Код Софии

Нашумевший роман «Код да Винчи» и целая серия подражаний ему возродили в нашем обществе интерес к загадкам истории — посланиям, зашифрованным великими предшественниками в живописи, зодчестве, скульптуре и ожидающим своих криптографов. Но чтобы прикоснуться к тайне, необязательно снаряжать экспедицию в далекие края. Достаточно пройтись по Софии Киевской, пытливым оком исследователя вглядеться в ее мозаики и фрески, чтобы понять: этот храм — уникальный источник информации о прошлом. Фокус в том, чтобы информацию эту правильно расшифровать. Здесь-то и было сломано немало копий.

Храм-загадка, за тысячелетие сменивший несколько обличий, породил ряд противоречащих друг другу гипотез — в частности, о дате своего основания и, соответственно, фигуре основателя. «Официальная» теория, основанная на летописных данных, гласила: заказчиком храма был князь Ярослав Мудрый. Совсем иное утверждала профессор Надежда Никитенко, за тридцать лет исследований собора пришедшая к выводу, что строительство начал и почти завершил отец Ярослава — креститель Руси Владимир Великий. Оппоненты обращались к разным источникам, по-разному интерпретировали изображения на стенах Софии. Но совсем недавно была обнаружена сенсационная находка, которая существенно поубавит аргументов у сторонников «официальной» теории. Едва заметная надпись, нацарапанная на фреске Св. Василия Великого в Георгиевском алтаре Софии Киевской почти тысячу лет назад, по мнению ученых, позволяет установить точную дату строительства собора — на два десятка лет раньше указанной в летописях!

Рассказывает заведующая отделом научно-исторических исследований Национального заповедника «София Киевская», доктор исторических наук Надежда НИКИТЕНКО:

— Существуют письменные источники, позволяющие сделать вывод, что основателем Софии был князь Владимир Святославич. Это, например, хроника Титмара Мерзебургского, немецкого епископа, умершего в 1018 году, — то есть современника Владимира и Ярослава, — который упоминает Софийский монастырь, а значит, и одноименный храм в Киеве под 1017—1018 годом. Это и слова митрополита Илариона о том, что, подобно тому, как библейский царь Соломон завершил начинание своего отца Давида, достроив Иерусалимский храм, Ярослав завершил начинание Владимира — сооружение Софии Киевской. Тем не менее наиболее авторитетными считаются летописные источники, хотя все ученые понимают, что летописи, дошедшие до нас, тенденциозны. Это историография Ярослава и его потомков, ведь все остальные дети Владимира либо умерли, либо погибли в братоубийственной войне, и фактически на Руси утвердился род Ярославичей.

Для нас очень важно было найти подсказку в самом храме. Живопись, как я ее интерпретирую, говорит однозначно: основатель — Владимир. Но одних только интерпретаций недостаточно. Мы искали граффито, надпись на стене, которая могла бы подтвердить или опровергнуть нашу теорию касательно более ранней даты основания храма. (Говорю «мы», потому что исследования проводила вместе с молодым коллегой Вячеславом Корниенко, он специально занимается граффити, ведет эту тему, я его научный руководитель.) И — нашли!

Строка, опровергнувшая тома

— Найденная нами надпись уникальна, прежде всего, потому, что содержит точную дату (датированных граффити не очень-то много), — продолжает свой рассказ Надежда Николаевна. — Эта дата — 6530 год от сотво­рения мира, или 1022 год от Рождества Хрис­това. Далее следует такой текст: «О Пасци Златой Господственной дни прОсти». «ПрОсти» (не путать с «простИ») — это греческое слово, которое и сегодня произносится во время богослужений и означает: «стойте прямо, будьте внимательны». Соответственно, найденная нами запись означает: «В 1022 году в дни Златой Господственной Пасхи будьте внимательны, бдите». Почему следовало быть бдительными? Потому что в 1022 году Пасха пришлась как раз на Благовещение — 25 марта по старому стилю. Такое совпадение называют Кириопасхой, или Пасхой Господственной, то есть настоящей, истинной. Согласно церковному преданию, Христос воскрес 25 марта 31 года (этого мнения придерживался Дионисий Малый). Считалось, что Второе Пришествие Христа тоже произойдет на Кириопасху. Люди с трепетом ждали Второго Пришествия и Страшного суда. Еще свежа была в памяти братоубийственная усобица 1015—1019 гг., когда погибли Борис и Глеб, Святополк, умер и князь Владимир. В эти смутные времена люди часто задумывались о грядущей расплате за грехи…

