – проглотил ампулу с цианистым калием, но яд не подействовал. Он попытался броситься в реку, но был схвачен.

Эрцгерцог дальнейшую программу визита корректировать не стал. Выйдя из машины у ратуши, Франц-Фердинанд прервал городского голову Чурчича словами, полными гнева: «Господин староста! Я приехал в Сараево с дружеским визитом, а меня тут встречают бомбами! Это неслыханно!» Затем, несколько успокоившись, эрцгерцог выслушал приветственные речи, поблагодарил горожан за теплый прием и приказал ехать в больницу, к раненым офицерам. Отговаривать его не стали, но маршрут следования кортежа был предусмотрительно изменен.

…Однако необратимая цепь случайностей привела таки к трагедии. Военный губернатор Боснии генерал Оскар Потиорек, сидевший в автомобиле эрцгерцога, забыл сообщить шоферу об изменении маршрута и в отчаянии крикнул: «Это не та дорога!» Но было уже поздно. Автомобиль резко затормозил у кафе на набережной Аппель. Именно здесь сидел за чашкой кофе еще один участник покушения – Гаврило Принцип. Он не смог добраться до эрцгерцога утром, но неожиданно увидел наследника престола совсем рядом. Два выстрела из браунинга с полутора метров стали фатальными: одна из пуль разорвала сонную артерию Франца-Ферди­нанда, вторая тяжело ранила Софию. Эрцгерцог пробормотал: «София, не умирай! Живи ради наших детей!» – и впал в беспамятство. Он пережил супругу лишь на 15 минут...

Гаврило Принцип

На набережной тем временем схватили убийцу. Принцип отчаянно сопротивлялся, пытался проглотить яд, а потом и застрелиться. Чудом не взорвалась оказавшаяся при нем бомба. Всего в ходе операции прочесывания Сараево полиция арестовала 25 боевиков и их помощников, по большей части – граждан Сербского королевства.

Правительство Сербии принесло императору Австро-Венгрии Францу-Иосифу I свои извинения, но это ситуацию не спасло. Маховик был запущен и вся Европа начала превращаться в военный лагерь. 23 июля 1914 года Вена объявила Белграду ультиматум, но с заведомо невыполнимыми условиями. Сербы скрепя сердце согласились со всеми его пунктами, кроме одного – допуска австрийской полиции на территорию королевства. 28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну…

Впрочем, в самые первые дни убийство эрцгерцога особого впечатления – ни в Европе, ни во всем мире – не произвело. За предшествующие этим событиям несколько десятилетий от рук боевиков различного толка (от левых радикалов до крайне правых) пали десятки властите­лей и политических деятелей. В этом списке были российский царь Александр ІІ, премьер-министр Петр Столыпин, король Италии Умберто I, жена Франца-Иосифа I­ императрица Елизавета Австрийская, президенты США Линкольн и Мак-Кинли... Трагедии имели локальный характер, не вызывая громких международных скандалов. Здесь же была устранена, как оказалось, ключевая фигура, и миропорядок стал рушиться как карточный домик.

«Лоскутная монархия»

В ту пору Австро-Венгрия представляла собой единственное в своем роде «лоскутное», раздираемое противоречиями между населявшими его территорию народами государство. Слабость империи привлекала внимание крупнейших стран Европы: как союзной Германской империи и пока еще союзного Итальянского королевства, так и потенциальных противников – Франции, Великобритании, Российской империи. Но они ожидали того, что Австро-Венг­рия вскоре сама падет под грузом неразрешимых внутренних конфликтов. Напомним, что в 1867 году под давлением венгров империя стала дуалистической монархией, чему немало поспособствовала супруга Франца-Иосифа I Елизавета Австрийская. Австрия и Венгрия имели собственные правительства, независимые финансы, и лишь внешняя политика являлась прерогативой имперского министерства иностранных дел. Собственно, единство империи цементировал престарелый Франца-Иосиф I, правивший уже 62 года!

