Что такое истина в науке и философии?

На этот вопрос по-настоящему религиозный человек без колебаний ответит: "Бог!". Атеисты такого универсального ответа не дадут, поскольку, с одной стороны, они отрицают существование Бога, и поэтому для них бессмысленно характеризовать как истину то, чего не существует. С другой стороны - если они ученые, то будут утверждать, что категория под названием "истина" зависит от многих конкретных обстоятельств, и что научных истин - множество.

Истины приобретаются тяжелым трудом ученых, а отдельная научная истина может быть важной для одной науки и не иметь никакого значения для другой. Именно поэтому нецелесообразно без тщательного исследования переносить "вполне приличные" истины с одной науки в другую, что без каких-либо предостережений делает огромная армия преподавателей разного пошиба.

Часто таким образом продуцируют оксюмороны или бессодержательные понятия и термины, когда метафора используется буквально как определенная истина. Например, недавно в научной среде большое раздражение вызвала попытка диссертанта-докторанта в сфере гуманитарных наук ввести в обращение термин "квантовая культурология". Сведения о квантах, содержащиеся в работе, можно охарактеризовать, если оставаться снисходительным и политически корректным, как не превышающие уровень школьных знаний о зарождении квантовой механики в первой трети ХХ в. Что же касается культурологии, то после изъятия неуместных физических терминов она рассыпается в прах.

Выдающийся российский лингвист Андрей Зализняк, к сожалению, недавно ушедший из жизни, утверждал, что "истина существует, и целью науки является ее поиск".

Позволим себе прокомментировать и объяснить эту правильную мысль, связав понятие истины не с представлениями об общем нерасчлененном научном знании, а с конкретными его системами. Иначе говоря, природоведение в его предметной и философской ипостасях самой логикой познавательного процесса вынуждено обязательно перейти от общих и абстрактных (хотя часто и правдивых!) мыслей о природе к изучению ее конкретных материальных форм на уровне эмпирического исследования. То есть ученый исследует разные конкретные аспекты конкретных природных объектов: небесных тел, материалов различной физической и химической структуры, биологических организмов, молекул, атомов, элементарных частиц и т.п.

В пределах такого подхода истина оказывается не общей философской характеристикой недифференцированного абстрактного знания и не отдельным самодостаточным предметом. Зато она толкуется как одна из оценок отношения системы знания к ее предметной отрасли. Это отношение считается истинным, если система научного знания, по крайней мере частично, репрезентирует предмет при определенных условиях его исследования таким, которым он является вне нашего воображения в реальности Вселенной.

Истинность системы научного знания подтверждается заранее накопленным опытом науки и прямыми опытами по проверке результатов, полученных на время утверждения о предмете. Поэтому настоящие системы научного знания автоматически оцениваются научным сообществом как истинные. Сказать о системе научного знания, что она истинная, сродни утверждению, что масло - масляное. Действительно, можно говорить о полученном в процессе развития науки отдельном научном утверждении, что оно ошибочно, но утверждать, что система научного знания ошибочна, - это оксюморон наподобие "горячего льда" или "круглого квадрата". То есть истинность является атрибутом (неотъемлемым характерным признаком) конкретной системы научного знания. Традиционное перенесение дихотомии истинное-ошибочное с отдельных научных утверждений на всю систему научного знания основывается на подсознательном и весьма распространенном ее отождествлении с совокупностью таких утверждений. Но реальные системы научного знания, которые, вне сомнения, включают системы утверждений как подсистемы, к ним совсем не сводятся. Они включают также различного вида модели реалий с предметной сферы системы знания, формулирование проблем в терминах моделей, операции и процедуры действий с моделями и проблемами, разнообразные типы оценивания, наиболее известными из которых являются оценивания на истинность отношения системы знания к ее предметной отрасли, и т.п. Наличие сложной структуры систем знания обеспечивает правильность соответствующей науки и возможность ее развития в направлении дальнейшего накопления и усовершенствования знаний.

