КУДА ИДЕМ? КУДА ВЕДУТ – В ПЕЩЕРЫ

Всех волнует будущее. Особенно сейчас. Похоже, человечеству надоело маяться с проблемами загрязнения окружающей среды, с созданием новых сортов растений и пород животных, постоянно зависеть от капризов погоды, да и лечить себя продуктами химического синтеза, балансируя между вредом и пользой. Похоже, наступают времена, когда человечество реально берет капризную эволюцию в свои руки. Наступает XXI век — век ДНК-технологии. А что в Украине? А в Украине — все по-прежнему…

Со времен выхода знаменитой книги начала века «Вехи», которую наше поколение читало в самиздате, боясь получить за это тюремный срок, хорошо известно, что главная проблема государства, проходящего социальный кризис, — это падение уровня правосознания. Понятно почему: правовые нормы, в которых выросли и сформировались массы, отрицаются, поскольку строится новая государственная машина, а новые нормы еще не наработаны — вот и наступает правовой беспредел в государственном масштабе. У отдельных людей сохраняются представления о правах и обязанностях по отношению к окружающим, в основном, по двум причинам — либо потому, что они являются осознанными приверженцами христианства и Библии, исторического кодекса правовых норм европейской цивилизации, либо потому, что достаточно образованы для того, чтобы понимать: нарушение правовых норм по отношению к другим рано или поздно возвращается, как бумеранг, и бьет по тебе самому, или по твоим детям.

И не надо думать, что, может быть, обойдется. Годы советской власти, когда поколение за поколением тайно уничтожались представители правящей элиты — наглядно показали, как это бывает. Практически все они, так или иначе, стали жертвами общественного строя, ими же созданного. Еще со времен французской революции известен этот социальный закон — любая революция пожирает своих детей. Семья Хрущева была первой за 50 лет, выжившей несмотря на причастность к первым эшелонам власти. С нее и начался отсчет стабилизации и постепенного повышения правосознания. Другими словами, Украине до завершения этого этапа еще лет 40. Не доживу.

Именно в этой связи хотелось бы обратить внимание на проблемы, которые мне кажутся существенными для формирования массового сознания.

Первые две очевидны — незаинтересованность и полная оторванность государственного управленческого аппарата от масс и их нужд, низкий уровень правового самосознания. Последнее усугубляется еще и тем, что при советской власти массы хотели материального благополучия и страдали от его отсутствия, а теперь у них одна забота — выжить. Почему началась перестройка? В частности, и потому, что могли себе позволить... Стабильные системы медицинского обслуживания, родовспоможения, образования, пенсионного обеспечения — можно было позволить себе экспериментировать.

Сейчас эти четыре краеугольных камня стабильного, цивилизованного общества разрушены. Правовое сознание библейского типа формируется в семье, цивилизованное — в общеобразовательных институтах — школах, высших учебных заведениях. Учителя — голодают, в высших учебных заведениях процветает взяточничество, поскольку иначе не выжить. О каком массовом правосознании речь?

Естественно, в массовом сознании идет поиск виноватых. Вроде ведь все делаем, как у людей, — выборы, пресса свободная и демократическая — ну почему все так? Понятно, должна быть пятая колонна — вечная мечта о вредителях. В качестве вредителей рассматриваются все, кто подвернется под руку, от коррумпированных чиновников до русскоязычных москалей. Если массы выберут одну определенную группу в качестве виноватых — начнется гражданская война. Мы это уже проходили. Украина-то реально еще не отошла от голодомора 30-х годов, от людоедства, свидетели которого живы до сих пор. Может быть, кто-нибудь думает, что такой недавний исторический опыт проходит бесследно? Полагаю, то, что Украина поставляла основную часть правителей всего Советского Союза, — это и есть результат того самого голодомора. По Дарвину — выживали наиболее приспособленные. А на том историческом отрезке это и были люди, выжившие в голодомор и знавшие о нем не понаслышке. В их сознании с малолетства было запечатлено, что надо уметь есть других, чтобы тебя не съели. Это грубо, конечно. Иными словами, это были люди, у которых библейские этические нормы разрушились. В результате их прямого опыта выживания в тех условиях, какие тогда были в Украине, они как бы вернулись в доисторические времена, связанные с зоологическим законом индивидуального выживания.

Понятно, правовой беспредел всегда приводит к формированию коррупции и воровства. Поскольку эти явления в государственном масштабе всегда относительны, их определяют только по отношению к конкретным правовым нормам. А если такие нормы еще не наработаны? Ну, тогда попадание в эту категорию дрейфует вместе с политической борьбой. Вот было второе лицо в государстве, имело прямые связи с первым лицом, а через некоторое время оказалось... международным преступником. Почему? Понятное дело, из-за собственного низкого правосознания и из-за полного отсутствия реально работающих правовых норм в молодом Украинском государстве. А теперь мы обсуждаем, что делать с теми деньгами, которые ушли из Украины. Можно подумать, что это убережет нас от повтора таких ситуаций. А почему бы нам не проанализировать, как такое в Украине стало возможным?

