Академическая мантия голого короля, или О фабриках диссертационного словоблудия

…Так шествовал король… и все люди на улице и из окон кричали:

- О! Новый наряд короля бесподобен! Какой замечательный шлейф его мантии, как великолепно лежит!

Никто не хотел показать, что он ничего не видит. Ведь это означало бы, что он непригоден для своей должности или ужасно глуп.

Г.Х.Андерсен

Прежде всего, это стало борьбой с академическим плагиатом в диссертационных материалах, что, несмотря на сопротивление, все же повлияло на настроения нашей образовательно-научной интеллигенции. По крайней мере, академический плагиат в публичном пространстве постепенно начали воспринимать как недопустимое, неприличное явление, которым уже невозможно совсем безнаказанно злоупотреблять. Плагиаторов теперь не только разоблачают, но и клеймят в разных дискуссиях, начиная с парламентской трибуны и заканчивая социальными сетями. Даже те, кто неоднократно официально был признан причастным к плагиатной деятельности, стараются объявить себя рьяными борцами с академическим плагиатом. Казалось бы, процесс пошел. Но всегда есть "но".

Понятно, что академическая добропорядочность - это не только нулевая терпимость к плагиатной деятельности, это еще и борьба за качество образовательно-научного процесса, которая однозначно не может быть, как и пресловутая осетрина, второй свежести или третьего сорта. Казалось бы, это общеизвестные тезисы. Однако в последнее время мы видим процессы разрастания некачественных, очевидно академически недобросовестных диссертационных материалов, которые удачно защищаются в специализированных советах и проходят Аттестационную коллегию МОН Украины. Особенно эти процессы активизировались, когда в нашем обществе ученые перестали замалчивать факты наиболее одиозных краж интеллектуальной собственности, начали пытаться доводить конкретные случаи плагиатной деятельности до логического конца: лишения научной степени, отмены решения спецсоветов по защите работ с академическим плагиатом, закрытие спецсоветов, которые системно продуцируют "плагиатных ученых". Однако профессионально-этическая ответственность за качество научного задела еще не приобрела соответствующей ценности, не стала определяющим фактором социально-профессиональной репутации ученого, просвещенца. Более того, иногда даже складывается впечатление, что "фабрики плагиата" на наших глазах быстро и легко, как в известном кинофильме, превращаются в "фабрики словоблудия".

Если академический плагиат текста относительно легко обнаружить и обосновать, то наукообразное жонглирование понятиями, псевдонаучность, фальсификация, искажение научной идеи выявить крайне трудно. Здесь необходимо осознание учеными, которые готовят и защищают "словоблудие", ценности профессиональной репутации и личной ответственности за свою подпись под экспертным выводом, рецензией, отзывом. Наконец, нужно, чтобы оппоненты и члены специализированных ученых советов сами были специалистами должного уровня, ведь непрофессиональный человек даже с "корочкой" доктора или кандидата наук, осознавая недостаток знаний, боится признать, что король, т.е. диссертант, "голый".

Эта ответственность должна быть прописана на законодательном уровне, закреплена в законах об образовании и науке так же, как и ответственность за пропущенные факты академического плагиата.

Априори понятно, что не только обнаружить факты работы "фабрик словоблудия", но и сформулировать нормы ответственности за искажение научной деятельности намного сложнее, чем в случае академического плагиата. Плагиат текстов - это очевидная вещь для тех, кто умеет читать и не боится о выявленном сказать вслух. Плагиат идей очевиден для тех, кто знает свою профессиональную литературу и умеет обосновать отличие реферата от научной новизны, не считаясь с т.н. корпоративной этикой и потерей статуса "своего человека". Факты "фабрик словоблудия" очевидны для тех, кто дорожит своей социально-профессиональной репутацией как принципом профессиональной деятельности и понимает, что потерять ее просто, легко, а восстановить почти невозможно. Если за пропущенные работы с академическим плагиатом еще можно найти оправдание (самое распространенное - автоматическая проверка текстов плохо работает), то за факты "фабрик словоблудия" оправданий нет. Такие случаи однозначны: либо ты специалист, либо нет.

Есть еще один важный момент. За академический плагиат текстов несут личную ответственность и соискатель, и его научный руководитель, консультант, эксперты и оппоненты, которые читали и оценивали работу. И за это хотя бы теоретически их можно привлечь к ответственности. В случае с фальсификацией, искажением научных идей, подходов, профанацией научного процесса все намного сложнее. Здесь профессионально-этический упор нужно одновременно ставить и на личностной, и на коллективной научной деятельности, и, наконец, на коллективной научной ответственности за окончательный результат - напечатанную научную работу, защищенную диссертацию.

