ГАЛАКТИКА СТРАСТИ

«Двадцать восьмого августа 1749 года, в полдень, с двенадцатым ударом колокола, я появился на свет во Франкфурте-на-Майне. Расположение созвездий мне благоприятствовало...»

И.В.Гёте. «Из моей жизни. Поэзия и правда»

28 августа 1823 года Поэт был счастлив. Семьдесят четвертое лето жизни дало ему новую любовь. Чувство было подлинным и сильным. Так случалось не раз: и полвека назад, когда сочинялся роман о страданиях юноши в голубом фраке и желтом жилете, влюблённого в девицу по имени Лотта; и - потом... Сколько было этих потом - знал только он сам, а злые языки поговаривали: «У Гёте было больше женщин, чем мест, где он встречался с ними!»

Но этот роман - особенный. Семейство фройляйн Ульрики он знал давно. Когда-то предметом пылких симпатий поэта была ее матушка - ныне почтенная госпожа фон Левецов. Белокурой, голубоглазой красавице-дочери - девятнадцать. Столько же было маме - тогда. Еще недавно старик звал девушку «дочуркой». Сегодня он - ее жених. Всё произошло почти молниеносно...

В июне Гёте прибыл на курорт Мариенбад лечиться после перенесенного зимой инфаркта миокарда, осложнённого мучительными почечными коликами. Он выжил почти чудом, мрачно вышучивая врачей: «Вытворяйте свои фокусы! Все равно не спасёте!» Но его выходили, и теперь целебные воды должны закрепить успехи медицины. Его высокопревосходительство действительный тайный советник, министр Великого герцогства Саксен-Веймарского и Эйзенахского поселился на этот раз не в аристократическом пансионе г-на фон Брёзике, где квартировал почти ежегодно по соседству с семейством фон Левецов, а в доме напротив. Визави в его обычных покоях остановился сиятельный патрон и закадычный друг великий герцог Карл-Август. С фрау Левецов и ее тремя дочерьми Гёте встречался ежедневно: у лечебного источника, на приёмах и балах, которые нередко открывал, ведя за руку то одну, то другую из прекраснейших курортниц. Но Ульрикой - старшей из сестричек - он поглощен всецело. Едва милый силуэт появляется на аллее парка - бросает всё и без шляпы и палки спешит на свидание. Скоро поэт понимает, что жить без девушки не может, и просит герцога выступить сватом. Тот, памятуя пикантные развлечения былых времён, пошутил на тему: «Седина в бороду...» и «О, женщины...»; затем нацепил все ордена и отправился на переговоры. Мамаша Левецов была ошарашена и не знала поначалу, что ответить. То, что жених немолод, - дело обычное. Но его ceмья! Могут быть проблемы. Сын Август и невестка Оттилия - мать очаровательных ребят - наследников Гёте, конечно же, запротестуют. Но герцог поспешил развеять сомнения. «Молодожёны» получат новый дом напротив его дворца, а Ульрике, в случае смерти супруга, будет назначена изрядная пенсия. Будущая тёща согласилась, но решила подстраховаться: помолвка - сразу, а свадьба - через год. Гёте раздосадован, но делать нечего...

Дабы пресечь неминуемые слухи и сплетни, мадам Левецов с дочерьми переезжает в соседний Карлсбад. Счастливый жених поначалу остается вдали, но долго не выдерживает и мчится туда же. В компании избранницы и прочего курортного бомонда весело отпраздновали его семьдесят четвертый день рождения. Были здравицы; обычные слова: «небожитель», «олимпиец», «полубог»; подарки, среди которых хрустальный кубок от семейства фон Левецов, дипломатично украшенный инициалами всех трёх сестёр. Несколько дней спустя они отбудут в Вену, а Гёте чуть позже направится домой.

Недолгое путешествие поэта от Карлсбада до Веймара Стефан Цвейг причислит к «звездным часам человечества». В карете и на почтовых станциях родилась «Мариенбадская элегия», включенная позднее в легендарную «Трилогию страсти». Поэт словно предвидел, что вожделенный брак расстроится:

«И ты ушла! От нынешней минуты

Чего мне ждать в томлении напрасном?

Приемлю я, как тягостные путы,

Все доброе, что мог бы звать прекрасным».

Он написал:

«...Я сам собой утрачен,

Богов любимцем был я с детских лет,

Мне был ларец Пандоры предназначен.

Где много благ, стократно больше бед».

В этом крике души был заключен тягостный опыт. Почти все его страстные увлечения кончались болезненными разрывами. Порой уходил он сам. Иногда - они. Оставались лишь слова, доверенные надёжным друзьям - листам бумаги. В них обрели бессмертие имена его любимых...

Кетхен Шенкопф, дочь виноторговца из Лейпцига. С ней было весело, юность, университет. Погребок Ауэрбаха - тот самый, в котором проделал свои кунштюки лукавый Мефистофель.

