ДЕТЕКТИВ С ГЕТМАНСКИМ ЗОЛОТОМ САМЫЙ БОЛЬШОЙ В МИРЕ КЛАД ИЗ АНГЛИЙСКИХ ПЕЩЕР АЛИ-БАБЫ

Этот потускневший, написанный маслом холст в старом, покрытом бронзой багете висит в моем домашнем кабинете с незапамятных времен. К нему, казалось бы, давно уж можно было бы привыкнуть, не замечать, как и другие неизменные годами атрибуты быта — мебель, книжки или печатную машинку. Тем более что поначалу, пока картина не оказалась у нас, я не очень ее жаловал: на мой вкус, кисть была не самой умелой, полупрофессиональной, что ли.

Принадлежала картина покойной бабушке моей жены. Сама Мария Семеновна — я звал ее пратещей — о полотне толком ничего не знала, лишь скрюченным к старости пальцем указывала на год в правом уголке — «1911». А о художнике, оставившем в том же уголке автограф «Я. Винглянский», конечно, и не слыхивала. Для нее сама давность картины и представляла ценность.

Так что, забивая в стенку над диванчиком гвоздь для этого наследства, я еще не ведал, что у картины автор другой. Но на темноватое полотно смотрел уже совсем другими глазами. Ибо наш с женой давний друг писатель Анатолий Шевченко как-то раскрыл нам личности портретированных, а затем и сложные, трагические отношения между ними. И изображенная пусть и не совсем умелой кистью сцена оказалась весьма значимой для нас, украинцев.

Тайна авторства

А это художник воссоздал момент, когда император Петр Первый приходил в камеру к наказному гетману Павлу Полуботку. В ту самою одиночку Петропавловской крепости на Заячьем острове в устье Невы, где мятежный гетман после пыток на допросах в Тайной канцелярии вскоре скончается. С того времени эта полузабытая-полузапрещенная в советские времена фигура стала интересовать меня постоянно, и постепенно, годами, материалы о нем факт за фактом накапливались в одном из ящиков моего письменного стола.

Черниговского полковника Павла Полуботка (родился примерно 340 лет тому назад) после смерти гетмана Ивана Скоропадского старшина уговорила принять обязанности наказного гетмана Левобережной Украины, то есть стать им временно. А там, мол, царь, даст Бог, разрешит избрать нового, полновластного гетмана, которым и может, наконец, стать Полуботок. Но Петр Первый не доверял Полуботку еще с 1708 года, когда казаки уже пытались избрать его, как самого достойного, гетманом: «Слишком умен. Из него может выйти второй Мазепа». В конце концов непокорного гетмана, который стремился восстановить в Украине отобранные царизмом права автономии и не желал повиноваться царевой Малороссийской коллегии, бросят в императорский застенок в Санкт-Петербурге. Его неколебимое, рыцарское поведение в каземате, забота о судьбе будущих, еще не рожденных поколений украинцев превратили мученика в народного любимца. Недаром некогда по украинским хатам изображения крамольного гетмана и листки с приписываемой ему антицарской речью выставляли в красном углу рядом с иконами. «Вступаясь за Отчизну, я не страшусь ни кандалов, ни тюрьмы, и для меня лучше самой плохой смертью умереть, чем смотреть на повальную гибель моих земляков», — гордо ответствовал, по одной из народных легенд, узник Петру. В крепости всероссийский самодержец лично подвергал его допросу не только о спрятанном украинском золоте, но и требовал покаяния, покорности, отказа от казацких вольностей.

После продолжительных поисков всплыла вдруг другая фамилия художника, изобразившего эту исчезнувшую за пеленой истории сцену. Волков. Но почему же у нас полотно подписано не так?..

Загадка отпала сама собой, когда позже я вычитал где-то, что картина Волкова будто бы давно исчезла. Значит, дома у нас копия? Ее, видимо, и написал в 1911 году тот неизвестный «Я. Винглянский», возможно, и на самом деле художник-любитель. Пусть письмо хлипкое и несовершенное, но все же дает, по крайней мере, представление, какой же была картина, если она действительно пропала.

