Дети: «непристойные предложения» в цифрах

Первого февраля нынешнего года в Институте социологии НАН Украины состоялась презентация интересного и вместе с тем достаточно неоднозначного исследования, посвященного комплексной оценке масштабов сексуального насилия над детьми, детской проституции, порнографии и продажи детей в Украине. Его заказчиком стал ЮНИСЕФ, а реализация была возложена на Центр социальных экспертиз Института социологии. К исследованию, география которого охватила 15 украинских областей, были привлечены 1000 детей (57,8% мальчиков и 42,2% девочек) из неблагополучных семей, специальных социальных и учебных учреждений, а также «дети улицы». Кроме того, в рамках этого проекта были проведены глубинные интервью с сорока родителями, чьи дети когда-то стали жертвами подобных явлений. Также были изучены жизненные истории сорока детей, которые или сами пострадали от домогательств и сексуального насилия, или же сознательно были вовлечены в секс-индустрию. Конечно, результаты «Комплексной оценки масштабов продажи детей, детской проституции и порнографии в Украине» были бы много ниже настоящих, если бы социологи не привлекли к данному исследованию, проводившемуся, кстати, с августа по декабрь 2009 года, и 58 экспертов, работающих в этой сфере. Многорукий труд был благополучно завершен. Да здравствует наступающее в нашем обществе прозрение!

До артековских событий статистика, а значит, и истинный масштаб столь активно обсуждаемых сегодня явлений, была откровенно смешной. Правоохранительные органы даже констатировали некоторый спад этого рода преступлений. Но получалось так не потому, что МВД и ряд других структур что-то от кого-то скрывали. Во-первых, подтвердить факт сексуального насилия в отношении ребенка там, где никаких свидетелей нет, а судебно-медицинская экспертиза потерпела неудачу, — невозможно, а это значит, что растление и развращение детей намного сложнее доказать, чем факт полового сношения с ребенком. Во-вторых, неправдоподобно низкое количество заведенных по этому сегменту криминальных дел объясняется не тем, что подобных явлений у нас нет, а «каменным веком» нашего законодательства. Напомним, что уголовно-процессуальный кодекс Украины был принят еще в СССР и, несмотря на то что его как рождественского гуся то и дело начиняют изменениями, он, по сути, продолжает оставаться не отвечающим украинским реалиям нормативным документом. Так, прописанная в нем практика сбора свидетельских показаний потерпевших и то, как именно они представляются в суде, не предусматривает в отношении развращавшихся и насиловавшихся детей никакого особого комплекса мер по психологической и правовой защите.

Все это привело к тому, что в Украине возбужденных дел по этому сегменту единицы. Согласно результатам проведенного исследования, если родители узнают о том, кто именно насиловал или растлевал их ребенка, то, как правило, творят самосуды. Родители практически не доверяют тем учреждениям, которые готовы оказать им помощь, а из различных видов услуг чаще всего выбирают только консультации психолога. Сами дети, как правило, никуда не идут и ни к кому «с этим» не обращаются. Во-первых, не знают куда, во-вторых, боятся родительской реакции, а в-третьих, очень часто не хотят навредить своему агрессору, которого нередко… любят. Хотя психологи и говорят о том, что в большинстве случаев вовлечению детей в действия сексуального характера предшествует насилие, среди других причин называется и неудовлетворенная потребность ребенка в любви, защите и внимании. И если агрессор становится для него самым близким и родным, то ребенок никогда его не выдаст.