Следует подчеркнуть, что ошибочное утверждение, которое вполне возможно в процессе научного познания, коренным образом отличается от псевдонаучной безосновательной болтовни. Отличие заключается в том, что ошибочность научного утверждения является следствием ошибки (от которой не застрахован ни один исследователь, даже гениальный), а псевдоученый неправ по определению, поскольку его деятельность лежит вне системы знаний, не направляется научным методом, не имеет подпочвы, созданной тысячами предшественников.

Конечно, системы научного знания всегда являются неточными и неполными, а попытка их совершенствовать именно и обеспечивает беспрерывный процесс познания. Таким образом, природоведческие и обществоведческие науки существуют и репрезентируются как совокупность истинных систем знания различного пошиба. Цель науки - получение новых знаний, а это означает построение конкретных систем научного знания.

Единственным путем получения научных знаний является познавательная исследовательская деятельность ученых, охватывающая необходимую эмпирическую или наблюдательскую часть и теоретическую обработку полученной информации. Несомненно, зачастую эта теоретическая обработка становится крупным самостоятельным заделом, раскрывая новые горизонты перед целыми отраслями науки или ее маленькими фрагментами. Но научная теория любого предмета всегда должна опираться на его эмпирическое исследование. Иногда это происходит очень опосредованно, через обще сформулированные принципы, которые, однако, являются обобщением опыта. Например, такую роль играют законы сохранения. Именно сознательная или подсознательная борьба против законов сохранения является признаком распространенного типа псевдонауки (вечные двигатели). Теория предлагает дальнейшие эксперименты, предполагая их результаты. Подтверждение теории является ее триумфом, но и опровержение предположений может играть большую стимулирующую роль в дальнейшем развитии науки, побуждая к созданию новых, более совершенных теорий.

Натурфилософский подход к выдвижению теоретических концепций исчерпал себя много веков назад, поэтому попытка вернуться в наше время к методологии Аристотеля - бесплодная и означает полную псевдонаучность, хотя во времена известного древнегреческого философа натурфилософская деятельность соответствовала требованиям тогдашней науки. Непонимание этого скромного факта порождает в современной украинской околонаучной социально-гуманитарной суете много мыльных пузырей наподобие "древних укро-ариев" или "теорий всего". Как те, кто выдувает пузыри, так и те, кто за ними восторженно наблюдает, опасны для общества, поскольку создают иллюзию, что в Украине с наукой все обстоит благополучно, и что этот невыразительный лепет действительно является наукой. Поэтому правильная философия науки - залог победы здравого смысла и прагматических достижений в промышленности и сельском хозяйстве. Кстати, ракеты и снаряды тоже летают по науке, а не святым духом.

Симптоматично также, что наши коллеги-природоведы, в том числе очень квалифицированные и эрудированные, не колеблясь, утверждают, будто философия им абсолютно не нужна, допуская исключение разве что для истории философии. Вместе с тем они отрицают потребность современного общества (включительно с украинским, конечно же) в экономических, психологических, исторических и юридических науках, социологии, педагогике и т.п. К таким радикальным взглядам их побуждала ужасная деградация этих и других гуманитарных и социальных наук в Украине. Посему логика этих людей проста и непритязательна: если большинство отечественных носителей научных званий, степеней и академических регалий в социально-гуманитарных науках создают жалкое впечатление, то и наук таких, собственно, не существует. Мы придерживаемся противоположного мнения.

Следовательно, поиском истин в каждой конкретной отрасли знаний занимаются соответствующие науки. Структура систем знания этих наук очень похожа, что не должно удивлять, поскольку научный метод познания - универсальный. Он окончательно утвердился после величественных трудов англичанина Исаака Ньютона, который работал большей частью в той сфере, которую со временем назвали физикой, но "не гнушался" и другими науками. Исследованием структуры и методов работы конкретных наук занимается философия науки, являющаяся подразделением разветвленной науки общего употребления - философии. В отличие от т.н. философии марксизма-ленинизма (а почти все философы современной Украины старшего возраста были воспитаны на догмах и предрассудках этой искусственной бесплодной схемы), современная философия науки не претендует на верховенство относительно конкретных наук. Вместе с тем она собирает и анализирует информацию о содержании, функционировании и достижении наук и обобщает этот драгоценный опыт.

