НУЖНЫ ЛИ АКАДЕМИКИ-ДИРЕКТОРА?

В академических, да и во многих ведомственных институтах по-прежнему по несколько месяцев не дают зарплату. В лучшем случае ее выплачивают дробно, по частям. Многие еще не получили за май. В тех НИИ, где большие площади сданы в аренду коммерческим фирмам (это называется хозяйственно-коммерческой деятельностью!), финансовое положение несколько лучше. Однако в целом ситуация такова, что руководители научных учреждений боятся даже думать о грядущей зиме, когда понадобятся большие расходы на отопление и электричество (в целом учреждения НАН задолжали государству уже триллионы карбованцев). Сейчас большинство НИИ, можно сказать, закрыты: научные сотрудники отправлены в неоплачиваемый отпуск до сентября.

«Академики могут исчезнуть, как динозавры» — так называлось интервью с вице-президентом Национальной академии наук Украины П.Костюком, опубликованное в «ЗН» 1 июля с.г. Оно вызвало отклики ученых, пожелания высказать свои соображения по поводу затронутой темы. Наш собеседник — главный научный сотрудник Института технической теплофизики НАН Украины, доктор технических наук Леонид КОЗДОБА. Ученый стоит у истоков новой научной дисциплины — вычислительной теплофизики. Данный же разговор касается проблем академической науки в целом, и в особенности в институтах технического профиля. Леонид Алексеевич во многом не согласен с вице-президентом НАН Украины. Его беспокоит то, что руководство «генштаба» украинской фундаментальной науки, сетуя по поводу бед, слишком уж полагается на международную финансовую поддержку в виде грантов. Гранты — это лишь соломинка, брошенная во спасение утопающего. За нее, конечно, нужно хвататься, однако, считает ученый, когда тонет корабль науки, то соломинка не поможет, для его спасения нужны более радикальные меры.

— Существует мнение, что сейчас происходит своего рода естественный процесс отбора в науке. И, несмотря на потери в кадровом отношении, что может быть трагедией в частном (личном) плане, в общем для науки это не так уж плохо. Ведь известно, что и институты, и штаты в них были раздуты, некоторые НИИ по несколько лет, а то и десятилетий не привносили в науку ничего нового. Другие же, особенно технического профиля, работали в основном на военно-промышленный комплекс (ВПК)...

— Тяжкое нынешнее положение науки тесно связано с тем, что в былые времена она фактически на 75—80% финансировалась ВПК. Как фундаментальная, так и прикладная.

Академия наук, те институты, которые имели хоздоговоры, существовали тоже не из бюджета. Бюджетные же деньги расходовались большей частью на содержание административных структур. Когда «лопнул» ВПК и не стал «выбрасывать» денег, начался финансовый голод в науке. Взять хотя бы наш институт, который был фактически третьим (после институтов электросварки и кибернетики) как по количеству сотрудников, так и по сумме «перерабатываемых» денег. Если до начала коренных изменений в обществе у нас работало около 3000 человек, то сейчас осталось приблизительно 500. Такой массовый отток кадров, несомненно, чреват нехорошими последствиями для науки.

— Выходит, администраторы от науки знали только один-два изведанных пути получения (зарабатывания) денег. Недавно мне пришлось побывать в одном институте, где сотрудники отдела сидят без средств к существованию, имея при этом «ноу-хау». Да мало ли ценных и нужных разработок остаются без внедрения?..

— По моему убеждению, ученый-директор, академик-директор — это изобретение советской системы. Считается, что звание «член-корреспондент» Академии наук или «академик» придает учености. Помнится, один из наших бывших директоров (до этого он был секретарем парторганизации), став член-корром, как-то прямо заявил сотрудникам на собрании: «Если я член-корр, то, наверное, умнее вас». Это бич науки, когда оценка научной наполненности осуществляется по степени. Если вы стали «остепененным» — доктором или кандидатом наук, то, поверьте моему почти сорокалетнему опыту работы в науке, от этого вы «ученей» не стали. Вы просто показали, что можете заниматься научной деятельностью, продемонстрировали таким образом свои способности. И поэтому за рубежом за степень не платят, как у нас, а платят за конкретную работу.

Научный работник — специалист в своей отрасли. Ученый — творец. Академик не всегда тождественен ученому. Учеными становятся за статьи, книги, новые идеи. У нас же, прямо скажу, можно по пальцам пересчитать член-корров и академиков, которые попали в академию за собственные научные достижения. И потому я считаю, что если «академики могут исчезнуть, как динозавры», то наука от этого не остановится. Когда отходит старое, консервативное — это еще не беда с точки зрения общественных интересов. Это только к лучшему.

— Как вы считаете, нынешний директор НИИ кем должен быть в первую очередь — ученым или менеджером?

— Не каждый ученый обладает еще и талантом менеджера. У Эдисона, к примеру, эти два качества сочетались. Понятно, что ученый, всецело поглощенный наукой, не может заниматься также внедрением своих разработок. Каждый должен заниматься своим делом. Полагаю, что в научно-исследовательском институте должен быть менеджер, назову его по-другому — комивояжером от науки, который бы занимался внедрением, реализацией достижений творческой мысли, новых научных наработок.

— А не считаете ли, что наука во имя своего дальнейшего развития и процветания должна претерпеть реорганизацию? Зачем, скажем, громадные государственные НИИ? На Западе наука успешно развивается в частных фирмах, разных научных центрах, в университетах...

— Убежден в том, что наука должна развиваться, во-первых, в высших учебных заведениях, лучше негосударственных. Таким образом можно будет обеспечить приток в науку молодых людей. Во-вторых, она должна развиваться в фирмах (а не только в государственных НИИ) и, в-третьих, в проблемных научно-исследовательских организациях (типа NASA и т.п.).

Академии (все, включая НАН) должны быть хозрасчетными организациями. Государство для решения каких-то проблем должно привлекать научных экспертов, консультантов (платных), создавать научные советы (платные, а не назначенные директорами) для выработки решения по тематике исследований и для контроля. Академические доплаты не должны быть «второй пенсией» для проникающих в академию администраторов.

Академия — не коллектив администраторов от науки, а коллектив ученых! Академия — не государственно-бюджетное учреждение, делящее по НИИ — этим застывшим негибким структурам — бюджетные средства, а добровольное сообщество ученых.

— Но осуществить столь кардинальные преобразования в сфере науки, по-видимому, невозможно без углубления экономических преобразований и продвижения к рынку, а также без верховной воли?

— К сожалению, по идее использования науки и техники высшие руководители государства мало чем отличаются от бывших парторгов. Пожалуй, единственное, что можно было бы сделать сейчас для улучшения положения в науке (и в то же время в сфере производства), так это найти пути приложения бывшего ВПК в мирной экономике. О конверсии пока все больше разговоры. Какую-то долю прибыли от конверсии можно было бы дать на фундаментальную науку. Да и наука должна «крутиться», не ждать подачки от государства, а ученые «шевелить мозгами», чтобы тематика их научных работ имела спрос.