Забегая наперед, следует сказать, что субъектов предложений сексуального характера в данном исследовании социологи разделили на четыре группы. В первую вошли родственники, соседи и знакомые (отчим, дядя, сводный брат, сосед, старшая сестра, пьяные мамины друзья и т. д.); во вторую — незнакомые мужчины и женщины в парадных, на вокзалах, рынках, остановках, дорогах и т. д.; в третью — друзья и знакомые старшеклассники; в четвертую — работодатели, работники рынка, «серьезные люди» и те, кто звонит по телефону. Если раньше группу риска в основном составляли девочки, то сейчас жертвами описываемых явлений все чаще становятся мальчишки. По оценкам экспертов, сегодня в различные действия сексуального характера втянуты даже дети семи-девяти лет, хотя большая часть этого страшного пирога «начинена» подростками от 12—13 лет и старше. Опрос детей 14—18 лет, проведенный в рамках «Комплексной оценки масштабов продажи детей, детской проституции и порнографии в Украине» выявил, что 11% наших детей показывали свое обнаженное тело, 10,4% позволяли прикоснуться к его голым частям, 7,8% занимались сексом за плату, вещи или какие-то услуги, 3,2% согласились сфотографироваться или сняться в фильме в обнаженном виде. У 31% «работающих» на улице детей есть занимающиеся проституцией несовершеннолетние друзья, а 22% живущих на улице подростков и малышей были свидетелями (8% даже участниками) принуждения несовершеннолетних к сексуальным действиям.

Региональный срез и колючие проценты

Надо сказать, что в Украине сексуальное насилие над детьми, детская проституция и порнография тесно связаны с социально-экономическими и культурными особенностями регионов. Так, наличие курортов и портов на юге нашей страны, где, кстати, ранняя половая жизнь уже давно стала традицией, только стимулирует распространение проблемы. На востоке, из-за высокого уровня безработицы и целого ряда социально-экономических трудностей, эксперты также констатируют «цветение» этого вопроса. Недалеко ушел и север Украины: низкие социально-экономические показатели, а также близость столицы лишь повышают риск втягивания детей в секс-индустрию. Только западным областям с их низкой плотностью населения и высоким уровнем религиозности удается сдерживать распространение этого явления. И вместе с тем низкий уровень занятости населения в регионе и трудовой миграционный процесс все-таки его питают.

Ответы привлеченных к исследованию детей свидетельствуют, что большинство предложений сексуального характера адресовано тинейджерам. В возрастной группе 14—18 лет 18,8% получали предложение обнажиться полностью или частично (согласились 11%); 15,9% — разрешить прикоснуться к голым частям тела (согласились 10,4%); 14,5% — заняться сексом за деньги, вещи или услуги (согласились 7,8%); 6,7% — сфотографироваться или сняться в фильме в обнаженном виде (согласились 3,2%); 7,2% — совершить другие действия интимного характера (согласились 3,6%). Если же говорить о детях 6—13 лет, то из них 10,5% получали предложение показать голое тело или его часть (согласились 3,9%); 7,5% — разрешить прикоснуться к его голым частям (согласились 2,8%); 5,2% — заняться сексом за деньги, вещи или услуги (согласились 1,6%), 2,1% — сфотографироваться или сняться в фильме в обнаженном виде (согласились 0,8%); 1,9% — совершить другие действия интимного характера (согласились 0,5%).

Критический конструктивизм

Цифры страшные, но даже они не вполне адекватны. По словам самих руководителей проекта, так случилось, что много данных в нем носят декларативный характер. «Исследование действительно было очень сложным, — говорит эксперт Центра социальных экспертиз Лидия Амджадин. — Во многих интернатах и приютах нам так и не разрешили задавать детям вопросы. Кроме того, очень часто на вопрос о том, от кого именно исходило предложение сексуального характера, дети отказывались отвечать или говорили «мне стыдно» и молчали. И хотя в своем исследовании мы говорим о пяти-семи процентах детей, предоставлявших сексуальные услуги, можно допустить, что далеко не все они были с нами искренни».

