ЦИВИЛИЗАЦИЯ ПОШЛА «НАЗАД В ПЕЩЕРЫ»

О том, что цивилизацию ожидает мрачное будущее, говорилось не единожды. Но со временем это перестали воспринимать всерьез, упустив тот момент, когда предсказания начали сбываться.

В их ряду особый интерес представляют два, которые принадлежат Жан Жаку Руссо и Владимиру Вернадскому. Французский философ-мыслитель, призывавший людей повернуть «назад к природе», совершенно недвусмысленно указывал на то, что у человечества есть два пути исторического развития. В.Вернадский пошел дальше и подчеркнул, что возникновение цивилизаций представляет собой случайный процесс и они обречены на гибель. Последнее не представляло собой большого откровения, так как многие из них уже остались в прошлом, свидетельствуя о себе захоронениями и памятниками материальной культуры. Противоречило общепринятым представлениям утверждение, что их возникновение — случайный процесс. Ему Вернадский противопоставил детерминированное развитие человечества, связав его со становлением нового геологического (глобального природного) явления, для которого было использовано понятие «ноосфера».

Против Руссо было быстро найдено «противоядие» в виде историзма, представлявшего собой определенную совокупность идей о постоянных изменениях и развитии общества и человека, ведущих их в светлое будущее. «Поднимите смелой рукой завесу времен протекших: там, среди гибельных заблуждений человечества, там, среди развалин и запустения, увидите малоизвестную стезю, ведущую к великолепному храму истинной мудрости и счастливых успехов» (Николай Карамзин).

Историзм, следовательно, призван был вселить надежду, продлить агонию европейской цивилизации и в определенном смысле подменить одну из несущих ее опор — религию, которая утратила надежность под ударами просветителей. Он перенес светлое будущее из мира потустороннего в мир посюсторонний.

Его путь отмечен двумя заметными вехами. Первая была поставлена Льюисом Г. Морганом, который пришел к выводу, что человечество удалялось от дикости к варварству и от него — к цивилизации. Последнее означало утверждение безвариантного развития, которое всегда исчерпывает самое себя, заводит в тупик, не может обеспечить прогресс. Объясняется это тем, что действительное развитие — всегда качественная смена состояний, движение то в одном, то в другом направлении. Вспомним школьный пример: у речного рака длина тела увеличивается во время линьки (до нее хитиновый покров препятствует этому), а масса тела — в промежутках между линьками. Это особо следует учитывать тем, кто сегодня утверждает: рынку альтернативы нет. Значит, тупик!

В рассуждениях Моргана также не было придано значение и тому факту, что к моменту написания им книги многие цивилизации исчезли, не оставив в живых своих творцов, а дикари и варвары все еще составляли заметную часть человечества. Более того, если и происходила их гибель, то только по причине встречи с цивилизацией, осуществлявшей экспансию. Она не могла переносить их поразительную верность избранному пути и совершенно невероятную способность к выживанию. Африканские пигмеи или бушмены пережили все предшествующие цивилизации, возможно, переживут и эту, а североамериканские индейцы за 500 лет «совместного существования» с последней так и не смогли принять ее ценности.

Вторым «достижением» историзма следует считать «революционный романтизм», которому в дальнейшем были приданы черты науки, получившей название «исторический материализм». В нем не только обосновывалась идея прогрессивного развития Европейской цивилизации, разрастание ее до размеров Мировой, указывались пути, какими это может быть достигнуто, но и предлагался эскиз «светлого будущего». Главное, было найдено универсальное средство, с помощью которого можно было подгонять историю в определенном направлении.

Представлениям Вернадского «повезло» меньше. Их просто сделали составляющими религиозных воззрений, если под последними понимать не только то, что атеисты называют теологией, но и историзм.

В результате всех этих действий была установлена одна столбовая дорога для всего человечества, по которой идущие в светлое будущее растянулись вереницей, названной «неравномерностью исторического развития». Такой караван становился мало управляемым, что давало основания подгонять отстающих или вообще забивать по дороге.

