ДЕСЯТЬ ЛЕТ, КОТОРЫЕ НЕ ПОТРЯСЛИ СЕЛО

Десять лет, ознаменовавшиеся выходом еще союзного Закона «О кооперации», серией актов о фермерском хозяйстве уже в условиях независимой Украины и, наконец, Указом Президента «О неотложных мерах по ускорению реформирования аграрного сектора экономики» в конце минувшего года, прямо скажем, немногое изменили в сельском хозяйстве. Очень уж медленно и неоднозначно, чередуя наступления и отступления, протекает процесс решения сложного земельного вопроса. Сейчас, когда эта проблема в очередной раз будоражит внимание общества, полезно присмотреться к ходу событий.

То, что особых потрясений и изменений за эти 10 лет не произошло, объясняется очень просто. Основная масса селян выжидала, с надеждой смотрела в верхи, надеясь на манну небесную. Вместо широкомасштабной, всеохватывающей борьбы по всему селянскому фронту велись, по существу, лишь локальные стычки, не массовые, но принципиальные. В них участвовали и участвуют лишь наиболее смелые и решительные селяне, всерьез воспринявшие сигналы «сверху», совпавшие с чаяниями «снизу». Этим первопроходцам больше всех и досталось в ходе совершающихся перемен. Выбор селянами радикальной деятельности изменил их жизнь, наложил отпечаток на судьбы. Одних события этих лет разочаровали, вынудили вернуться назад, а другие, вопреки всему, прошли через все, но сохранили реформаторский заряд. Более того, создали такие ячейки и форпосты новых отношений, которые вселяют надежду, что этот, третий толчок к реформе, который уже касается не только кооператоров и фермеров, но и всех крестьян, наконец-то изменит облик села.

ПОТРЯСЕТ ЛИ ОДИННАДЦАТЫЙ ГОД?

Одному из авторов этих строк довелось видеть первые реформаторские шаги Валерия Фалилеева. Зимой 1989 года по Украине проводился Всесоюзный рейд газетчиков и специалистов. В ЦК КПСС в очередной раз обеспокоились тем, что происходило в сельском хозяйстве, особенно в животноводстве. Прием влияния на местные кадры, которые вопреки указаниям сверху уменьшали поголовье скота, был испытанным: силовое партийное давление, использование мнения общественности, которая видела дефицит продуктов питания. Тогда в составе группы от газеты «Сельская жизнь» автору довелось побывать во всех южных регионах, посетить отнюдь не передовые животноводческие фермы. Чего только не привелось там увидеть! Целые стада скелетов коров, которых кормили одной соломой и «требовали» молока, бескормицу и удивительные образцы бесхозяйственности. Но то, что рейдовой бригаде довелось увидеть в одном из отделений колхоза «Висунь» Березнеговатского района, вообще поразило воображение. Молочная ферма размещалась в сарае с ветхой, дырявой крышей. Худосочные существа, буквально плавающие в грязи и навозе, слабо напоминали нормальных коров. А доярки, как шепнули знающие люди, и вовсе не доили это стадо, а чтобы их не обвиняли в бездеятельности, приносили молоко из дома, от своих личных коров.

В Отрадном не было ни действующего клуба, ни магазина, ни дорог. А проживало в этом селе, размещенном в живописном месте, на плодородной земле, как выяснилось, несколько десятков пенсионеров да десяток работоспособных селян. Особенно поразило тогда известие о том, что в одной из приземистых хат, исполняющей роль административного здания, именно в то время проходило собрание всего отделения, на котором один из районных специалистов убеждал селян, по свежим следам вышедшего Закона «О кооперации», организовать сельскохозяйственный кооператив. Поразил именно этот факт. С такой материально-технической базой так мог рисковать только самоубийца. Увлеченный своей идеей, реформатор не встретился с участниками рейдовой бригады, а мы и не настаивали. Вопросов не было, все было ясно. Человека, который пошел на рискованное реформаторство, звали Валерий Фалилеев. Впоследствии о нем и его кооперативе «Отрадный» довелось слышать многое.