Тем временем сюжет раскручивался дальше. Наконец в руках пусть скупые, но хоть какие-то биографические подробности о загадочном Волкове. Зовут — Василий Алексеевич. Художник-передвижник. Родился в Питере в 1840 году. Закончил там ту же, что и наш Тарас Шевченко, Академию искусств. Однако вопросы не исчезали, побуждая к дальнейшим поискам. Почему вдруг коренной петербуржец, воспитанник императорской Академии, взялся за сугубо украинскую тему, к тому же далекую от официоза?..

А фигура ненавистного гетмана в царской России и впрямь была запретной, ибо напоминала о свободолюбивом украинском духе. Ненависть империи к нему так велика, что перешла по наследству даже в писания историков поры почившей советской империи. восьмой том официозной «Української Радянської Енциклопедії» (УРЕ) в угоду режиму, чудесно соединявшему имперские замашки и марксистскую идеологию, трактует фигуру Полуботка с точностью до наоборот:

«Укр. бурж.-националистические фальсификаторы старались изобразить П. защитником нар. интересов. На самом деле, выступая против ограничения царизмом полит. автономии Левобережной Украины, П. стремился укрепить привилегированное полит. положение укр. старшины и обеспечить за нею монопольное право угнетать нар. массы Украины».

Кстати, тот же том УРЕ, а, вероятно, вслед за ним и «Шевченківський словник», датой смерти Полуботка называют 18 (29) декабря 1723. Так ли это? Другие же источники, в том числе зарубежные, дают более позднюю дату. Академик Грушевский, например, утверждает, что, не дождавшись конца следствия, Полуботок умер осенью 1724 г. Одна публицистка по этому поводу цитирует даже какой-то старинный документ: «Декамбрия 18 дня года 1724 в три часа пополудни в крепости Петра и Павла умер полковник Павел Леонтьевич Полуботок». Да и сам Волков назвал картину так: «Петр І посещает в тюрьме наказного гетмана Павла Полуботка в 1724 г.» Кому же верить?

И все же — почему россиянин, питерский житель взял вдруг для живописи такой щепетильный исторический материал? Вопрос отпал, когда я обнаружил данные, что 28-летний художник после Академии перебрался в Полтаву, где и похоронен. В этом провинциальном, но, тем не менее, с богатыми культурными традициями городе он до самой смерти в 1907-м преподавал рисование в Петровском кадетском корпусе и в Институте благородных девиц, у него была собственная художественная студия. В живописи — она демонстрировалась на выставках передвижников — успешно творил в разных жанрах — портретном, бытовом, историческом. Это портреты Е. Прайс, царя Александра II, коллег-передвижников Н. Ярошенко и Л. Позена, картины «Украинец», «Няня», «Гоголь слушает лирника», «Гоголь в Васильевке», «Окраины Полтавы» и др. В соавторстве с Позеном Волков разработал эскиз надгробия Ивана Котляревского. Вероятно, здесь же, в Полтаве, и вдохнул он украинского духа, которым пропитан старинный город. Вот так под его кистью и ожил скованный железом, измученный пытками, но непокоренный украинский гетман.

Художник изобразил момент, когда Полуботок якобы бросил царю ставшую легендарной фразу:

— Скоро, очень скоро суд Божий рассудит Петра с Павлом!

О разговоре Петра І с Полуботком первым написал историк Д. Бантыш-Каменский, и он вдохновлял, как и Волкова, художников в разных жанрах.

Лет десять назад попала мне в руки историческая драма на пять действий «Павло Полуботок». Имя ее автора — Кость Буревий — ничего не говорит сегодняшнему читателю. Мятежная натура заглавного героя исторической драмы была близка непокорному характеру самого автора, в прошлом профессионального подпольщика, эсера, одного из организаторов антибольшевистского поволжского восстания. За судьбу Украины и тот, и другой готовы были сложить — и сложили — головы. Уничтоженный в 1934 году пулей в затылок сталинским режимом, на родине писатель ушел и в литературное небытие, издавался и исследовался лишь за границей.

Нерв пьесы — именно та, последняя встреча изможденного, смертельно больного узника с всемогущим Петром І.

— Пройдет сотня лет, — грозно прорицает в каземате царь, — и следа не останется на земле от ваших чубов и вольностей... Пройдет сотня лет — и малоросс, как капля воды на другую, будет похож на своего брата великоросса. И никто не сможет их отличить. И лишь тогда, когда Украина забудет о своих гуляках запорожских и крамольных гетманах, лишь тогда она обретет покой и счастье!