Совпадение двух праздников — Пасхи и Благовещения — случается очень редко. Например, в ХІ веке — в 1011, 1022 и 1095 году. Посмотрите, как четко устанавливаются временные ориентиры. Наша запись фиксирует верхний возможный временной рубеж появления Софии. Ведь она сделана на фреске, следовательно, в то время собор уже стоял, был украшен мозаикой и росписями. А значит, летописный 1037 год никак не может быть датой основания Софии и даже окончания строительства. Но и дата, указанная в Новгородской летописи — 1017 год, — не представляется возможной. Там написано, что в этом году «Ярослав иде к Берестию, и заложена бысть Святая София Кыеве». Однако в 1017 году Ярослав впервые сел в Киеве. Вот он освятил Софию и летом 1018 года пошел к Берестью, где воевал со Святополком и Болеславом Храбрым, потерпел сокрушительное поражение и «с четырьмя мужи бежал к Новугороду». И вокняжился в Киеве окончательно в 1019 году. То есть у него не было ни времени, ни возможностей заложить в 1017 году храм и полностью завершить его строительство до 1022 года.

— Сколько же лет строилась София?

— Я высчитала этот срок. Дело в том, что в древних Свят­цах сохранились дни освящения Софии — 4 ноября и 11 мая. Год не указан. Это было и не нужно. Из года в год снова и снова праздновался «день рождения», обновления храма. Однако дом Господа мог быть освящен только в день Господа — в воскресенье. Только если храм был, допустим, Николаю посвящен, его могли освятить в День Святого Николая, Георгию — в День Геор­гия. А другие храмы, в частности Софии, освящались в воскресные дни. И если мы с вами примем как верхний рубеж 1022 год, то можем очень четко определить, когда же 11 мая и 4 ноября приходились на воскресенье. Так вот, 4 ноября выпало на воскресенье в 1011 году, а 11 мая — в 1018 году. Получается, 4 ноября 1011 года София была заложена. Было освящено место, где должен был располагаться престол будущего храма (это был целый ритуал: выкапывалось углубление, в него помещался закладной камень и сверху устанавливался крест). А освящение престола, то есть открытие храма, вход в него, состоялось уже при Ярославе, 11 мая 1018 года, как раз перед походом его к Бе­рестью. То есть Ярос­лав пришел к власти, завершил начатое отцом — освятил собор, а после этого выступил в военный поход. Если исходить из этих дат, София была построена за семь лет. Семь — сакральное число. Ровно семь лет строился Иерусалимский храм — сакральный прообраз всех христианских храмов, а также Десятин­ная церковь. София не была исключением…

Новые штрихи к княжескому портрету

Задолго до сенсационной находки у Надежды Никитенко сформировался свой, особый взгляд на историю собора, его росписи, символику архитектурных форм. Беседуя с исследовательницей, я невольно вспоминала первую встречу с ней в стенах Святой Софии несколько лет назад. Экскурсия по заповедным уголкам храма сопровождалась поистине интригующими рассказами…

Согласно бытующим гипотезам, Иисус Христос — Царь Не­бесный, которому Ярослав подносил модель Софии. Однако На­дежда Николаевна это предположение категорически отрицает. Не соответствует оно тогдашней ментальности. Ведь все росписи храма выполнены в контексте иерархического единения Церкви небесной, изображенной на стенах, и Церкви земной, то есть самих верующих. Следовательно, расположение верующих и живописи в соборе соответствовали друг другу. Княжеские хоры в средние века доходили до этой самой не сохранившейся арки, и во время богослужения князь находился прямо над центром портрета. Как же можно было изобразить Царя Небесного Иисуса Христа под ногами царя земного?