При этом совершенно выпало из поля зрения то, что человечество движется по двум взаимно перпендикулярным путям, которые пересекаются лишь в прошлом. Одни развиваются вместе с природой, признают ее власть над собой, рассматривают ее в качестве проявления высшего разума; другие — вопреки природе, стремятся установить свою власть над ней, приписывают проявление высшего разума богочеловеку, т.е. фактически себе. В распоряжении человечества оказалось две истории: естественная и общественная. Как совокупное она растет подобно сосне: ствол тянется ввысь, а в стороны отходят ветви, которые в дальнейшем отмирают. Наверное, с такой моделью развития и связано возникновение понятия «древо жизни».

Действительный прогресс человека отмечается в его естественной истории. Используя определенные предметы, получившие название «орудия труда», он увеличивает разнообразие выполняемых им функций. Например, неандерталец использовал уже такое их число, которое позволяло ему реализовывать до 40 дополнительных функций.

Любой функцией необходимо управлять, их следует согласовывать, а это осуществляется с помощью головного мозга. Увеличение числа реализуемых функций неизбежно оказывается сопряженным с увеличением его размеров. Идет процесс цефализации, который является общей стратегией развития всех животных.

Естественная история всегда означает эволюцию самого человека. Субъектом развития оказывается он сам. И оно лишь частично отражается в том, что принято называть культурой.

В общественной истории прогресс не связан с развитием самого человека. Он от него отчуждается наукой, техникой, сменой общественно-экономических формаций. Все это деяния коллективные, требующие «сложения мозгов», а не индивидуального их увеличения. Цефализация не только останавливается, но может даже идти вспять, на что указывают значительные расхождения в размерах мозга у некоторых групп кроманьонцев и цивилизованного человека. Последний может глупеть, а научно-технический «прогресс» будет продвигаться вперед. Пожалуй, это и дало основания Руссо утверждать, что «наши души развращались по мере того, как совершенствовались науки и искусства».

Между двумя путями развития человечества существует и то различие, что отдельные этапы первого растянуты в больших временных интервалах, и все движение представляет собой эволюционный процесс. Этапы общественного развития скоротечны, и чем «выше» его уровень, тем более короткая жизнь ему уготована. Да и вся цивилизация в состоянии прожить лишь несколько тысячелетий. Ее развитие постоянно требует допинга, получаемого за счет разрушения природы. В результате оно имеет взрывной характер. Объясняется это тем, что новое свое творение она рассматривает в качестве панацеи. Вкладывает в него огромные средства и прогорает. Все, что противостоит природе, не может выдержать испытания временем. Его удел — несовершенство.

Каждый новый шаг на пути общественного развития, сопровождающийся взлетами и падениями, требует все больших жертв. В результате история превращается в ухабистую дорогу, основательно политую кровью, по которой следовало нестись со всевозрастающей скоростью. Нетрудно догадаться, что должно произойти с колесницей истории и пассажирами, едущими в ней. Правда, надежды, что она все же вывезет, связывались и продолжают связываться с богом, царем, героем, революцией, переходом к другой общественно-экономической формации не только при продвижении вперед, но и назад. В последнее время приоритет стали отдавать науке, приняли ее образ светлого будущего. Она пообещала решить все проблемы, получив доступ к неисчерпаемым источникам энергии.

Но и эти обещания оказались мыльным пузырем. Расщепление атома не столько обеспечило энергией, сколько создало огромное количество новых проблем, а жертвой оказалось само воспроизводство жизни. Примечательно, что в прогнозе достижений науки и техники на начало XXI века, принадлежащего японским ученым, уже не нашлось места управляемому термоядерному синтезу как неиссякаемому источнику энергии.