Железным эхом отдается царёв голос в каменном мешке застенка. И усилием воли больной привстает с тюремных нар, несогласно поднимает, звеня кандалами, прозрачную руку:

— В неволе счастья нет. Знай, царь: тот, кто отведал воли, не будет спокойно ходить в ярме!

А были ли бочки с казацким золотом?

Принятие Верховной Радой Декларации о государственном суверенитете Украины стало, кроме всего прочего, причиной взрыва общественного интереса к волнующей воображение истории давностью в два с тремя четвертями столетия. Все в один голос заговорили о так называемом сокровище Полуботка в Bank of England, то есть в Английском банке. (Некоторые источники называют, правда, банк Ост-Индской компании). Упоминаниями о сказочных богатствах, завещанных гетманом украинскому народу, запестрели наши газеты, забурлили волны эфира, сразу начали снимать фильм, писать художественные произведения. Даже в парламенте по случаю визита в Киев «железной леди» Маргарет Тэтчер прозвучал депутатский запрос нашего писателя Романа Иванычука. Густые триллионные нули, которые выстраиваются в ретроспективу минувших веков и теряются в их загадочности, да еще и в полновесных фунтах стерлингов... Не будет ли делаться все более волнующей эта почти детективная история на фоне вечных дыр в бюджете, задолженности по зарплате и пенсиям, обнищания жизненных стандартов?

Через Тайную канцелярию Петр І предъявлял гетману-узнику обвинение в краже государственной сокровищницы Украины и утонченными пытками заставлял признаться, куда он ее девал. Но и на краю могилы Полуботок молчал.

Молчит теперь и история. Она разделила наших современников на два лагеря: одни полагают, что переправленные в Лондон две бочки казацкого золота — не более чем миф, передаваемая из поколения в поколение, захватывающая, но легенда. Другие принимают все за чистую монету (если разрешена подобная игра слов, когда речь идет о фантастических деньгах).

Эти последние оперируют даже цифрами, которые для них несомненны, словно они сами пересчитывали те деньги. Суровый приказ царя срочно вызвал гетмана со старшиной в Санкт-Петербург. «Полковник Полуботок и старшина, невзирая на данные им наши указы, послали некоторые указы (которые Полуботок рассылал на места. — И. М.) без совету с президентом коллегии, того ради велено для ответу быть сюда полковнику Полуботку и из старшины Савичу и Чарнышу». (Семен Савич был при Полуботке генеральным писарем, Иван Чарныш — генеральным судьей). На самом же деле планы царя были иные: он уже решил истребить малороссийское самоуправление.

При сложившихся отношениях такой вызов не сулил ничего хорошего. И Полуботок, готовясь к самому худшему в поединке с российским самодержцем за украинские права, предусмотрительно позаботился о том, чтобы уберечь сокровища от царского ограбления. Тайно, через какого-то хорошо знакомого зарубежного дипломата перед отъездом с Украины якобы выслал в Лондон огромную по тем временам сумму в золоте — один миллион фунтов стерлингов. С тем чтобы это доверенное лицо депонировало сокровище на его имя в Bank of England. (Кое-кто из авторов утверждает, будто секретную миссию перебрасывания ценностей успешно осуществил с несколькими верными казаками сын Полуботка.)

И содержание сопроводительного письма Полуботка, тайно доставленного в сейф того же банка, тоже вроде сами читали. Гетман закладывал, во-первых, сокровище под 7,5 процента годовых (кое-кто называет 2,5%). В те времена это считалось не завышенным, а вполне нормальным процентированием. А во-вторых... Если все это правда, то Полуботок словно предчувствовал ледяное, смертельное дыхание близкого конца. Посему письмо в банк было как бы и завещанием. В случае своей смерти гетман поручал выплатить эти деньги лишь таким образом: представителю, уполномоченному Украинским независимым государством, — 80%, но с обязательным присутствием одного из его потомков по мужской линии. Потомку завещалось остальное — 20%. Запомните это условие, крайне важное для развития сюжета нашего исторического детектива: одновременное присутствие обоих упоминавшихся в завещании сторон обязательно, иначе банк не выдаст денег никому.

