«ЗДОРОВЫЙ КОНСЕРВАТИЗМ» — НЕ ТАК УЖ И ПЛОХО

В газете «Зеркало недели» время от времени появляются статьи о проблемах отечественной науки. Радует, что в нашем обществе есть понимание важности этого социального института и желание сделать его действенным фактором реформирования экономики, оздоровления системы производства и практического использования знаний. Но вот рецептура лечения больного организма науки, предлагаемая авторами статей, за малым исключением, весьма субъективна и, мягко выражаясь, недостаточно конструктивна. Чтобы аргументировать такую оценку, обратимся к статье «С ног на голову» («ЗН», №4 (225) от 30 января 1999 г.). Выбор именно этой статьи в качестве отправной точки наших рассуждений объясняется, во-первых, тем, что у статьи три автора, то есть изложено как бы коллективное мнение, во-вторых, авторы статьи «из молодых» и поэтому должны бы по определению быть если не оригинальными, то хотя бы конструктивными, и в-третьих, финал статьи - очень эмоциональный призыв к действию: «... мы с вами стоим с хронометром у умирающей украинской науки. Часть ее уже необратимо разрушена. Что-то еще можно спасти. Медлить нельзя!». Но, чтобы спасти - надо действовать, а чтобы действовать - надо хотя бы в какой-то мере объективно оценить ситуацию. И не только констатировать факты, но и дать им разумное толкование. Вот эти толкования и будут основным предметом наших дальнейших рассуждений.

Нельзя не согласиться с основными посылками статьи, которые, в частности, гласят, что «МОЗГ худеет», что в США и Германии науку финансируют более рационально, что Национальная академия наук является оплотом консерватизма... Эти декларации являются непременным атрибутом и отправной точкой дальнейших сетований на судьбу и «разоблачений» почти в любой статье на данную тему. Попробуем проанализировать упомянутые явления и разобраться, что здесь от Бога, а что от лукавого.

Конечно, «МОЗГ худеет»! Но разве плохо, что множество украинских ученых имеют сегодня возможность поехать за рубеж и работать там не только на равных с зарубежными коллегами, но и опережая их в творчестве и предпринимательстве? А благодаря чему? Да именно тому, что они «вывезли» туда полученную здесь, в Украине, замечательную квалификационную подготовку. Конечно же, плохо, что многие из них не имеют возможности вернуться на родину, чтобы, работая здесь и используя приобретенный за рубежом опыт, способствовать интеграции Украины в мировое научное сообщество. Однако главная причина этого в том, что в Украине сегодня фактически нет заказа на высокоинтеллектуальную продукцию. Заказчиком такой продукции должно быть общество, государство, предприятие, но никак не академия и не Миннауки.

Я бы не утверждал так категорично, как это делают авторы статьи, что в Украине остаются только администраторы от науки и наименее квалифицированные кадры. На самом деле за рубеж выехало администраторов не меньше, чем «чистых» ученых. Что же касается приговора квалификации оставшихся в Украине ученых, вынесенного «тройкой» авторов статьи, то это свидетельствует просто об их некомпетентности в данном вопросе. А известно, что некомпетентность всегда является источником высокомерия и апломба. Мне кажется, что большинство ученых, оставшихся в Украине, отличаются от тех, кто выехал насовсем, всего лишь более развитым чувством патриотизма и стремлением во что бы то ни стало реализоваться (самовыразиться) в новых условиях жизни и работы. Те ученые, которые уехали за рубеж и которым удалось остаться там в рамках своей профессии, попали в более привычные, приближенные, кстати, к «советским», условия.

Конечно, в США и Германии науку финансируют более рационально! Но эта рациональность заключается прежде всего в том, что средств, которые там выделяются на науку, хватает не только на воспроизводство численности ученых, как это сейчас имеет место в Украине, но и на воспроизводство научного оборудования, квалификационную и технологическую подготовку производства к восприятию нововведений. Голую идею нельзя внедрить в производство. А без современного оборудования невозможно получить результаты, непререкаемо свидетельствующие о практической полезности той или иной идеи, невозможно изготовить макет устройства, опытный образец, действующую модель. Вопрос не в том, чтобы более продуктивно производить новые идеи, а в том, чтобы носители этих идей были заинтересованы в их продвижении в сферу материальной деятельности и могли это реально осуществить. И здесь проблема не в организационной беспомощности научных институций, а в неспособности правительства исполнять собственные же политические решения относительно поддержки науки.

Конечно, организация науки в Украине далека от совершенства. Но ведь если на науку выделять 0% от ВВП, то никакая сверхэффективная организация и рационализация не повлияют на качество научного потенциала и на результативность его деятельности. Не будет работать ни грантовая, ни тарифная система финансирования. Кстати, в одном из предыдущих номеров «ЗН» доктор экономических наук Б.Малицкий приводил данные об уровнях финансирования науки, при которых наука способна стать «производительной силой общества». Из этих данных следует, что для того, чтобы наука Украины стала активным элементом производственной структуры общества, ее финансирование необходимо увеличить как минимум в 2-2,5 раза. При нынешних уровнях финансирования, украинская наука, конечно же, является затратной.