По переписи 1911 года, 40% жителей Австро-Венгрии составляли славяне: чехи, поляки, украинцы, словаки, сербы, хорваты, словенцы и боснийцы-мусульмане. Конечно же, нельзя всех славян выстраивать в один ряд. Так, поляки в Восточной Галичине фактически были господствующей нацией при угнетаемом украинском большинстве. Да и чехи за последние десятилетия серьезно продвинулись в деле национальной консолидации и в борьбе с немецким влиянием на просторах Чехии и Моравии. Но все славянские народы в той или иной мере стремились к участию в государственной жизни, тогда как политическая линия правящей династии предусматривала признание прав только «исторических народов» – австрийцев (немцев) и мадьяр (венгров).

А ведь это было время создания и возрождения национальных государств в Европе. Осо­бенно успешно шел этот процесс на Балканах. Так, приграничная Сербия в результате удачных Балканских войн 1912-1913 гг. увеличила территорию и население в два раза и была охвачена невиданным национальным подъемом. В Белграде усилились великосербские идеи, а руководство страны настойчиво стремилось к объединению всех южных славян и поддерживало противников Габсбургов. Надо отметить, что многочисленное южнославянское население Австрии и Венгрии (5 млн 855 тыс. человек – хорваты, сербы, словенцы и боснийцы) принадлежало к абсолютно бесправным «неисторическим народам» и потому искало поддержку в Белграде.

Естественно, Франц-Ферди­нанд, как «без пяти минут» император, не собирался потакать территориальным притязаниям союзников и врагов империи. Но он неплохо относился к славянам в целом, особенно к чехам, к тому же понимал, что без равноправия всех этносов многонацио­нальной империи грозит неизбежный крах. Потому и не заладились у эрцгерцога отношения с венгерской элитой, которая была ярой противницей триединой империи. Он стоял у истоков плана создания «славянской» автономии и хотел превратить дуалистическую Австро-Венгрию в Австро-Венгро-Славию! В таком развитии событий наследник престола видел единственное спасение для одряхлевшего имперского организма.

Наследник

Франц-Фердинанд обладал ясной головой, был замкнут, холоден, достаточно расчетлив и, главное, невероятно упрям. Сочетание всех этих качеств не позволяло надеяться на то, что кто-либо сумеет серьезно повлиять на политику этого человека. К тому же ему не раз улыбалась удача. Сыну младшего брата императора Франца-Иосифа, была уготована военная карьера. В 1875 году обыкновенный офицер вдруг стал весьма богат: он унаследовал сказочное состояние угасшего рода итальянских князей д’Эсте. А через 14 лет случилось другое судьбоносное событие. 30 января 1889 года в замке Майерлинг покончили с собой наследный принц Рудольф и его любовница Мария Вечера («ЗН», №11- 2006, «Лю­бовью соединены на смерть»). Право на престол автоматически перешло к отцу эрцгерцога – Карлу-Людвигу. После скоропостижной смерти отца в 1896 году от брюшного тифа Франц-Фердинанд стал официально признанным преемником императора, со всеми вытекающими из этого привилегия­ми и заботами. Хотя Карл-Люд­виг еще при жизни неоднократно подчеркивал, что откажется от престола при любых обстоятельствах в пользу сына.

В 30 лет от роду эрцгерцог едва не умер от туберкулеза, но ему вновь повезло: он справился с болезнью, считавшейся тогда почти неизлечимой. Впрочем, к делам государственным венценосный дядя подпускал эрцгерцога неохотно: вызывали опасение и замкнутость племянника – «себе на уме», и уже упоминавшееся упрямство, которое Франц-Фердинанд проявил, например, при выборе супруги.