Летаргический сон на два века

У гетмана было три дочери — Елена и две почему-то с одинаковыми именами, две Анны, старшая и младшая, и сын. Одни исследователи называют его Остапом, другие — Андреем, а кое-кто и вообще утверждает, будто был еще и младший — Яков. Во всяком случае, именно потомку по мужской линии отец и доверил тайну, которая из семейной становилась общеукраинской. И вручил копию письма-завещания. Береги, сын, как зеницу ока! Это единственный ключ к лондонским хранилищам.

После того, что царь совершил с отцом, Остап (Андрей?) понимал, что в Украине оставаться опасно, и тайком покинул отчий дом. Ведь семье угрожала ссылка в Сибирь и конфискация имущества. Мало кто знал, куда он отправится. Надо было остерегаться и остерегаться, ибо у Тайной канцелярии длинные руки.

А путь Остапа-Андрея пролег в Константинополь. Но в столице Оттоманской империи он не задержится. Отправится дальше, где казалось безопасней, — на португальском корабле тайно отплывет в Лиссабон.

Потом надолго переберется на юг Франции, в Марсель. Почему именно сюда? Отсюда ближе к сокровенной цели его то ли странствования, то ли бегства. Ведь в Париже живет Пилип Орлик. Еще отец, царство ему небесное, искал с ним контактов, за что его также обвинят в государственной измене. Ведь, получив об этом донос от черниговского епископа, Тайная канцелярия прислала в Киев генерал-губернатору князю Трубецкому секретный указ: «произвести розыск» о связях полковника Полуботка с предателем Орликом.

Орлик, генеральный писарь и ближайший соратник опального Мазепы, после поражения в Полтавской битве ушел за ним в изгнание. Там во времена, когда в большинстве стран Европы правили еще абсолютные монархи, которые назывались по-разному — короли, цари, великие герцоги, Орлик, уже гетман в изгнании, избранный на булаву после смерти Мазепы, создал первую нашу конституцию. «Права и свободы Запорожского Войска» демократизировали гетманское государство, закладывали зачатки парламентского строя. Случилось это, кстати, за 22 года до рождения Джорджа Вашингтона, чьей конституцией так гордится Америка...

В конституции Орлика отстаивалась полная независимость Украины как от Польши, так и от Москвы. Именно поэтому сын Полуботка и рвался к гетману в экзиле.

Их конфиденциальная встреча все же состоялась. И хотя теперь столетия погребли ее подробности, ясно, что в Париже Остап-Андрей искал возможности общего доступа к сокровищу отца. Так как Орлик в конце концов добился, что Франция признала его главой свободной, независимой Украины.

Тем не менее общего языка земляки почему-то не нашли. Есть некоторые основания предполагать, что они даже поссорились. Во всяком случае, когда Полуботок возвратился в Марсель, ему пришлось давать объяснения тамошней полиции, поскольку туда из Парижа поступила кляуза, что он якобы подозрителен.

Ну а после этого «дело гетманских миллионов» — а заодно имя наказного гетмана — постепенно забылось. Будто впало в летаргический сон.

Частное расследование из Парижа

Из летаргии его поднимет лишь неспокойное ХХ столетие. Возникнет новая волна интереса к загадочному золоту. В нашем историческом детективе его нарекут наибольшим в мире кладом из английских пещер Али-Бабы.

В свое время мне попали в руки итоги одного частного расследования из Парижа. Сравнительно недавно (если иметь в виду солидный возраст темы, которая в течение продолжительного времени интересовала меня), в шестидесятые годы, его осуществил для парижского журнала «L’Hіstory pour tous» эмигрант или выходец из России Виктор Александров — журнал рекомендует его как «нашего знаменитого сотрудника». Расследование парижского исторического следопыта у нас, насколько мне известно, не публиковалось, поэтому я и решил: хватит держать его в заключении в ящике письменного стола. Выводы французского журнала проливают некоторый свет как на возможность существования самого сокровища (оно для В. Александрова бесспорно), так и на лица, причастные в веке двадцатом к попыткам изъятия сокровищ из бронированных недр Bank of England.