Во вторую группу виноватых — по признаку языка, национальности тоже, слава Богу, тоже попадают многие. Лично у меня это вызывает уважение и приступ любви к великому национальному котлу славянских и других племен, к Киевской Руси. Уж кого она только не переплавляла в новое качество, в новую общность, но самую глупую и самую древнюю болезнь еще доплеменного человечества — ксенофобию — не подхватила. Ну нет в Украине ненависти к иноязычным и иноплеменным! Конечно, вспышки антирусскоязычных, антироссийских настроений после 1991 года были. И сейчас бывают, когда бытовой конфликт кто-то использует в качестве борьбы за национальную идею. Но не живет это в массах, возникает — как бульк на болоте, а затем исчезает, тиной затягивается.

Возникают время от времени разговоры о государственном языке — но как-то вяло, вроде бы по обязаловке. И в этом вопросе интересно рассмотреть наглядную несостоятельность управленческого аппарата. Да, государство — национальное, Украинское. Да, государственный язык — украинский. Подзабытый в силу ряда обстоятельств. В частности и потому, что пару веков в Украине выгодней было быть русскоязычным — выживать проще было. Результат того же естественного отбора. Вот в Канаде и Сибири, например, украинский язык сохранен до сих пор, и нет проблем. Почему? Потому что сохранившим его он был нужен как элемент культурной самоидентификации. А в самой Украине он сохранялся случайно либо среди таких же, но так же случайно миновавших Сибирь, либо среди тех, кто не участвовал в гонках за материальные блага. И вдруг оказывается, что уничтожение украинского языка — это происки злоумышленников.

Ну ладно, Бог с ним — кто виноват. Хотя, понятно, есть сильное подозрение, что про язык сейчас особо громко кричат именно те, кто имел отношение к выжившим и оставшимся в Украине силам, благодаря которым пол-Сибири и пол-Канады говорят на украинском языке. Такая обычная ситуация, в народе ведь известно, кто громче всех кричит «держи вора»...

Дело не в этом. Вот в Израиле есть проблема — возрождение национального языка как элемента самоидентификации. Насколько мне известно, даже в Украине есть организации, которые помогают желающим овладеть этим языком. Бесплатно. А вот в Киеве, если, например, молодому человеку хочется повысить уровень знания украинского, НЕВОЗМОЖНО найти такие бесплатные курсы. Эй, государство, как там с национальной идеей и заботой о государственном языке? Все в порядке? Или же заботиться о национальной культуре из уважения к себе и своим предкам можно только в Сибири или Канаде? А в Украине, если возникают какие-то национальные призывы, значит, опять кто-то подзаработать хочет на чужих проблемах. Опять у кого-то с Библией не сложилось, а с правовым государством — не удалось.

Как я уже отмечал, соци- альные проблемы, успешный выход из социального кризиса всегда являются производными среднего образовательного уровня. Понятно, что управлять легче неграмотными, но вот продукта они меньше производят, современные технологии осваивать не в состоянии. Ну а мы все-таки европейская страна, деваться-то некуда, совсем уж это племя учителей уничтожить не можем. Вот оно, несчастное, униженное и замученное, вынужденное постоянно соответствовать меняющимся государственным требованиям и установкам, не имеющее прав и публично голодающее около своих школ... Интересно, думал ли кто-нибудь, какое поколение взростят такие школы? И что из этого будет? Как это ни странно, но именно управленческий аппарат прямо сталкивается с плодами своей заботы о подрастающем поколении уже сейчас, в массовом масштабе. Может быть, кто-нибудь не догадывается, что трагедии типа «Белого Братства» или повальной наркомании, или ранних суицидов определяются социальным комфортом в нашей стране для молодых людей, а не просто частным выбором каждого? Взрослые голосуют за власть ногами, уезжая, работая в других странах, продавая свой труд, интеллект, тело за копейки. Дети голосуют жизнью, так или иначе уходя из нее.

Но откуда у нас такая власть-то взялась — вот что интересно. Вроде мы ее выбирали, значит, она наше зеркало. Вернее, зеркало нашего среднего образовательного уровня. Как понимаем государственность, профессионализм, ответственность, порядочность — так и выбираем. Замкнутый круг получается. В период социального кризиса резкое снижение среднего уровня правосознания и, как следствие, резкое повышение количества случайных людей, попадающих во власть демократическим, выборным путем. Ориентиров-то нет.