Эта история стала неза­живающей­ раной для императора. Франц-Иосиф I не мог простить наследнику престола вызывающий мезальянс. Графиня София Хотек фон Хоткова унд Вогнин, дочь мелкого служащего австрийского МИДа Богуслава Хотека, хотя и была представительницей знатного чешского рода, но работала гувернанткой в семье кузена Франца-Фер­динанда – эрцгерцога Фридриха Тешинского. Влюбленные долгое время встречались тайно, в основном во дворце Фридриха. Потом, когда все открылось, император почти год не давал наследнику согласия на женитьбу, так как София не являлась принцессой какого-либо владетельного, пускай и захудалого дома.

Но 1 июля 1900 года Франц-Фердинанд наперекор семье и несмотря на противодействие римского папы Льва XIII все-таки вступил с Софией в морганатический брак. И Франц-Иосиф, казалось, смирился, присвоив «чешке-служанке», как он сам говорил, титул герцогини Гогенберг. К 1904 году Франц-Фердинанд уже был отцом троих детей (Софии, Максимилиана и Эрнста), которые указом императора лишались прав на габсбургский престол... Кстати, в этом вопросе венгры проявили несговорчивость, но со знаком плюс для Франца-Фердинанда. Они долго не хотели считать детей эрцгерцога незаконными наследниками короны Иштвана, так как такого понятия – морганатический брак – в законодательстве Венгерского королевства не существовало.

…Именно известное упрямство эрцгерцога стало причиной его появления 28 июня в Сараево: государственными и особенно военными делами Франц-Ферди­нанд занимался усердно. Когда в конце июня 1914 года он собрался в Боснию, в инспекционную поездку на маневры, ему передали секретную депешу, в которой посол Сербии в Вене Йованович предупреждал о возможном покушении. Но эрцгерцог не желал никого слушать.

Итак, 28 июня 1914 года, в День святого Вита, священный для всех сербов – исполнялось 525 лет битве на Косовом поле, где турки разгромили сербско-боснийское войско – Франц-Фердинанд после трех дней, проведенных в военных лагерях в горах Герцеговины, вознамерился почтить своим присутствием Сараево. Сторонники великой Сербии и свободной Боснии восприняли это как вызов и повод для совершения теракта. Напом­ним, что в 1908 году Босния была окончательно аннексирована Габсбургами.

Поначалу боевики из «Млада Босны» планировали устранить вовсе не наследника австрийского престола, а военного губернатора Боснии Потиорека, что представлялось более логичным. Эрцгерцог считал войну с сербами опасным делом, так как прекрасно понимал, что за ней последует конфликт с Российской империей. Тогда, он говорил, не поздоровится и Габсбургам, и Романовым. И как в воду глядел!..

Но младших товарищей поправили те, кто стоял за кулисами событий и наделил их оружием, идеологией, вылепив из хилых и заносчивых туберкулезников-гимназистов убийц. Убрать именно Франца-Фердинанда – таков был тайный план «кукловодов».

«Черная рука»

За спинами исполнителей находилась тайная организация «Единение или смерть» («ЕиС»), более известная под названием «Черная рука». «Млада Босна» была филалом «Черной руки». Возглавлял «ЕиС» полковник Драгутин Димитриевич (псевдо Апис), начальник военной разведки генштаба Сербского королевства. Устав тайного общества гласил: «Настоящая организация предпочитает террористическую деятельность идейной пропаганде. Поэтому она должна оставаться совершенно секретной для не входящих в нее людей...» Цель ее была проста – способствовать объединению славянских народов и созданию великой Сербии.

Именно Апис принял решение об организации покушения. Но это не означает, что именно он стоял у истоков заговора. Его ближайший соратник майор Таносич «посоветовал» юнцам из «Млады Босны» переориентироваться с губернатора Потиорека на эрцгерцога, выдал им инструкции и оружие, а писатель Павло Илич предоставил жилище. Все эти факты обнаружились во время суда над боевиками. Г.Прин­цип, как несовершеннолетний на момент убийства, получил 20 лет тюрьмы. Умер от туберкулеза 28 апреля 1918 года, за шесть месяцев до окончания Первой мировой и торжества великосербской идеи. Трое участников покушения (Илич, Кубрилович и Йова­нович) были повешены еще в феврале 1915 года.