Попутно укажем, что к подобным попыткам, оставшимся, к сожалению, без внимания расследователя из Парижа, прибегали и раньше. Целую волну подняла в 1907 г. публикация в журнале «Новое время» бывшего профессора консерватории Рубца. По этому поводу в одном из документов архива Инюрколлегии СССР говорится: «В начале 1908 года по поручению ІІ департамента МИД России российское консульство в Лондоне тщательно исследовало этот вопрос. В частности, были изучены отчеты Английского банка о невостребованных вкладах за последние 200 лет. Оказалось, что общая сумма таких вкладов существенно меньше, чем вероятный вклад Полуботка». Значит, дело закрыто?

Нет. Перед Первой мировой войной в Российской империи появился целый ряд людей, которые называли себя наследниками Павла Полуботка и претендовали на давнее золото. Они образовали комитет, в августе 1913 г. в местечке Стародуб на Черниговщине провели даже что-то вроде съезда потомков Полуботка, где собралось около 170 человек. Но никому не удалось доказать своей гетманской родословной документами, а тем более назвать шифр или номер счета в банке, что давало бы право на 20 процентов наследства. Не говоря уже о банальных авантюристах, которых хватало во все века, кладоискателях, правда, без лопаты Бонавентуры. Этаких «детей лейтенанта Шмидта» времен, когда такого понятия не было еще в природе, а Ильф и Петров еще учились — один в технической школе, а второй — в классической гимназии в Одессе.

И вдруг из Парижа В. Александров утверждает однозначно: такой потомок в те времена существовал…

Бразильский претендент

В один прекрасный день 1922 года в дверь представительства Советской Украины в Вене постучали. Впущенный охранником мужчина о себе сообщил лишь, что прибыл издалека, из Бразилии. Ну а остальное скажет только господину амбассадору.

В первые годы советской власти Украине еще разрешалось открывать свои дипломатические представительства за рубежом (впрочем, очень скоро Москва их повсеместно ликвидирует). Полномочным представителем в Австрии был тогда сын классика украинской литературы Михаила Коцюбинского Юрий. Профессиональный революционер, во время октябрьского переворота Юрий Коцюбинский был членом Петроградского Военно-революционного комитета, который этот переворот и осуществлял. Потом входил в состав первого правительства Украины Советской как народный секретарь (по-нынешнему это министр) по военным делам, был главнокомандующим, пока Москва не разогнала украинское войско. Тогда его и перебросили на дипломатическую работу.

Настырного посетителя с той стороны глобуса Коцюбинский принимал вдвоем со своим генеральным консулом. Когда же гость назвался и объяснил цель своего визита, оба дипломата едва скрывали свое волнение. Еще бы: перед ними сидел потомок сына Павла Полуботка, названный, как и гетманский сын (в случае если того звали все-таки Остапом), тем же родовым именем.

А добирался этот Остап, Полуботок-младший, через океан, из далекого Сан-Паулу в Вену, разумеется, чтобы обсудить в украинской амбассаде дело наследства своего знаменитого предка. Ведь оно касается обоих.

Но разве в таком деле верят на слово? Может, он и не Полуботок вовсе? И вообще, существовали ли немереные богатства предка? А если, извините, это семейный фольклор? Как-то так странному путешественнику и ответили.

А тот, нисколечко не оскорбившись, вытянул из кармана какое-то письмо. Бог мой, да это же сам гетман пишет сыну!

Письмо, конечно, было скопировано. Так как оригинал двухсотлетней давности потомок предусмотрительно запрятал в сейфе какого-то банка. Ведь речь идет о таких фантастических деньгах, что и голову потерять недолго.

Так вот у него такое предложение к господину амбассадору: акцию, чтобы заполучить наследство в Bank of England, начнем совместно. Ибо, как ни крутись, а через это условие завещания не перепрыгнешь.

Лично для себя, прибавил посетитель, он много не просит. Не 20, как завещано, а так, один-единственный процентик от сокровища. Если оно, конечно, обнаружится.

Скромность этого условия немедленно испарялась, стоило взять в руки карандаш. В следующем, 1923 году исполнялось уже 200 лет, как гетманский миллион (если он существовал на самом деле) был задепонирован. Таким образом, за первые десять лет он удвоился? А после Нового года нарастут проценты на проценты уже 20-кратного удвоения суммы. То есть в итоге... Да-да, это будет уже 1 триллион 48 миллиардов 578 миллионов фунтов стерлингов!