Мы живем в уникальное время. Происходит очередная революция в человечестве как виде. Давно говорили, что двадцатый век был веком ядерной физики и химии, а двадцать первый станет веком молекулярной генетики.

Теперь уже очевидно, что в человечестве в целом существуют какие-то механизмы, благодаря которым оно решает вопросы кризиса численности. Именно в связи с ростом количества людей возникла техногенная революция, которая повлекла за собой бурное развитие физики и химии. Именно в конце ХХ века стала очевидна исчерпанность возможностей эксплуатации внешней среды за счет изобретений нового топлива и новых химических средств для интенсификации сельского хозяйства и медицины. Помните лозунг насчет того, что мы не будем ждать милостей от природы, мы все у нее сами возьмем. Что могли, то взяли. Но оказалось, что это, во-первых, не бесконечно, а во-вторых, меняя природу, уменьшаем собственные возможности для выживания.

И что теперь? Само собой, естественным путем без лозунгов начали развиваться методы не эксплуатации природы, а имитации некоторых ее приемов для обеспечения выживания человека. Человек просто стал сам создавать нужные ему новые виды растений и животных, новые методы собственного лечения, имитируя то, что биологическая эволюция создавала на протяжении миллионов лет. За невероятно короткое время создано огромное количество новых растений с новыми генами, которые качественно меняют все аспекты жизнедеятельности человека. Приведу несколько примеров. Дефицит железа, такой типичный для наших анемичных времен, может быть устранен использованием риса с встроенным в него геном ферритина (белок, накапливающий железо), сахарные нагрузки можно уменьшать включением в еду трансгенной свеклы с геном, превращающим сахарозу в фруктан, и ряд других пищевых модификаций. Созданы даже бескосточковые плоды, получено огромное количество трансгенных растений, устойчивых к гербицидам, к различным патогенным агентам, к насекомым, к высоким и низким температурам, к засухе и засоленности. Многие сорта культурных растений теперь потенциально возможно генетически «шить» под заказчика — под климат и почвы определенных регионов.

Развиваются методы использования трансгенных растений для иммунизации человека и животных («съедобные вакцины»). В геном растений встраиваются гены, продукты которых индуцируют у человека и животных иммунный ответ, например, на оболочечные белки возбудителей различных заболеваний, в частности холеры, гепатита, диареи, а также на антигены плазматических мембран некоторых опухолей. Создаются трансгенные растения, несущие гены, продуцирующие некоторые гормоны, необходимые для гормонотерапии людей и так далее. Созданы трансгенные растения для экологической очистки почв, например, в азотфиксирующую бактерию люцерны встроены гены, осуществляющие разложения бензина, толуина и ксилена горючего. Причем такие растения способны очищать почву от нефтепродуктов на 2—2,5 метра в глубину. Бурно развиваются методы генной терапии — генной коррекции тех или иных заболеваний человека, использование генетически модифицированных животных для трансплантации органов человеку. Таким образом, благодаря ДНК- технологиям мир становится качественно иным.

Понятны волнения по поводу широкого использования трансгенных растений. Действительно, недостаточно изучены изменения видовых связей, видовых составов при их широкомасштабных использованиях. В настоящее время это предмет беспокойства и исследований во всех цивилизованных странах, к которым Украина, к сожалению, не относится. У нас таких исследований не проводят. У нас активно обсуждают пищевые опасности трансгенных растений, созданных на Западе. Видимо, предполагая, что проверку на пищевую токсичность на Западе они проходят менее тщательную, чем наши культурные растения в Украине, выращенные на наших почвах, нагруженных различными гербицидами, политых инсектицидами, не говоря уж о радионуклидах.

В глобальных масштабах становится уже очевидным, что насыщение окружающей и внутренней среды человека продуктами искусственного химического синтеза перестало отвечать своим задачам — обеспечению его выживаемости при современной численности и его воспроизводству. Удивительная тайна заключается в том, что методы получения трансгенных организмов с желательными свойствами зародились и стали развиваться задолго до того, как стало понятно, что путь химизации всего и вся исчерпан. То есть человечество, как вид, как единое сообщество организмов, вроде бы предчувствовало будущий тупик своего развития и начало заранее отрабатывать приемы выхода из него. Очевидно, при этом, что именно те страны, которые являются лидерами в использовании трансгенных организмов, будут иметь принципиально другое качество жизни и другой интеллектуальный уровень. Таким образом, будет расти разрыв между странами, между уровнями жизни в них.

Ну что в этой связи гово- рить об Украине? Вон, у дошкольников Америки в конце восьмидесятых был игрушечный набор, наподобие конструктора, по построению генных конструкций. А у нас идут унылые обсуждения принципиальной пищевой опасности трансгенной картошки...

