«Глодосский клад» найден вновь

Григорий Гусейнов отказался от Шевченковской премии. Точнее, не стал расходовать ее денежную составляющую на собственные нужды. А решил: годовые проценты от положенной в банк общей суммы Государственной премии могут стать неплохим подспорьем и поддержкой для многих талантливых украинских художников, которые, быть может, еще нескоро дождутся серьезного государственного признания.

В конце апреля в Кировограде состоялась негромкая презентация новой литературно-художественной премии «Глодосский клад». И само ее название, и процедура вручения связаны с нашим краем. А редактор областной газеты «Народне слово» Валерий Мятович, ректор педуниверситета Григорий Клочек и председатель областной организации Союза писателей Украины Василий Бондарь, по мнению основателя премии, должны стать членами жюри.

О новой премии и не только — наша беседа с известным писателем, краеведом, редактором журнала «Кур’єр Кривбасу» Григорием Гусейновым.

— Григорий Джамалович, расскажите, как появилась сама идея появления новой премии.

— Еще накануне, когда я был кандидатом в лауреаты, меня достали разные мелкие и крупные издания, я бы сказал, желтого характера, принявшиеся активно обсуждать, как именно возможные лауреаты будут расходовать денежную часть премии. Начали делить и определять — вот тот получит премию, ведь ему нужна квартира в Киеве и т. п. И когда я ее уже действительно получил и мы с женой обсуждали это, она говорит: «Деньги всегда нужны, но если бы ты не стал лауреатом, их все равно бы не было, так давай не просто израсходуем, а сделаем что-то такое, что осталось бы и для других».

— Так это была идея вашей супруги? Жены, как правило, наоборот — более меркантильны и к этому склоняют и мужей...

— У меня жена из шляхетского польского рода, с Подолья. Она выросла в семье, где было четверо детей, и самой примечательной чертой ее характера я бы назвал минимум эгоизма.

— Вам повезло с женой. А как вы дальше развивали эту идею?

— Я связался с Владимиром Базилевским, мы еще раз все обсудили и пришли к выводу, что с помощью Михаила Слабошпицкого и его фонда мы сможем уладить все формальности: подготовить положение, состав жюри, выписать процедуру вручения. А она должна быть особенной. В Киеве будет вручаться диплом, дальше — экскурсия в музей, где ныне хранится клад, найденный в Глодоссах, состоятся встречи с прессой. Саму премию, точнее, банковскую карточку (а это должно быть порядка 15 тысяч гривен, учитывая то, что проценты сегодня выплачивают банки), следует вручать в Кировограде, после чего лауреаты, члены жюри и представители общественности посетят одно из выдающихся мест Кировоградщины. Ведь наш край чрезвычайно богат интересными памятниками — в этом я убеждался на протяжении многих лет, когда готовил девятитомник «Господні зерна» (именно за него Гусейнова и удостоили Шевченковской премии. — С.О.). Другое дело, что мы привыкли проявлять эдакую чрезвычайную скромность, которая, по моему мнению, ментально характерна для степняков. Но если взять историю конца ХІХ — начала ХХ века, то почти все творившие ее выдающиеся фигуры родились именно здесь — на землях нынешней Кировоградщины и окружающих степей.

— Но почему вы избрали именно Кировоградщину, ведь многие годы уже проживаете на Днепропетровщине?

— Потому что это моя родина, тут я родился, тут сформировался и как личность, и как писатель. И хотя я уже 25 лет живу в Кривом Роге, но все отсюда, где мои корни. Вспоминаю, как впервые, еще школьником, попал на хутор Надия. Мы жили на станции Помична, через которую проходило много поездов. Я знал, что хутор Надия рядом со станцией Шостакивка. Одним весенним утром сел на поезд и уехал. От станции мне пришлось еще прилично добираться до хутора. Там я встретил Андрея Юровича, это уже позже я узнал, что он — внук Ивана Карпенко-Карого, что именно благодаря его колоссальным усилиям хутор, собственно, и сохранился для будущих поколений как музей. А тогда я ничего этого не знал. И хозяин хутора был для меня обычным сельским дядькой. Мы с ним тогда целый день таскали какие-то дрова, ели хлеб с салом. Позже я уже вполне осознанно приезжал на хутор, мы с Андреем Юровичем переписывались до самой его смерти. А первое мое знакомство с сокровищами родного края было очень простым, без излишнего пиетета.

— Кстати, о сокровищах. Почему «Глодосский клад»?