А затребованный бразильским претендентом процент будет составлять капиталец больший, чем у выдающихся миллионеров мира. Где-то десять с половиной миллиардов фунтов!

Харьковское продолжение

А в Харькове...

В провозглашенной большевиками новейшей столице Украины, едва Юрий Коцюбинский, не доверяя тайны ни связи, ни даже диппочте, лично примчался из Вены с экстраординарным сообщением, высшие должностные лица немедленно, как на пожар, сбежались на секретное совещание.

Нищая, сплошь в руинах гражданской войны Украина в минувшем двадцать первом году пережила еще и страшный голод. А тут вдруг засветило такое... такое... Впрочем, на что на что, а на чужое добро большевики всегда были падки.

Глава правительства Х. Раковский находился в отъезде. Поэтому за срочное, государственного веса дело взялся всеукраинский, как его именовали большевистские газеты, староста Григорий Иванович Петровский. Он и созвал свой президиум ВУЦВКа для наработки немедленного решения.

Что они там нарабатывали, одному Богу известно. Если и был протокол, то его обложили десятью грифами секретности, по меньшей мере. Французский следопыт сообщает лишь, что докладывал там якобы нарком иностранных дел В.Яковлев. А еще — о выводе: поручить тов. Коцюбинскому навязать каким-то образом этому Английскому банку контакт. А тогда прощупать через представителя банка, сохранилось ли там завещание Павла Полуботка.

Но произошло непредвиденное: Коцюбинский сильно заболел и не мог из-за этого выехать из Харькова в Вену. А тянуть не разрешили, заветные миллиарды уже щекочут властителям ладони. Сложное поручение шифровкой перебросили на того безымянного генконсула, который вместе с Ю.Коцюбинским встречался с бразильским претендентом на сокровища.

У консула был добрый знакомый в австрийском министерстве иностранных дел по фамилии Петер. Он был шефом департамента Востока, дипломаты постоянно сталкивались по работе и вскоре сделались приятелями. По просьбе своего украинского знакомого господин Петер и согласился на посредничество в столь деликатном деле. И не подвел.

В июне того же 1922 года в Мария-Энзерсдорф, живописной местности под Веной, где жил генконсул с семьей, он и устроил желанную встречу. Как всячески подчеркивалось ее участниками, совершенно частную. Кроме хозяина, там присутствовали сам посредник Петер, Остап Полуботок и Роберт Митчелл, представитель Bank of England. Впрочем, Митчелл с порога заявил: никаких полномочий от Английского банка не имею, приехал исключительно как частное лицо. Но можете не сомневаться, своим уважаемым друзьям из банка передам в точности все, о чем здесь пойдет речь. Хотя хозяин понимал: без согласия Английского банка Митчелл вряд ли вышел бы на контакт.

После такого многообещающего начала Остап Полуботок дал Митчеллу письмо своего исторического предка. Тот, не торопясь с ответом, долго и внимательно изучал написанное. После Киево-Могилянского коллегиума гетман знал несколько языков, и письмо в лондонский банк, видимо, написал по-английски. А когда гость наконец заговорил, то прежде всего предостерег: это же, господа, всего-навсего фотокопия. Чтобы дело продвинулось дальше, надо еще доказать его аутентичность. Но даже не в этом суть.

— Одного письма мало. Наверно, ваше правительство будет требовать выплаты и для себя? А Великая Британия не признает Советскую Украину независимым, суверенным государством!

«Частное лицо» выказало себя, когда с улыбкой прибавило, вероятно, тоже заранее обсужденное условие:

— Если бы даже Великая Британия в один прекрасный день признала Украину суверенной, дело наследства пришлось бы улаживать полюбовно. Поскольку банк не способен выплатить такую сумму одним махом.

Что это — признание того, что сокровище Полуботка в Английском банке все же есть?! По крайней мере ясно: юрисдикция потомка гетмана признана.

После встречи генконсул немедленно отослал в Харьков шифровку с дословным изложением разговора. А Остапу Полуботку не оставалось ничего другого, как отправиться домой, за океан.

А в следующем 1923 году, когда Раковского сняли с должности главы правительства, поменяли и его наркомов. Исчезло украинское представительство в Австрии, как и вообще во всех зарубежных странах. Во время сталинской «большой чистки» расстреляли большинство украинских дипломатов. Не обошла чаша сия ни Юрия Коцюбинского, ни Раковского, а возможно, и того генконсула, что для нас так и остался безымянным.