…Мы сидим с Валерием Борисовичем в его доме, на окраине Березнеговатого. За десять лет он ни в чем не изменился, не стал богаче, только дети подросли. Сидим, пытаемся перебросить мостик из прошлого в будущее. Казалось бы: у этого человека с его реформаторской судьбой все в порядке. В прошлом он первый кооператор, потом — один из первых фермеров, первым в районе недавно создал частное предприятие, соединив в нем фермерскую землю и земельные паи бывших колхозников КСП. На фоне того, что происходит в районе, да и в области, дела у Фалилеева идут отлично. Вся земля на зиму вспахана, озимь вовремя посеяна, есть с чем выйти на поле весной, да и люди, доверившие ему свои земельные паи, довольны. Ведь фермер взял на себя заботу за обработку их земли, выдал в виде арендной платы зерна по 1,5 тонны за пай, что в несколько раз больше, чем платят своим работникам КСП. Во время налаживания контактов фермера и селян номенклатура пугала, что не то «куркуль», не то помещик высосет из них и их земли все соки. А Фалилеев начал именно с заботы о земле. Вообще- то она в неплохом состоянии, но где были даже намеки на эрозию, там вспашку решили не проводить, 70 гектаров оставили для посадки леса, еще несколько гектаров займут искусственные водоемы. Хозяйство должно стать не только богатым, но и красивым. Теперь фермеру и арендатору уже тесно в этих рамках, созданному сельхозпредприятию еще бы гектаров 300—400.

— Так в чем же дело? Вон сколько земли «гуляет» невспаханной по несколько лет!

— Не дают и не дадут, — уверен Фалилеев.

— Кто не дает? — удивляемся мы, — ведь решают, как жить, собственники земли. А им лучше получать в виде арендной платы от фермера 1,5 тонны зерна, чем 2,5 центнера от КСП. Или материальный стимул уже ничего не значит?

— Указ Президента вроде бы и предусматривает реформирование на частной основе. Но, как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Каждый такой «овражек» будет использован на всю мощь. Вот пример. Чтобы перейти в наше частное предприятие со своей землей, селяне должны стать собственниками, т.е. получить акт на владение землей. В Украине сейчас таких где-то около 2%, остальные — с сертификатами или без оных, еще не настоящие собственники, а значит, решение за них принимать будет, как и раньше, сельская номенклатура. Если бы у селян на руках были государственные акты, то фермеры или другие реформаторы, уже зарекомендовавшие себя в работе с землей, вопрос расширения площадей могли бы решать с каждым селянином в отдельности. Сейчас, когда этого еще нет, приходится обращаться к чиновникам разного уровня, а у каждого из них — свои взгляды на реформу. Поговорите с председателем колхоза, управляющим районного масштаба, и они приведут вам убедительнейшие с их точки зрения аргументы, почему не надо в одночасье выдавать селянам государственные акты на право частного владения землей. Оказывается, если пойти на этот шаг, то он потребует огромных денег, которых, как известно, нет.

У Фалилеева на это свой взгляд, подкрепленный не только словами. Прежде чем взять в аренду паи червоноставовцев, он поставил им непременное условие: селяне должны вступить в хозяйство не «стадом», а каждый в отдельности, как полноправный хозяин земли. А поскольку в обнищавших КСП у людей денег для уплаты за землеупорядочение действительно не было, фермер взял расходы на себя. И не разорился, заплатив за оформление каждого пая по 85 грн. (около 100 паев). Более того, вместе с группой других фермеров района Фалилеев готов взять на себя оплату за подготовку актов на землю для всего района. Это, конечно, не благотворительность: фермеры заинтересованы иметь партнерами свободных селян, ибо только в таком случае они, как это уже не раз бывало, не окажутся в вакууме. Часть средств можно было бы проплатить уже сейчас, а остальное — после уборки урожая. Но опять-таки, фермер абсолютно уверен, что его предложения не будут приняты, потому что дело здесь вовсе не в этих небольших расходах, а в принципе. Гораздо легче манипулировать селянами в их нынешнем положении, т. е. когда они еще не стали собственниками земли ни юридически, ни психологически. И если они ими станут, тогда чиновники потеряют над ними всякую власть, люди будут организовываться не по чиновничьей науке, а так, как считают нужным.

Фалилеев боится очередной имитации реформ, преувеличения в собственном сознании новых возможностей. И остерегается своего реформаторского рвения не без основания. Он уже не раз испытывал подобную эйфорию, жажду деятельности, когда казалось, что путь к реформе, к частной собственности на землю, а значит, и к свободному хлеборобскому труду открыт, и все зависит только от его хлеборобского таланта. Но каждый раз оказывалось — все гораздо сложнее и неоднозначнее.