А почему это так? Да потому, что с высшим образованием у нас проблемы, наука у нас тоже разрушена, то есть кому об этом знать-то? Получается, что только энтузиастам и журналистам, читающим англоязычные издания. Я полагаю, что триумфальные крики насчет биотехнологий вообще и отечественных в частности утомили даже их издающих. Поскольку скучно это — бесконечно перечислять чужие успехи и громко кричать о собственной потенциальной состоятельности. Очевидно, что никакие чиновничьи постановления, создание специальных программ и подразделений не помогут Украине вписаться в XXI столетие, в век молекулярной генетики без соответствующей подготовки специалистов. Но кто учить-то будет и учебники писать?

Проблема с научной литературой. В Украине переводная до сих пор является продукцией московского издательства «Мир» на русском языке да и та — в ограниченном количестве. А преподавание у студентов ведется только на украинском языке. Я сам столкнулся, по сути, с запретом на преподавание на русском языке. У меня это не вызывает негативных эмоций, в наших условиях преподавание в высших учебных заведениях для работающего исследователя — функция обременительная и в высшей степени благотворительная. Ну не хочет социум по тем или иным причинам взять у меня мой накопленный опыт, ну что я могу сделать?!

Почему бы мне не выучить язык? Ну, во-первых, преподавание —совершенно особая функция, требующая определенной эмоциональной окраски излагаемого материала. Это очень трудно делать на языке, которым не владеешь свободно. А у меня уже не так много времени и сил, чтобы я мог их потратить на усовершенствование моего украинского языка, которым в своей профессии не пользуюсь, потому что его в моей профессии пока почти нет. Поскольку язык науки, в частности современной генетики, — это английский. Относительно современные учебники и переводные научные издания опубликованы на русском. И второе. Какая разница, на каком языке я говорю? Главное — понимают ли меня студенты, могут ли они взять у меня нужную им информацию или нет. Все равно всю необходимую литературу они будут читать на русском, потому что другой нет. Самое забавное, что совершенно очевидно: пройдет несколько лет, появятся новые политические деятели, которые захотят реально поднять это разрушенное государство и, конечно же, начнут с образования. И что они сделают? Известное дело, как в Бразилии, пригласят большое количество специалистов, достаточно современных, но не очень успешных в других, более престижных странах. И эти специалисты будут читать нашим студентам лекции на английском языке.

Почему я так много говорю об образовании, надеюсь, понятно. Ни о каких реформах реально не может быть и речи, если не будет повышен средний уровень образования масс. В современном мире это можно сделать только рывком, поскольку уже достаточно сильно отстали. А с языком — конечно, есть личная причина. Мы с женой — внуки «врагов народа», родились от дочерей «врагов» в Сибири, приехали как специалисты в Украину в начале 90-х. Моих дедов, сельских жителей, уничтожили под Одессой, дедов жены, учителей, в городе Киеве. В нашем детстве выжившие родственники посылали нам в Сибирь книжки на украинском языке. Первые сказки нашей дочери были тоже на украинском языке, бабушки читали. Ну, знали наши деды и родители украинский в совершенстве, не спасло это их, тогда кого-то они не устраивали по другим причинам. Хочет кто-нибудь попрекнуть меня моим несовершенным украинским? В общем, не советую, а то может выясниться, что его родители или деды в тридцатых годах в Украине выжили, а мои — в Сибирь пошли. Как-то неловко будет языковые проблемы-то обсуждать — с этической точки зрения.

Но что же делать-то, соотечественники? Пока наше правительство, случайно выбранное, но демократическим путем, будет дозревать до понимания культурной катастрофы, которая разворачивается в Украине, детей-то совсем упустим? Среди кого в старости жить будем? Глядя на наших стариков сейчас, понятно, до старости доживать не хочется. Тем более, что легко представить, кого выберем в следующий раз, тем же демократическим путем, пропорционально скорости деградации образования. В каком направлении следует постараться изменить что-то сейчас, пока не поздно? Понятно же, что платное образование — не выход, причем по многим причинам. Как бы кто ни платил — нет современной науки, значит, нет современного образования.

Может, кинуть клич по миру, чтобы все, кто был вытеснен с Украины, но стал профессионалом, специалистом в какой-то области, вахтовым методом, на благотворительной основе приезжали в Украину и устраивали бы научные чтения в профильных высших учебных заведениях? Хоть это приобщало бы наших детей к современному научному прогрессу. Не сомневаюсь, от Америки до Австралии многие согласятся. А читают пусть на любом языке, как им удобней, главное, чтобы переводчики были.

Может, начнет кто-то и в Украине финансировать переводы современных научных англоязычных изданий хотя бы сейчас, хоть на русский язык? Ведь дичаем, соотечественники, дичаем на глазах... А значит, строим себе совершенно определенное будущее.