Присутствовавшие на презентации эксперты также отметили ряд проблемных зон, назвали места «акупунктурных» для данной темы точек. Так, Катерина Левченко — президент международной женской правозащитной организации «Ла-Страда Украина» и по совместительству советник министра МВД, — услышав о том, что, по данным исследования, 55% проживающих на улице вместе со своими родителями детей и 79% интернатных воспитанников знают, куда им обратиться за помощью, тут же отреагировала: «Такие цифры поражают. Если среди интернатных детей и детей, живущих вместе с родителями на улице, такой большой процент грамотных, значит, нам больше не нужно проводить никаких программ, не нужно вести никакой работы. Даже мы, взрослые юристы, не всегда знаем, куда нам нужно обратиться за защитой своих прав, а здесь речь идет о детях. 79% интернатных воспитанников, скорее всего, уверены в том, что за помощью им нужно обратиться к педагогу».

Директору Госдепартамента по вопросам усыновления и защите прав ребенка Людмиле Волынец также были непонятны некоторые цифры и возникли вопросы относительно их корректности. «Если шестилетний ребенок говорит, что показывал кому-то свое голое тело, то принципиально важно знать, кому именно он его показал, — говорит она. — Ведь это могли быть его сестра, брат, другие дети, а мог быть агрессор. Здесь этого момента нет.

В предложениях по противодействию сказано, что на законодательном уровне нужно усилить ответственность родителей за воспитание детей, а также стимулировать развитие норм, нацеленных на усиление воспитательной роли семьи. С одной стороны, я с этим соглашаюсь, но, с другой, хочу спросить: разве усиление ответственности родителей станет стимулом к открытию подобных явлений? Поднимая эти темы, мы не должны утратить конструктивизм и сделать все, чтобы не сокрыть это явление еще глубже».

Почему «это» происходит?

Как помочь тем, кто в силу детских травм испытывает сексуальное влечение к детям? Что делать и как работать с теми детьми, которые сами выступают растлителями и насильниками по отношению к другим детям? Почему сексуальное насилие смещается в семью? Как стимулировать разоблачение подобных вещей и почему «это» происходит? Ответов на эти вопросы нет. Точнее, они есть, но сегодня все еще имеют достаточно размытую форму. Так, среди общих причин, обуславливающих наличие этого явления, руководители проекта называют и неадекватность законодательных инициатив, и неготовность родителей, учителей к открытому обсуждению с детьми этой темы, и низкий материальный уровень семьи, вследствие чего ребенок сам начинает зарабатывать. Кроме того, сказывается и отсутствие комплексного подхода при выявлении и реабилитации пострадавших от растлителей или насильников детей, а также низкий уровень доверия к соответствующим службам и структурам. О формальности программ полового воспитания в учебных заведениях можно не писать — в любой школе эта миссия до сих пор воспринимается как наказание. Соответствующие лекции проводят раз в энное количество недель, причем школьников, как правило, просвещают «одним ударом».

Недавно ВР приняла в первом чтении проект закона о внесении изменений в Уголовный кодекс Украины об усилении ответственности за преступления против половой свободы и половой неприкосновенности личности. Законопроектом предусматривается увеличение минимальной санкции ч. 4 ст. 152 Уголовного кодекса Украины, которая устанавливает уголовную ответственность за изнасилование, повлекшее особо тяжкие последствия, а также изнасилование малолетней или малолетнего, с восьми до десяти лет, а также предлагается возможность применения пожизненного заключения за совершение такого преступления. Кроме того, проектом закона предусмотрено внести изменения в ст. 155 Уголовного кодекса Украины с целью усиления уголовной ответственности за половые отношения с лицом, не достигшим половой зрелости.

То есть основа изменений — усиление ответственности. Но это, по сути, ничего не меняет, поскольку сама система в отношении выявления таких случаев, сбора данных, проведения судебных заседаний и правовой защиты ребенка остается прежней.

Не менее разрушающим является и вклад большинства отечественных СМИ в освещение подобной проблемы. Историю много лет развращаемого отчимом ребенка или факты об очередном задержанном в ходе оперативно-розыскной работы педофиле журналисты подают так, что собственного ребенка больше никогда не хочется выпускать из дома. «Невероятная сенсация» и «шокирующие подробности» — вот и все, чем наши СМИ способны помочь изнасилованному или проданному для утех ребенку.