— По краям западной стены, остатки которой на рубеже XVII—XVIII вв. растесали в виде пилонов, были изображены князь (в углу, примыкающем к южной стене), по другую сторону от него — княгиня, — поясняет Надежда Никитенко. — От портрета князя остались фрагменты одежды и отставленный в сторону локоть. Князь нес модель храма — «иерусалим», в которой находились святые дары. Об этом нам говорит рисунок голландского художника Абрагама ван Вестерфельда, в 1651 году посетившего Софию Киевскую. «Иерусалим» на рисунке не был моделью Софии, это был пятикупольный храм без лестничных башен, только с одним рядом открытых галерей (а не с двумя, как в Софии). Судя по фундаментам Десятинной церкви, именно ее модель нес князь. Княжеская чета фигурировала в царских одеждах, с коронами. Так облачен Владимир на своих монетах, так изображена Анна на летописных миниатюрах. А вот Ярослав и его жена Ирина царским саном не обладали. Итак, на мой взгляд, здесь изображен вход в храм семьи Владимира Святославича (князя с сыновьями и княгини с дочерьми), символизирующий крещение Руси. Мы с вами представляем это крещение по-другому: киевляне в водах Днепра, князь и священнослужители торжественно-показательно крестят свой народ… Однако такое восприятие возникло в новое время. Подобных изображений древнерусская иконография не знает. Хотя крестили всех киевлян в один день, каждому дали христианское имя, на каждого возложили руку, ведь крещение — великое таинство церкви, индивидуальный акт. И это событие нашло символическое отражение в главной фреске Софии, где семья Владимира олицетворяет Русь. Именно поэтому княжеский портрет здесь, в отличие от других, расположен в центре храма, в то время как светские портреты изображали только на периферии храма или в нижней зоне росписи, так как человек смертен, грешен, даже царь и вельможа. Здесь же воплощена идея государственного значения, сакральная идея крещения Руси и равноапостольности князя Владимира…

Граффито, датированное 1022 годом, привнесло новые аргументы в гипотезу Надежды Николаевны:

— Дети князя на портрете изображены уже взрослыми. Мы знаем, что старший сын Ярослава Мудрого, Владимир, родился только в 1020 году, Изяслав — в 1024-м и т. д., а дочери — вообще около 1030 года. А на портрете в Софии, уже существовавшем в 1022 году, княжны изображены подростками, а старшая дочь — в головном уборе замужней женщины. Выходит, это не дочери Ярослава, а его сестры. Сам же Ярослав изображен среди сыновей Владимира.

Князя Владимира и его жену Анну прославляет не только главная фреска храма, но и другие изображения. Так, весьма авторитетные ученые утверждали, что на фресках башен повествуется о визите княгини Ольги к византийскому императору Константину Багрянородному и ее крещении. Но было ли личное крещение Ольги событием столь великой государственной важности, что его увековечили в главном храме страны? Ведь после крещения Ольги Русь еще два десятка лет оставалась языческой. По мнению Надежды Никитенко, фрески повествуют о событии, которое положило начало крещению всей Руси, а именно: о заключении династического брака между князем Владимиром и византийской царевной Анной. Фрески южной (мужской) башни прославляют Владимира, а северной (женской) — Анну как основателей христианского Киевского государства. Браку предшествовало обручение в Царьграде. Оно произошло на Святки, что хорошо прослеживается по древним источникам: переговоры между Владимиром и братом Анны, Василием ІІ Болгаробойцей, велись именно на рубеже 987 и 988 гг., зимой, то есть на Святки. А на фресках изображены чисто святочные сцены в императорском дворце — коляды, борьба ряженых. «Ряженые» здесь — не древнерусский сюжет, а ритуальные игры, которые существовали в Византии еще с IV в., со времен готской стражи на службе у императоров. Из года в год «готские игры» проходили в одно и то же время — в ночь с 1 на 2 января. А Ольгу принимали во дворце 9 сентября и 18 октября, зимовать же русам не позволялось. Здесь видим многочисленные сцены охот, связанные с брачно-святочными обрядами, ведь свадьбы играли на Святки. В северной башне изображено ритуальное убийство медведицы — элемент древних свадебных обрядов. Кульминационные же сцены, по мнению Надежды Никитенко, изображают прием послов Владимира на ипподроме — форуме византийцев (южная башня) и коронацию царевны Анны перед обручением (северная башня). Так освящается и прославляется чета крестителей Руси и династия Рюриковичей. Не зря Анну древнерусские источники величают «царицей», а Владимир предстает на монетах в убранстве кесаря — такой чин он получил, породнившись с императорами.

