АВГУСТ. ЛЮБЛЯНА

Впервые я посетил Любляну летом 1989 года. Словенская столица была вторым после Белграда большим несоветским городом, который я увидел. Но в Белграде столько южного, византийского, оттоманского, что этот город вряд ли можно считать образцом обычной европейской метрополии. А Любляна — «просто Европа»: с годами я буду узнавать ее черты на улицах чешских, австрийских, немецких городов. Возможно, словенские архитекторы позаимствовали традиции соседей?

Впрочем, припоминаю, что тогда, в 1989 году, я был поражен не европейским архитектурным ансамблем. А тем, что в центре города, рядом с памятником словенскому национальному поэту Франце Прешерну стоял маленький столик агитаторов только что созданного словенского оппозиционного движения. К столику подходили люди, о чем-то спорили, покупали оппозиционную прессу... Да и традиционная словенская пресса выглядела самой свободной в Югославии: журнал «Младина» позволял себе печатать материалы, за которые в Сербии или Боснии могли привлечь к ответственности, уволить с работы, исключить из партии. Любляна — а нам еще оставались месяцы до активности прибалтийских Народных фронтов, «Саюдиса», Руха — уже тогда существовала в совсем иных политических категориях. Ее общество было готово к обретению независимости, политической борьбе, созданию партий, рыночным реформам. Неудивительно, что президент Словении Милан Кучан, уже тогда возглавлявший республику, отметил, что у словенского руководства была четкая программа действий не только относительно обретения независимости, но и того, что делать потом.

С того времени прошло больше десяти лет. Оппозиционные столики исчезли — наверное, стоявшие за ними молодые агитаторы сейчас депутаты парламента, министры, бизнесмены. Любляна живет спокойной, тихой жизнью провинциального европейского города. Сюда теперь стоит приезжать провести вечер, прогуляться вдоль Савы, выпить кофе где-то на маленьких улочках старого города... Радио сообщает новости. Главная — пробки на автострадах: по пятницами словенцам все труднее добраться до морских курортов, столько туристов из Австрии и Германии торопятся провести выходные на словенском море... Конечно, и настоящие новости бывают — они в серьезных газетах. Я каждый день покупаю «Дело», которое начал читать еще во время первой поездки в Словению, чтобы узнать, как идут дела со вступлением страны в Европейский Союз, как проходят переговоры о ее вступлении в НАТО... Между тем соседи Словении из бывшей Югославии и мечтать о таком не могут. Хорваты до сих пор не определятся, как им относиться к трибуналу в Гааге, обвиняющему в военных преступлениях не только Милошевича, но и хорватских генералов. Босния до сих пор не может прийти в себя после войны. Сербия — после режима нынешнего жителя Гааги. Черногорское общество расколото пополам на сторонников и противников независимости от Сербии. Македония — между землей и небом...

А тогда, в 1989 году, только Любляна бурлила. Я объехал все югославские республики: за спиной остались спокойный Белград, легкомысленный Загреб, флегматичное Сараево, тихая Подгорица, отдыхающее Скопье... События в этих столицах начнутся позже, но мне кажется: все должно происходить вовремя. Конечно, о Боснии, Сербии, Хорватии, а теперь и Македонии пишут в газетах, каждый час сообщают в новостях. Только ленивый не знает, где это. Героиня бестселлера бразильца Пауло Куэльо даже выбирает поводом для самоубийства полную неизвестность Словении. Но какое же это счастье — такая неизвестность! О балтийских странах сейчас тоже забывают — а вот присоединятся они к Евросоюзу — и вообще будут вспоминать только в праздники. А было время — и какое время! — там бурлила жизнь на фоне спокойной Москвы, тихого Минска, отдыхающего Киева, флегматичного Ташкента... У нас все начнется немного позже или вообще не начнется. И поэтому мы всегда будем героями газетных страниц, поживой для телерепортеров и ведущих рубрик криминальной хроники. Нам не прожить в Европе — или рядом с Европой — анонимно. И все же — какое это счастье — неизвестность!