ДВА ПАДЕНИЯ ВАЛЕРИЯ ФАЛИЛЕЕВА

К эпизоду десятилетней давности, когда на фоне затопленной грязью фермы, разрушенного до основания сельца Валерий Фалилеев яркими красками рисовал разуверившимся людям их будущую жизнь в кооперативе «Отрадный», мы возвращались не раз. Потому что оттуда все начиналось, именно там были получены уроки по полной программе. Фалилеев точно знал, что он может, а что сделать не в силах. Не мальчиком был к тому времени, на профессиональный рост по общепринятым критериям грех было жаловаться. Начинал главным агрономом хозяйства, стал директором совхоза, потом — замначальника райсельхозуправления. О том, что делалось в нашем сельском хозяйстве, знал не понаслышке, впрочем, познавал и себя, и то, что носилось в атмосфере тех переломных лет. Он и сам нынче удивляется: как решился окончательно покончить с прошлой жизнью и начать новую, к тому же взять на себя огромные обязательства перед людьми.

В себе, в своих способностях, в своем предназначении он нисколько не ошибся. Под напором романтика, поверившего в то, что первый либеральный закон открывает новую жизнь в экономике, поначалу рушились все препоны. Он убедил в необходимости эксперимента районное и областное начальство — в те времена сплошь красно-колхозное, — не без хитринки используя желание последнего отличиться в перестройке. Более того, своей неуемной энергией сумел на какое-то время растопить косность жителей почти вымершего сельца. На примере «Отрадного» Фалилеев решил показать, что может сделать в наших обычных условиях селянин, если ему дать полную свободу действий. Как запоздавшую весну своей жизни, вспоминает наш герой первые два года работы в «Отрадном». Ему действительно в это время не мешали — уж очень заброшено было село и никто не верил, что за короткое время можно с ним что-то сделать… А у него появилась возможность реализовать агротехнические и коммерческие задумки, взяться за которые раньше не позволяла жесткая система управления… Вот тогда-то и оказалось, что при умелом руководителе и условиях, когда для людей впереди забрезжил свет будущей нормальной жизни, можно многое сделать. В первый год «Отрадный», собрав урожай в 1,5—2 раза выше, чем обычно, полностью рассчитался с долгами, еще и прибыль осталась. На следующий год чистая прибыль превысила 2 млн. рублей. Но такие высокие темпы возрождения запущенного хозяйства вызвали отнюдь не только позитивную реакцию. С того времени к кооперативу «Отрадный» внимание чиновников резко повысилось. Уж очень вызывающе развивался он на фоне всеобщего упадка. Валерию Фалилееву предложили перейти и «поднять» другое хозяйство. Тот, может, и послушался, если бы не убедился в том, что он способен с такой отдачей работать лишь в свободных условиях. В колхозы и совхозы дороги ему уже не было — он уже глотнул воздуха свободы и отказываться от него не собирался.

Уже на втором году свободного хозяйствования ему пришлось отбиваться. Зачастили контролирующие органы, начались многочисленные придирки, штрафы. Он еще не знал, что это только «цветочки», а «ягодки» впереди, он был слишком увлечен делом, чтобы обращать внимание на мелочи. Фалилеев налаживал связи с кооперативами промышленного профиля, разрабатывал планы создания совместных предприятий. Планы были реальны, подкреплены не где-то взятыми, а заработанными средствами. К третьему году существования кооператива на его расчетном счету было 5 млн. рублей и недавно нищее «Отрадное» знающие люди относили к пятерке лучших сельхозкооперативов Союза.

Естественно, что заброшенное село начало возрождаться, появились современные объекты соцкультбыта, дороги, за свой счет кооператив тянул нитку газопровода. Фалилеев не сидел на деньгах, как богатый скряга: пять особо бедных хозяйств района брали в кооперативе беспроцентные кредиты, сотня тысяч рублей была выделена на благотворительность — содержание в районе ряда школ и детских садов. Казалось бы: что еще надо? Что нужно сельским чиновникам, чтобы оставить в покое кооператив и его руководителя? Им нужно было основное — подчинение. Со свободой вырвавшихся на волю людей здесь решили покончить. Рычаги для этого были испытанными: к предприятию, работающему по нормам Закона «О кооперации», стали все настойчивее применять жесткие требования всеобщего колхозно-совхозного образца. Во-первых, решили взять под контроль производимую в кооперативе продукцию, под давлением заставляли сдавать ее только туда, куда угодно вышестоящим чиновникам. Вот тут-то и почувствовали кооператоры хорошо используемую слабинку в Законе «О кооперации»: земля кооператива принадлежала государству, а значит, чиновник всегда мог наложить руку и на то, что на ней произрастает.