Многие ученые-природоведы высшего сорта отрицают саму необходимость такого обобщения, поскольку в пределах собственной компетенции считают себя способными преодолеть любые трудности, не обращаясь к "посторонним" экспертам. Часто они правы относительно собственного труда и собственных вкусов. Но наука как институт, являющийся совокупностью отдельных ученых и научных учреждений, не может обойтись без обобщений и без классификации предметов исследования и способов исследования. О создании соответствующей классификации мечтал еще (и многое сделал в этом направлении) известный французский физик Андре-Мари Ампер, трудившийся в начале XIX в.

Изучение систем научного знания, которым так или иначе занимаются многие ученые, важно и с учетом того, что, в отличие от естественного знания, где эмпирические исследования всегда проводятся в пределах отдельных конкретных наук, в общественно-гуманитарной сфере такой задачи перед собой даже не ставят. Например, социальные философы, чьим предметом исследования являются общественные явления, процессы и тенденции, почти никогда не опираются на конкретный социологический, правовой и экономический анализ общества. Нет данных и об ощутимом обратном философском влиянии на такой анализ. Кстати, указанных основательных, всесторонних конкретных исследований тоже очевидно не хватает, что отечественные философы пытаются компенсировать многочисленными заимствованиями и толкованиями терминологии западных коллег. Это, конечно, неуместно, поскольку зарубежные философы осмысливают исторические, ментальные, социальные, правовые, экономические, культурные и религиозные реалии, существенным образом отличающиеся от украинских.

Поскольку потребность как-то структурировать научное знание в сфере социально-гуманитарных наук все же прослеживается, то нередко появляются необоснованные заимствования из естественных наук (чаще всего - из физики), где метафора всерьез воспринимается как элемент настоящей науки, на что мы уже обратили внимание выше. "Квантовая культурология" и ее клоны наподобие "умных лептонов" возникают не только из распространенной в нашем обществе попытки отличиться красивыми и необычными словцами и не только потому, что хочется опереться на что-то плотное и освященное крупными зарубежными авторитетами, но и потому, что более или менее структурированная физическая наука дает возможность по крайней мере собрать вместе даже те несуразные мысли, на базе которых автор хочет получить лакомую степень.

Философия науки нужна и для того, чтобы не ошибиться и сохранять объективность науки. Напрасны попытки протянуть в науку "всемогущего" субъекта-демиурга, без которого объекта исследований якобы не существует. Эта тенденция лучше всего характеризуется вопросом, который приписывают великому Эйнштейну: "Существует ли Луна, когда на нее не смотрят?". Если читателю этот вопрос кажется надуманным, а ответ на него - однозначным: "Да!", то он глубоко ошибается. После смерти выдающегося физика Виталия Гинзбурга в известном обзорном журнале Российской академии наук "Успехи физических наук", редактором которого он был в течение многих лет, появилась статья под названием "Луна Эйнштейна", где давался отрицательный ответ. Следовательно, в соответствии с мнением большинства редколлегии и автора статьи, мира не существует без человека-наблюдателя, или умным наблюдателем следует считать, скажем, трилобита. Правда, в пределах этой, ошибочной философии до появления жизни на нашей планете Земли и Космоса не существовало совсем, т.е. все, что происходило до этого (согласно представлениям современной науки), в действительности является выдумкой ученых. Но тогда летит кувырком вся концепция эволюции Вселенной и жизнь на нашей планете, что заведомо неправильно, поскольку существует масса доказанных свидетельств эволюционных процессов в прошлом и в наше время.

Таким образом, философия науки не является сферой конкретных наук, но, опираясь на их достижения, она помогает избежать ошибок в каждой конкретной науке, ускорить развитие наук и уберечь общество от потери мировоззренческих ориентиров. Подчеркнем также, что, как и каждая настоящая наука, философия имеет заметные эстетичный и этический аспекты. Она такая же интересная, как и остальные науки, позволяет популяризацию и дарит огромное наслаждение тем, кто ею интересуется.