Благодаря «достижениям» науки и техники отношения с природой становятся все более натянутыми. Раньше или позже струна должна оборваться, а ветвь начнет засыхать с того конца, на котором размещается точка роста.

С позиций историзма считалось, что обрыв произойдет при капитализме. Но если ему на смену придет коммунизм, то это спасет цивилизацию, включит ее «второе дыхание». Этим расчетам не суждено было сбыться. Оказалось неучтенным, что за все человек должен платить собой или природой. Собой никто не хочет расплачиваться, а поэтому каждый стремится переложить эту обязанность на другого. Идет эксплуатация человека человеком и природы. Социализм ставит задачу ликвидировать первую и за все заставляет платить одну природу. Не только за гонку вооружений, но и за дешевую колбасу. Напряжение в отношениях общества и природы достигает предельных значений. Струна рвется, а точка роста отмирает. Общественная история с лозунгом: «Даешь капитализм!» устремляется вспять.

Но дважды нельзя войти в одну и ту же реку. Достигнуть тех же результатов в «построении капитализма» при откате, как и при продвижении вперед, просто невозможно. Кроме того, откат приобретает вид обвала. Чтобы ветвь выросла, требуются годы, а засыхает она в одночасье. История реализует сценарий костей домино, которые поставлены вертикально друг за другом. Чтобы их выстроить, требуется время, но уложить их можно практически мгновенно, подтолкнув последнюю кость в направлении, противоположном тому, в котором они выстраивались.

Однако и откат не ослабляет пресс, давящий на природу. Капитализм хотят построить опять же за ее счет. Все расчеты, связанные с вхождением Украины в «цивилизованный мир», основаны на ограблении природы. Судорожно ведутся поиски, что у нее можно еще отнять, чтобы построить государство и рынок: газ, нефть, золото, клады и т.д. и т.п.

Мир, который творит цивилизованный человек, является миром без пределов. В нем все относительно, бесконечно и вероятностно. Транснациональные корпорации стирают границы между народами, создают единое экономическое пространство; национальные деньги заменяются конвертируемой валютой; законы разрабатываются таким образом, чтобы человек «со стороны» получил равные возможности с местным жителем; планета Земля приходит в негодность — освоим космическое пространство; одежду, скрывавшую наготу, сбросим и в таком виде «войдем» в каждый дом. Нет предела и этому перечислению. Но мир без границ — абсурд. О нем во весь голос заговорил Альберт Камю.

Цивилизованный человек творит мир абсурда. По обратной связи этот мир творит человека абсурда. Как легко заметить, в мире абсурда прогресс означает еще больший абсурд, т.е. это всегда движение к полному беспределу. Он — сверхзадача цивилизации.

Экономическим беспределом является криминальная (теневая) экономика, обеспечивающая наивысшую прибыль за счет обхода всех ограничений, которые устанавливаются законодательно. Она не испытывает необходимости отчислять средства на науку, культуру, социальную защиту населения, образование, дотировать медицину и сельское хозяйство. Ей все это дается легко, так как она само воплощение идеи развития цивилизации. Высший беспредел. Ее задача: ликвидация последнего ограничения — временного.

Одним из частных случаев временного беспредела становится перманентное перераспределение собственности. Она не может длительное время пребывать в одних руках. Смена своих хозяев становится главным условием ее существования.

От этого, прежде всего, страдает земля. Не случайно, что практически все цивилизации прошлого оставили после себя пустыни или обнаженные склоны. Процесс обращения собственности будет подхлестываться ростом народонаселения и исчерпанием природных ресурсов. Могильщиком капитализма станет не коммунизм, а криминальная экономика. Как будут развиваться события — это особая тема, но уже сейчас можно отметить, что суждения о криминальной революции Сергея Говорухина, о стремительном продвижении Украины к мафиозно-полицейскому государству, о котором говорит Степан Хмара, о пятой власти, с которой решил сражаться Леонид Кучма, имеют под собой глубокую почву.