Стоит отметить, что лейтмотивом перемен в организации науки и образования в США после того, как запустили первый в мире спутник, было приближение к системе управления наукой и образованием, имевшей в то время место в СССР. На эти перемены были затрачены колоссальные средства. Нам этот путь не повторить. Однако среди реформаторов украинской науки наибольшей популярностью пользуется сегодня тот, кто полностью отметает отечественный опыт организации науки и предлагает организационные схемы, хорошо зарекомендовавшие себя в той или иной зарубежной державе. И поскольку главный девиз наших реформаций: «Чем иностраннее, тем лучше», то и возникает некий американо-немецко-японо-корейский конгломерат, который невозможно привязать ни по месту, ни по времени. Мы часто забываем, что любые схемы организации науки и образования существуют не сами по себе, а только в привязке к вполне конкретной перспективе социально-экономического развития государства.

У нас же с этой перспективой все очень туманно и неопределенно. А все потому, что формулируют эту перспективу - одни, дают ей политическую интерпретацию - другие, провозглашают - третьи, механизм ее достижения разрабатывают - четвертые, организуют реализацию - пятые, реализуют - шестые, которые чувствуют себя «шестерками», то есть ни за что не отвечающими исполнителями чужой воли. Вот и получается, что процесс есть, а результата нет.

В такой ситуации тот факт, что Национальная академия наук Украины является оплотом консерватизма, - скорее ее достоинство, чем недостаток. Не этот ли консерватизм является сегодня спасением для нашего общества, поскольку позволяет без особых усилий со стороны государства обеспечить хоть какие-то структурные условия существования в стране научных институций? Тем самым НАН Украины выполняет важнейшую экономическую функцию корпоратизации интеллектуального капитала Украины. С каждым годом все с большим напряжением и с меньшим успехом, но и это является спасением для нашего государства на фоне недальновидной политики по отношению к науке со стороны правительства.

Известно, что учетная стоимость (стоимость основных фондов) фирмы Microsoft составляет около 7 млрд. долл. США, в то время как ее рыночная стоимость - около 85 млрд. долл. США. Таким образом корпоративный интеллектуальный капитал фирмы Microsoft достигает 78 млрд. долл. США. Фирма корпоратизирует информационные и кадровые ресурсы, имеющиеся в ее распоряжении, и за счет этого многократно увеличивает свою финансовую значимость. Правда, на эту корпоратизацию приходится затрачивать немалые деньги - тоже около 7 млрд. долл. США в год, но игра стоит свеч!

Если сегодня оценить почти любое предприятие в Украине, то окажется, что его рыночная стоимость меньше (!!!) учетной стоимости. То есть получается, что корпоративный интеллектуальный капитал в тягость производству. Это, кстати, является главной причиной того, что Украина находится в добровольном рабстве у международных финансовых организаций. В таких условиях предприятия не могут привлекать информационные и кадровые ресурсы извне и поэтому не в состоянии поддерживать внедрение научных результатов, полученных на основе грантового финансирования отдельными учеными. Национальная академия наук Украины пока еще в состоянии корпоратизировать интеллектуальный ресурс, причем именно за счет консерватизма ее институциональной структуры.

Конечно, позитивный консерватизм НАН Украины истощается, и рано или поздно придется кардинально заниматься ее реформированием. И схему такого реформирования не так уж трудно разработать. Но при этом все упирается в то, что на это нужны целевые средства, и немалые. И чем дальше отодвигается политическое решение на этот счет, тем болезненнее будут проходить действительные преобразования не только в науке, но и в производственной сфере. Но преобразования должны быть. Скорее эволюционные, чем революционные. Торопливым, впрочем, надо тоже дать возможность самовыражения. Но не следует искать вредителей в среде консерваторов, в чем мы, кстати, преуспели и от привычки этой отказаться не можем. Более разумно использовать здоровый консерватизм для активизации реформ.

И, наконец, о главном, по мнению авторов, направлении реформ. Безусловно, со временем значительные средства должны распределяться на основе ПРЯМОГО финансирования отдельных ученых, но это имеет смысл делать только в том случае, если удельное финансирование науки (в расчете на одного работника сферы науки) будет составлять не менее 15 тыс. долл. США в год. Конечно, необходимо совершенствовать систему конкурсного распределения средств. Но не надо сводить протекционизм в этой системе к национальному менталитету. Например, в США официально считается допустимым, если около 15% средств на научные исследования распределяется по протекции. Там существует система слежения за этим процентом, и если он приближается к отметке «20», происходит замена системы конкурсного отбора. Это случается как правило один раз в три-пять лет. И на «систему слежения», и на изменение системы конкурсного отбора тоже затрачиваются весьма приличные средства.

Следует заметить, что любые конкретно сформулированные меры по спасению украинской науки оказываются не полными и требуют специальных условий для своей реализации. А может быть, и не надо специальными мерами спасать науку? Она сама себя спасет, если ее просто включить в активный процесс спасения нашего государства. Наука вполне в состоянии из набора положений, основанных всего лишь на здравом смысле, построить алгоритм достижения ощутимого социально-экономического результата. Например, обеспечить, чтобы за 10-летний период значение валового внутреннего продукта на одного жителя Украины достигло среднеевропейского уровня. Традиционные экономисты, основываясь на принципах бухгалтерского учета, такую идею считают фантастикой. Но они не учитывают объема интеллектуальных ресурсов Украины и не умеют их учесть. Здесь необходимо политическое решение - сосредоточить финансовые и материально-технические возможности государства на корпоратизации интеллектуальных ресурсов, превращении их в интеллектуальный капитал. И здесь действительно - МЕДЛИТЬ НЕЛЬЗЯ!

Хотелось бы одиозный лозунг «Заграница нам поможет», исповедуемый сегодня в Украине многими, как можно быстрее заменить лозунгом «Наука нам поможет».