— Почему так важно доказать, что София более древняя, чем упорно считают наши историки? — говорит Надежда Николаевна. — Во-первых, это восстановление исторической справедливости. А во-вторых, не секрет, что сегодня в российской науке доминирует концепция, согласно которой государственный импульс восточным славянам был дан из Новгорода, якобы сыгравшего ведущую роль в становлении Киевской Руси. А на самом деле наша София намного старше Софии Новгородской, она — символ очень раннего оформления государственности, культуры Руси. Отсюда все шло, из Киева! Это важно, и об этом мы должны говорить. Я не считаю, что мы чем-то унижаем Ярослава. Его деяний, их исторического значения никто не отнимет. Историки же должны быть непредвзятыми, доискиваться до истины, уметь признавать свои теории ошибочными перед лицом новых неопровержимых доказательств.

Мы должны гордиться, что София возникла еще при Владимире — крестителе Руси. Если эта точка зрения получит признание в обществе, то в 2011 году мы можем праздновать тысячелетие Софии Киевской, и это будет не надуманный, а документированный юбилей, о котором говорит сам собор. Нужно верить Софии!

Храм в храме

Древнерусское прошлое — только одна глава богатой истории Святой Софии. На рубеже XVII—XVIII вв. храм надел новые, барочные одежды, был капитально отремонтирован и перестроен. Однако «придворные» историки долгие века предпочитали умалчивать о том, что новым ликом собор был обязан Ивану Мазепе. Опальный гетман был еще и величайшим меценатом, отреставрировавшим и построившим не менее 20 каменных храмов. Многое сделал он для Киево-Печерской лавры, Софии… И вот в наши дни — сенсационная находка: в монументальном комплексе Софийского собора открыта внутренняя «дворцовая» церковь с уникальными росписями, которую с легкой руки Надежды Никитенко назвали капеллой Мазепы. В ней гетман и казацкая старшина молились, затем поднимались по княжеской лестнице на хоры. Иван Мазепа во всем старался копировать своих предшественников из дома Рюриковичей, поскольку именно к ним возводил свой род.

Капелла была посвящена Двенадцати апостолам, а настенная живопись прославляла киевских равноапостолов — князя Владимира и княгиню Ольгу, киевского митрополита Михаила Сирина, который с Владимиром крестил Русь, а также киевского митрополита — священномученика Макария, мощи которого лежат сегодня во Владимирском соборе. Эти изображения были затонированы, и в таком состоянии, в основном, пока еще находятся сейчас. В 1961—62 гг. их открыли, отреставрировали и закрыли нейтральным тоном, посчитав, что они якобы не имеют исторической и художественной ценности. Только в 1980-е годы была открыта алтарная живопись: в центре Спас на престоле, поддерживаемом херувимами, а по бокам — очень интересные изображения князя Владимира и княгини Ольги.