Настоящие же организаторы оказались в тени. Остался открытым вопрос: неужели полковник Дмитриевич стал «творцом» Первой мировой войны? Судя по тому, как завершилась его жизнь, вряд ли… В конце войны, в 1917 году, когда германские и австро-венгерские войска оккупировали всю Сербию, он был обвинен сербским правительством в организации покушения на принца-регента Александра и был слишком уж поспешно казнен. Но ведь полковник мог назвать истинных «кукловодов»... Пока же придется довольствоваться лишь версиями.

Кому выгодно?

Версий, озвученных в тоннах литературы, великое множество. О масонах, «еврейском заговоре» и большевиках – ни слова. И в 1914 году это были сказки для обывателей и любителей «магической истории».

Австрийской «партии войны», которая, конечно, существовала, успешно противостоял и сам престарелый император, и здравомыслящие соратники покойного эрцгерцога. Сам Франц-Фердинанд был стойким противником войны и понимал, что монархия не выдержит «перегрузок».

Многие западные исследователи «заказчиком» войны называли милитаристские круги Российской империи. Особенно популярна эта идея была в Бер­лине. Немцы ссылались на тот факт, что полковник Дмитриевич сотрудничал с российским генштабом, и на некоторые цитаты из российских газет: «Готовясь к борьбе с Австрией и решению таким путем извечных вопросов нашей национальной политики (завершение «собирания Руси» и овладение проливами), мы никогда не должны упускать из виду Сербию... Помогая осуществиться великосербской идее, мы тем самым куем силу, непримиримо-враждебную Австрии и союзную нам, поскольку сильная Сербия - острый нож для Авст­рии... с тыла». Это, кстати, цитата из шовинистической газеты «Киевля­нинЪ», 1914 год. Но в действительности Россия пока не собиралась воевать, что подтверждали приближенные кайзера. Статс-секретарь МИД Герма­нии в июле 1914 года подготовил интересный циркуляр: «В основном сейчас Россия к войне не готова. Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Рос­сия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены...»

А вот Германия, самая мощная по экономическому потен­циа­лу держава Европы, обделенная, по мнению пангерманистов, территорией и природными богатствами, целенаправленно готовилась к войне. В мире захватывать было уже нечего; небольшие германские колонии, разбросанные в разных концах мира, Берлин не удовлетворяли. Разве что можно перекроить карту Европы и «перераспределить» колонии. Заметим, что планы кайзера о расширении «жизненного пространства» (на восток и юго-восток) вряд ли были близки и понятны австрийцам, занимавшим как раз указанные территории. Но заварить кашу руками сербов хитроумная немецкая разведка вполне могла. Правда, о контактах Аписа со шпионами кайзера ничего не известно. Но на то они и шпионы…

Война могла быть выгодна Франции, превратившейся в сплошной военный лагерь. Ре­ванш за позор и унижение во франко-прусской войне 1870–1871 гг. и возвращение Эльзаса и Лотарингии – так звучала идея фикс всех правительств последних перед Первой мировой войной лет.

Даже Великобритания, досыта «наевшаяся» колониями, вероятно, не отказалась бы и от пополнения их числа (за счет Гер­манской и Османской империй) и от контроля над Балка­нами. Особенно, если можно было бы воевать не на островах и, конечно же – что в духе британских джентльменов – чужими руками.

Был и внутренний, имперский «раздражитель». Венгерс­кий премьер, граф Иштван Тисса так прокомментировал возможность создания Австро-Венгро-Славии, в результате чего мадьяры бы оказались наиболее «пострадавшей» стороной: «Если престолонаследник вздумает осуществить свой план, я подниму против него национальную революцию мадьяр».

Версии, версии… 28 июня 1914 года мир начал отсчет новой эпохи. И мало кто тогда понимал, чем обернется для жителей планеты убийство в Сараево.