«Дело Полуботка» вновь постепенно забылось. Впрочем, после «большой чистки» и помнить стало некому. Остап Полуботок поехал в Бразилию — и исчез навсегда.

Что ж, вполне можно предположить, что руки длинны не только у санкт-петербургской Тайной канцелярии…

Объявление без отклика

«Консулатом СССР в Монтевидео разыскивается Остап Полуботок, который проживал в1922 году в Сан-Паулу в Бразилии, либо в случае его смерти кто-нибудь из его потомков, кто называется Полуботок.

Если бы Остап Полуботок появился в консулате, то все его эвентуальные дорожные расходы, а также расходы по его пребыванию в Уругвае были бы оплачены консулатом».

Такое небольшое объявление, которое решительно ничего не скажет не посвященному в детективную историю гетманского золота, в шестидесятые годы появилось вдруг в одном украинском журнале в Южной Америке.

Обнаружил его все тот же неутомимый искатель В.Александров, название этого диаспорного журнальчика он не сообщает, объясняя это так: «По своей профессии я прочитываю всю русскую печать — как ту, что выходит в Советском Союзе, так и ту, что издается в эмиграции». Оставим на совести Александрова утверждение, что украинский журнал для него — «русская печать». Важнее другое: значит, и в шестидесятые годы власть в СССР верила, что золото Полуботка в Англии не легенда? Или знала это наверняка?..

Ясно одно: тайные посягательства на сокровище начались снова.

Объяснение нового притока интереса было довольно, так сказать, экзотическим: соввласть якобы искала на Полуботка компромат. В связи с визитом Хрущева в Швецию украинская эмиграционная печать начала язвительно припоминать Швеции и России и гетмана Мазепу, и Карла ХІІ, и гетмана Полуботка, которого «пытал царь Петр І». Так вот в контрпропагандистских целях то ли в Киеве, то ли в Москве будто бы распорядились: искать в архивах конкретные факты, которыми можно было бы скомпрометировать Полуботка в глазах современных читателей как предателя, вора и др. Короче говоря, любым путем найти подтверждения обвинений Петра І.

Искали компромат, а натолкнулись на сокровище в Английском банке...

«Это же ясно, — пишет Александров, — что эти статьи о путешествии «К» (фамилия Хрущева в некоторых иностранных языках начинается с буквы «К». — И. М.), в которых изображалась эпопея несчастного гетмана Полуботка, попадали в настороженные уши правительства Советской Украины в Киеве. После просмотра архивных бумаг и проверки (что не было трудно сделать) этого исторического наследства (сокровища Полуботка) это правительство постановило возбудить это «дело Полуботка», которое дремало в течение 240 лет».

Так или иначе, но есть данные, что была даже создана комиссия из юристов и историков во главе с заместителем Председателя Совмина УССР П. Тронько, деятельность которой, впрочем, не афишировалась. Зарубежная печать делала предположения: власть в СССР, наверное, считает, что теперь у нее шансов выиграть дело, скажем, через Международный трибунал в Женеве больше, чем в 1922-м. Так как Украина теперь — член Организации Объединенных Наций. Подчеркивалось в особенности: а относительно непризнания Великой Британией Украины как государства самостоятельного, то в завещании Павла Полуботка никаких предостережений о том, что английское правительство уполномочено решать это, нет. Не сделали же в Туманном Альбионе никаких шагов в 1918 — 1921 гг., когда существовала УНР? А у нее были все признаки государственности — независимое правительство, свои законы, армия, валюта, заграничные дипломатические представительства.

Но, чтобы полностью отвечать обоим условиям завещания, в ту пору еще не объявился бразильский Остап. В двадцать втором генконсул, кстати, выдал ему удостоверение, что тот действительно является потомком гетмана Полуботка. А такой документ, если его заверил генеральный консул, по тогдашним законам равнозначен был нотариальному удостоверению. Так что теперь в Женеве не надо будет и доказывать его права на наследство. Лишь бы тот бразильский Остап Полуботок был еще жив. Или откликнулся на объявление законный его потомок. Оставалось бы обо всем с ним договориться — и…

Новый адрес — нью-йоркский

На поисковое объявление в Южной Америке не отозвался, видимо, никто.