— Село Глодоссы легендарно во многих аспектах. Впервые я приехал туда вместе с Ларисой Масенко — дочерью известного поэта Тереня Масенко, родившегося в этом селе. Это была очень интеллигентная семья. Их дед руководил церковным хором, хата стояла у сельского храма. Кстати, к удивлению, она до сих пор сохранилась, там сейчас живет местный священник. Большим авторитетом и, можно сказать, первым учителем Терентия был его старший брат Степан, окончивший Херсонскую учительскую семинарию. Брат привозил из города украинские книги, которые Терентий увлеченно читал. Он и учиться пошел в украинскую гимназию, одну из первых в крае. Степан же, когда началось восстание против гетмана, собрал горстку людей и пошел на Помичну защищать Украинскую народную республику. Случилось так, что там встретились различные силы, и Степан сблизился с Юрком Тютюнником, замом атамана Николая Григорьева. Степан был членом его штаба. Сохранилось завещание Григорьева, который писал: если со мной что-то случится, меня должны сменить Юрко Тютюнник, а дальше — Степан Масенко.

Позднее ему, конечно, пришлось эмигрировать. Жил сначала в Подкарпатской Украине, учительствовал. Дружил в эмиграции с Юрием Горлисом-Горским, с Власом Самчуком. Потом закончил философский факультет Карлова университета в Праге, долго жил в Америке.

Так вот, когда мы в первый раз приехали в Глодоссы, то ходили фактически по развалинам — ничего нигде не сохранилось, никакой памяти об этой уникальной семье. Но спустя какое-то время, отмечая 100-летие Тереня Масенко, мы увидели другую картину: у мемориальной доски цветы, все убрано, подметено. В школе состоялась очень теплая встреча. Так вот, вручение премии именно таким образом — с поездками в степную глубинку, я считаю, привлекло бы внимание властей к этим местам и даже без вложения каких-то серьезных средств помогло бы обустроить их, восстановить и укрепить осознанную память местного населения о своих выдающихся земляках.

— Село Глодоссы в нашем крае известно еще и тем, что во времена УНР после одного из митингов отправило сразу едва ли не полк солдат в Украинскую армию. Такой уровень национального сознания, хоть он и уничтожался беспощадно в следующие годы, тоже можно назвать своего рода кладом. Но ведь, говорят, был и настоящий клад, найденный здесь?

— Да, с этим селом связана масса романтических историй. Еще во время нашего первого приезда я обратил внимание на памятник у одного из дворов. Председатель сельсовета рассказал, что еще в 1905 году один крестьянин тут поднял восстание. Нескольких человек после этого расстреляли, а его отправили в тюрьму, в Херсон. Это была какая-то такая тюрьма, откуда никто не мог сбежать, а глодоссовец сбежал. Сохранился памятник участникам того восстания.

А что касается настоящего клада, где-то в начале 1960-х годов в одной из балок парнишка-пастушок нашел камень, под которым оказались золотые вещи. Их было немало, говорят, до килограмма. Я думаю, что парнишка натолкнулся на погребение какого-то скифского царя, осуществленное поспешно, во время боя. Тогда действовал закон, что человека нужно похоронить до захода солнца. Поскольку там не было никакого кургана, то золотые вещи не разграбили и они хорошо сохранились. Теперь этот клад экспонируется в одном из музеев Лавры. Хорошо, если бы лауреаты вместе с дипломом и банковской карточкой получали и голограмму каких-то предметов из этого клада.

— Самой идеей этой премии вы отрицаете философию местечкового провинциализма, очень распространенную средь нашего люда.

— Я уже упоминал о нашей так называемой «скромности» — мы словно боимся осознавать, какую духовную и энергетическую силу представляет собой наше сообщество, особенно если заглянуть в историю. Маланюк наш земляк? Да не может быть! Здесь родился Чижевский? Да разве? А Винниченко, а Чикаленко? Это только известнейшие имена, которые в один миг вспомнились. А скольких интересных личностей менее известных, сделавших для своего края не меньше, можно еще назвать!

На меня в детстве большое впечатление произвела маленькая книжечка одесского краеведа Григория Зленко «Нетленное». Я ее купил в нашем сельмаге за 11 копеек. Там назывались места, известные мне с детства, но до тех пор я не видел, чтобы о них было где-то что-то напечатано. Это произвело на меня такое впечатление, что я, тогда еще школьник, написал автору письмо, на которое тот откликнулся. Позже мы с ним много общались, встречались. Но с тех пор у меня ощущение: самая настоящая и интересная история — та, что рядом.