«Эти фигуры не случайны, — считает Надежда Никитенко. — Оказывается, самого гетмана величали «новым Владимиром», и не кто-нибудь, а Феофан Прокопович, известный церковный и общественный деятель, который был сподвижником Мазепы, пока тот не «предал» Петра І, за что и подвергся анафеме. Но Мазепа строил независимое Украинское государство — Гетманщину, и для этого обратился к древнерусскому прецеденту. Поэтому я и считаю, что здесь в образе князя Владимира прославляется гетман Иван Мазепа, заказчик этой капеллы. А в образе Ольги — мать гетмана Мария Магдалина Мазепина. В течение 20 лет она была игуменьей аристократического женского Вознесенского монастыря на Печерске. Монастырь находился напротив Лавры, играл важную духовную и церковно-политическую роль в жизни Киева и Украины. Княгиня Ольга изображена в одежде знатной украинской женщины времен Мазепы. Причем изображена как мироносица: в левой руке держит сосуд с миро — символ духовного исцеления, а правой изящно воздевает его крышечку. Как прославили Марию Магдалину Мазепину в образе Ольги? Через ее святую патронессу. Ведь мать гетмана Мазепы носила имя равноапостольной мироносицы Марии Магдалины. Это киевский оригинальный иконографический тип изображения княгини Ольги. Мы знаем из древней литературы, что образ Ольги-мироносицы был в Десятинной церкви, отстроенной в ХІХ веке. Судя по всему, его первоистоки отсюда, из Софии. Но первоначальный образ забыли, и необычная икона Ольги в Десятинной церкви вызывала недоумение. Что же касается иконографических прототипов этого образа, то они обнаруживаются в живописи известного фламандского художника XV—XVI вв. Квентина Мэтсиса. В XVII—XVIII вв. в Киеве было популярно обращаться к сюжетам прославленных мастеров — итальянских, фламандских и т.п. В данном случае стенопись Софии повторяет иконографический тип Марии Магдалины Мэтсиса, только у него равноапостольная мироносица одета в современные ему европейские одежды. То есть мы имеем уникальнейшее изображение княгини Ольги времен Мазепы. Равноапостольные Владимир и Ольга — прообразы-покровители гетмана — «нового Владимира» и его матери — «новой Ольги», ведь они оба очень много сделали для Церкви.

Перед иконостасом были изображены славянские первоучителя, равноапостольные Кирилл и Мефодий. Над иконостасом, в арке, — Богоматерь Оранта, уменьшенная копия Оранты мозаичной. Иконостас изображал Новый Иерусалим — Церковь Христову, символ которой — Богоматерь Оранта. Попасть в капеллу Мазепы можно было только изнутри собора — это была церковь аристократическая, для элиты. Отсюда гетман с казацкой старшиной торжественно восходил на княжеские хоры — как древние князья. Над широким входом в башню, пробитым из капеллы специально для гетмана, находится изображение Святой Софии — Премудрости Божьей. Такое, как мы можем сегодня видеть в иконостасе более позднем — середины XVIII века, созданном при митрополите Рафаиле Заборовском. То есть этот киевский иконографический тип Святой Софии уже был разработан при Мазепе. И это доказывают гравюры его времен Леонтия Тарасевича, Ивана Щирского и других мастеров. Более того, сохранилось огромное напрестольное Евангелие, внесенное в 1707 г. в ризницу Софии Стефаном Яворским, на передней части оклада которого изображен образ Святой Софии, такой же, как здесь.

В чем уникальность живописи капеллы? Во-первых, это целостный ансамбль архитектуры и монументальной живописи времен Гетманщины, сохранившийся до наших дней. Раньше думали, что при Мазепе стены собора были оштукатурены и побелены, а росписи начали появляться позже. Обнаруженная живопись тоже считалась более поздней, ее относили к XIX в. Живопись действительно обновляли, подрисовывали, но сюжеты-то старые. Этот ансамбль имеет патриотическое киевское звучание. Киев предстает, как в древности, — Иерусалимом земли русской. Здесь свои святые, свои равноапостолы, небесные покровители украинского гетмана и его матери. А сам Мазепа — потомок Рюриковичей, закон­ный «князь» Украины. Пони­маете, как это воспринимали в царской России? Поэтому, конечно, этот ансамбль был закрыт, забыт, а сейчас, когда его откроют, мы воочию встретимся с той великой для Украины эпохой. Государство выделило на реставрацию 300 000 грн. В капелле уже установили леса, начали расчистку живописи. Работы планируют закончить в течение года.

На мой взгляд, это очень важный момент: украинская государственность во времена Мазепы, как и древнерусская, строилась на принципах обращения к славному прошлому. Ведь точно так же, как Владимир в свое время был провозглашен «новым Константином», а его жена Анна — «новой Еленой», позже гетман был провозглашен «новым Владимиром», а его мать — «новой Ольгой». Что бы там ни говорили, наш президент прав в том, что нужно обращаться к этим истокам, к духовности. То, что указом президента от 30 декабря 2005 года запланировано возрождение Софии как общенационального духовного центра, очень правильно. Поэтому надо возродить капеллу Мазепы, праздновать тысячелетие Софии Киевской. Не стоит ни на минуту забывать: у нас есть прошлое, которым можно гордиться».