Фредерика Брион, дочка страсбургского пастора. «Стройная и легкая, она двигалась, словно не имела веса, и две толстые белокурые косы ниспадали с ее изящной головки...» Она - в «Зезенгеймских песнях» и светлом образе Маргариты - Гретхен, соблазненной и покинутой ветреным доктором всех наук по имени Фауст.

Лили Шёнеман - землячка Фредерики. Для ее матушки сватовство литератора - не подарок. Пускай трагедия «Гец фон Берлихинген» потрясла публику целой Германии, а роман о любви Вертера и Лотты читают во всём мире. Помолвка расторгнута. И мучительной октябрьской ночью 1775 годa отвергнутый жених часами бродит под окнами девушки, тщетно пытаясь увидеть в окне хотя бы ее тень. Несколько недель спустя он появится в Веймаре при дворе восемнадцатилетнего весельчака Карла-Августа, не собираясь задерживаться там надолго. Но Бог располагает, и будущий «любимец богов» оседает здесь навсегда. Он оздоровит финансовую систему (профицит бюджета при 31000 талеров дохода против 29000 расходов был маловат); сократит армию (600 бойцов для государства в 100 000 жителей - непозволительная роскошь); построит театры; сделает Йенский университет престижным альма-матер многих поколений студентов; пригласит работать философа Гердера, поэта Виланда. Потом появится новый друг - Шиллер, он моложе, но уйдет намного раньше, обретя последнее пристанище в герцогской усыпальнице столицы.

Поэт - суть любовь... И Веймар дарит галактике Гёте новые светила.

Шарлотта фон Штайн - тезка незабвенной Лотты Буфф, музы времен «Вертера». Странный роман. Многодетная, немолодая, не очень красивая придворная дама. Правда - умница и талантлива. Он оставил ее ради цветочницы Христианы Вульпиус, невенчанной жены, матери непутевого Августа, на котором природа хорошенько отдохнула, видимо, утомленная неуёмным гением отца. Шарлотта отомстила как истинный художник. Она сделала Гёте антигероем: сначала романа, потом трагедии «Дидона». Говорят, ни один другой поэт не был так осмеян брошеной женщиной; не был так осрамлен, ославлен с такой яростью и злостью, как это сделала фрау фон Штайн. Между прочим «Дидона» понравилась Шиллеру, и он хотел поставить ее на сцене. Как говорится: «Хоть Гёте - друг, но истина - дороже».

Его дом на Фрауэнплан (!) постепенно превратился в музей. Анфилада парадных комнат блистала изысканностью и была наполнена шедеврами искусства. Однажды Гёте затосковал при дворе и сбежал на два года в Италию. Оттуда вернулся нагруженным слепками античных статуй, картинами, громадными естественнонаучными и археологическими коллекциями. Автору «Эгмонта», «Тассо», «Ифигении», «Лесного царя» и «Миньоны» слали драгоценные дары отовсюду.

Веймар Гёте был Меккой для просвещенного света. На поклон к поэту ехали из Англии, Франции, Америки, России. Первым ходоком из Петербурга был Николай Карамзин. Жуковский выпросил для Пушкина перо и четверостишие. Лицейский приятель неведомого Гёте русского гения писал общему другу Дельвигу: «Я видел бессмертного... Гёте росту среднего, его чёрные глаза живы, пламенны, исполнены вдохновения». Объекту восторгов было уже за семьдесят.

Любовь, дарованная ему Богом на склоне лет, рождала образ за образом...

Марианна фон Виллемер - Зулейка «Западно-восточного дивана»... Ульрика фон Левецов... Чтение «Мариенбадской элегии» у постели почти умиравшего поэта спасло ему жизнь, казавшуюся бессмысленной после окончательного расставания с любимой.

Мария Шимановская - блистательная пианистка, которую называли предтечей Шопена. Прекрасная полячка из Петербурга стала последним страстным увлечением поэта. Стихотворение, посвященное ей, завершает «Трилогию страсти»:

«И ты воскрес - о, вечно будь во власти

Двойного счастья - музыки и страсти».

Оно символически названо «Умиротворение» и стало прощанием со звездами галактики его страстей, впереди ожидало целое десятилетие почти каторжных трудов. В кабинете лежали незавершённые рукописи второй части «Фауста», «Странствий Вильгельма Мейстера», «Поэзии и правды»...

«Вечная женственность тянет нас к ней» - последние строки «Фауста», оконченного 22 июля 1831 года. Через восемь месяцев - день в день - Гёте не стало. Поэта похоронили рядом с Шиллером.

Он начал писать стихи восьмилетним мальчиком. Умирая восьмидесятитрёхлетним, выводил какие-то строчки, слева направо - пальцем по одеялу.