А тем временем общественное любопытство к наследству Полуботка подогревалось печатью. В газете, «которая представляет интересы промышленных кругов Швейцарии», в том же 1964 г. появилась статья Грыця Полтавца «К сенсации относительно необычного наследственного дела» (на нее в 1990 г. ссылался в «Літературній Україні» Э. Першин). Примечательно, что часть фактических данных в ней полностью совпадает с французским источником.

Воображение читателя поражали математическими выкладками. Ежегодно клад возрастает просто астрономическими темпами. 1 триллион 48 миллиардов (с «хвостиком» в 576 миллионов) 1922 г. превратились в 16,5 триллиона фунтов стерлингов в 1964-м. «Это в сто раз превышает годовой бюджет Пятой республики, Франции!» — восторженно восклицал Александров. А какой-то британский экономист быстренько прикинул: если клад существует, на одного жителя Украины придется где-то 38 килограммов золота!

Для Александрова (как и для Г. Полтавца или кого угодно, захваченного какой-то идефикс) имена австрийца Петера, англичанина Митчелла, раздобытые неизвестно где точные даты событий и географические точки развеяли всякий флёр мистики и сомнения относительно сокровища. Ну и что, если никто не откликнулся? Наследника гетмана он разыщет сам!

Журнал «L’Hіstoіге pour tous» называет фамилию — госпожа Наталия Келеповская из Соединенных Штатов. И публикует ее письмо:

«Нью-Йорк. 7 октября 1964 г.

Дорогой господин Александров!

Я принципиально заинтересована в том деле Полуботка — гетмана Павла Леонтьевича Полуботка, который выполнял свои функции от 1722-го по 1724 год и который был моим предком. Его казнили в Петербурге 17 декабря 1724 г.

Этим уточняю, что Софья Семеновна Полуботок, внучка этого гетмана, которая родилась 28 марта 1747 г., а умерла 24 июля 1773 г., была женой генерал-майора Петра Семеновича Милорадовича. Их прямым потомком была моя прабабушка по отцу — княгиня Милорадович».

Погодите, если внучку гетмана звали Софья Семеновна, значит, его сын — не Остап, не Андрей, а Семен?.. Или это еще один, кроме какого-то Якова, сын Полуботка?

Однако важнее другое обстоятельство: в запале французский следопыт почему-то не замечает, что следует по женской линии, а в завещании выписано точно: потомок по мужской.

Но продолжим читать письмо:

«Нельзя оспаривать моих претензий как прямого потомка гетмана Полуботка. С другой стороны, уже доказано, что его единственными потомками теперь остались только те, кто принадлежит к роду Милорадовичей. Насколько мне известно, из этого рода нет больше никого, кроме тех, кто в Париже и Нью-Йорке.

Я хорошо помню, что перед войной (1939 — 1945) мой отец предпринимал разные меры в деле того наследства, чтобы возглавить Комитет наследников Полуботка.

Спасибо за Вашу необычную анкету, которая, надеюсь, разрешит мне войти во владение тех фондов, которые задепонировал мой предок и на которые я имею право. Да вот случаи последней мировой войны, к сожалению, прервали меры, предпринятые в этом деле моей семьей».

Финал?

В каждом детективе в самом конце должна быть развязка. В нашем же — ее нет.

Можно было бы, конечно, по той же методе точно сосчитать, в какие обильные триллионы превратилось теперь наследство Полуботка за три с половиной десятилетия после последних перерасчетов 1964 года. Но есть ли в том смысл? Очевидно, теперь для выплаты сокровища гетмана пришлось бы распродать всю Англию. Заодно с Шотландией, Северной Ирландией и Уэльсом.

Наверное, это были бы уже не сто годовых бюджетов Франции образца 1964 года, а нынешние бюджеты независимой Украины на несколько сотен, а то и тысячу лет вперед.

А еще поговаривают, будто бы британский парламент принял было такое постановление: все капиталы с процентами, сохранявшиеся в английских банках свыше 150 лет, не подлежат возврату. Может, именно сокровище гетмана так напугало старушку Англию, что она стремглав бросилась спасаться?..

А что если те две бочки казацкого золота все же существовали на самом деле?..