Неизвестно, сколько б еще длилось перетягивание каната между лидером кооператива и чиновниками, если бы в Украине не началась вторая волна земельной реформы — вышел Закон о фермерском хозяйстве. Валерий Фалилеев с восторгом встретил этот новый импульс к реформе. Тем более что чувствовал: нормально жить и работать в кооперативе чиновники не дадут. В новом законе особенно порадовали положения о частной собственности на землю, о том, что крестьянин в новых условиях будет самостоятельно распоряжаться своей продукцией. Это был новый шаг, и романтик Фалилеев зримо и откровенно среагировал на него. Рассуждал он, казалось бы, логично: есть кооператив «Отрадный», который имеет на своем счету приличную сумму денег, так почему не использовать их для углубления реформы? Давняя мечта о вольном хлебопашце снова увлекла его. Посоветовавшись с кооператорами, Фалилеев решает перевести «Отрадный» в разряд фермерского кооператива. И, веруя в то, что наступило, наконец, время реформ, совершает отчаянный шаг. В районной газете появляется объявление, смысл которого сводится к тому, что кооператив «Отрадный» готов выделить каждому фермеру по 50 тыс. руб. при одном условии: чтобы и земля, и жилье фермера находились в «Отрадном». В своем воображении Валерий Фалилеев уже видел предприятие нового типа, с частной собственностью на землю, а значит таким, к которому уже неприменимо чиновничье своеволие. Но в очередной раз он переоценил реформаторский пульс, который шел сверху, и недооценил возможности тех, кому в результате и были вручены рычаги для проведения очередного этапа реформы. Как теперь понимает Фалилеев, этот призыв в фермеры, готовность подкрепить его материально и стали той последней каплей, переполнившей терпение местного чиновничества. Вот когда с романтиком-реформатором начался «разговор» всерьез. Он уже не мог уехать из своего кооператива для решения вопросов: комиссия следовала за комиссией, контролеры — за контролерами. Пошли судебные иски, уголовные дела. Возникло даже дело о выселении семьи Фалилеева из его скромной хаты на окраине райцентра, где он прожил много лет. Что с того, что шесть судебных тяжб он выдержал, что все судебные дела закончились в его пользу? Время было потеряно, его неуемная энергия была «изъята» из сельхозпроизводства. Какие только меры не предпринимались, чтобы уничтожить кооператив «Отрадный» как рассадник хлеборобского вольнодумия! К частым «наскокам» проверяющих добавилась «тяжелая артиллерия»: вначале Висуньский сельсовет принял решение о расформировании кооператива «Отрадный». Потом подобную акцию вершит Березнеговатский райисполком. Можно только удивляться, как при этих скоординированных действиях, отбиваясь от всех, держались люди: кооператив «шатался», но стоял. А пал он от испытанного иезуитского приема, когда чиновники переносят свои действия внутрь коллектива, манипулируя интересами людей, используя их несовершенство, «раскалывая», «дробя». Действия чиновников в этой ситуации были откровенно грубы и бесцеремонно циничны. После нескольких собраний кооператоров с участием милиции Валерий Фалилеев был снят с должности. Как бы в насмешку над этим во главе «Отрадного» встал человек с дипломом… культпросветработника, который вряд ли знал, чем отличается пшеница от ячменя и как вести хозяйство, которое за несколько лет стало сложным и многоотраслевым. Его имя, как «наследника» Фалилеева, стало в области известным. Но по совету нашего героя мы не будем его нынче называть. В этой истории он был не более чем статистом, которому предстояло привести в упадок все, что было сделано… В этой истории, к которой присматривалась в то время практически вся общественность области, поражает одно обстоятельство. Уж очень яркой и четкой была картина всего происходящего. Смещался лидер, сумевший превратить запущенное село в настоящий оазис. А на его место бесцеремонно ставились неопределенные лица. Уж очень было ясно, что к чему. И областная пресса, включая даже прокоммунистические издания, поддерживала Фалилеева, брала на заметку происходящее, обещая вернуться к этому со временем и спросить вдохновителей вакханалии: что ж они сделали с «Отрадным»?