Иначе говоря, короля - в нашем случае ученого - делают свита, окружение, а также присущие им настроения и ценности. Что это означает? Почти то же самое, что и в сказке Г.Х.Андерсена "Новое платье короля". Объясню это на примере докторской диссертации Елены Хлыстун "Художественные средства гармонизации коммуникативной среды в пространстве современной культуры", которая защищена в Киевском национальном университете культуры и искусств. Напомню, это тот самый вуз, где заведующей кафедрой философии и педагогики работает Екатерина Кириленко, в диссертационных материалах которой были найдены и факты академического плагиата, и псевдонауки, и визиткой которой уже на протяжении многих лет является лептонный бог.

Дело лептонного бога распространяется и дальше. Так, пани Хлыстун, которая защищалась 31 мая 2019 г. (научный консультант - доктор культурологии И.Петрова - бывший рецензент плагиатного учебника К.Кириленко "Культура и наука" и ее же пособия "Философия: наука и культура" со "стилем Тиффера", официальные оппоненты: доктора культурологии Т.Кривошея, Ю.Сабадаш, А.Яковлев) в специализированном ученом совете Д 26.807.02, возглавляемом доктором педагогических наук профессором Михаилом Поплавским, продолжает "славные" традиции этого вуза.

Если внимательно читать тексты автореферата и диссертации пани Хлыстун, возникает стойкое ощущение, что читаешь набор неких наукообразных словосочетаний и предложений, которые образуют поток текста, не отягощенного логикой.

Вот несколько примеров из разных разделов докторской диссертации Е.Хлыстун.

Так, в интригующем своим названием подразделе 1.4. Метаморфозы перевоплощения социокультурной идентичности человека в дискурсивном пространстве гуманитарного знания диссертант пишет: "Если рассматривать феномен эстетичного как целеположения без цели… как игру, как вечный топос номинального пространства рода человека, где молодые вечно креативные продуценты эйдосов создают себе перспективу (выделено мной. - Э.Ш.), здесь распределение на два мира (материальное и идеальное, экономическое и идеологическое и др.) становится недостаточным. Не амбивалентность, а поливалентность нужны, чтобы увидеть перспективу как гармоничное экобудущее" (с. 61). Думаю, что и "поливалентность" не поможет увидеть логику "амбивалентности" соединения отдельных составляющих этого предложения и прояснить их содержание.

Как не поможет дешифровать и следующий пассаж: "Важно реконструировать модели экологического и гештальтского алгоритмов, с точки зрения генетически обозначенной эстетической реальности культуротворения, что разворачивает темпорально и генетически разные аспекты этого восприятия, начиная с ситуативного ("касательного", пракультурного восприятия), маркируется в мире человека, а потом осуществить реконструкцию эстетического опыта в контексте его интериорной и генерализированных стадий" (с. 138).

Как и это: "…достаточно сосредоточиться на проблематике вертикального синтетизма и синкретизма восприятия, как образ начинает представлять проблематику экологии ценного и бесценного, имеющегося и трансцендентного, апофатического и катафатического" (с. 142).

Или это: "Если это жанр площади, жанр больших нарраций, когда дискурсы действительно выходят на улицу, то мы видим другие констелляции сценизма коммуникации в образных реляциях больших масс людей" (с. 272).

Или вот это: "Вхождение без остатков в определенную конфигурацию - это рецептивное обобщение элементов, когда возникают такие формы, куда входят все другие структуры, то есть образуют могущественные группировки. Это является культуропорождающим актом, это генетически рожденная данность, которая не является произволом. Это параллельные полосы, линии, круг, который охватывает и обнимает" (с. 145).

А вот и предложение, иллюстрирующее "объятия круга": "Генерализированное эстетическое восприятие как единство экстероцепции и интероцепции, собственно, и образует ту универсальную установку эстетического восприятия, которую можно назвать генерализированной. Доминанта этической реальности приводит к тому, что деятельностная доминанта культуры редуцируется" (с. 134).

Впрочем, текст диссертации свидетельствует о проблемах диссертантки не только с логикой и грамматикой.

Так, опираясь на псевдонаучное утверждение из теософской литературы прошлого века о том, что "даже в теории Дарвина… прослеживается идея эволюции как процесса, которая, возможно, продолжалась от мира к миру, если души действительно неуничтожимы, что в данном случае означало бы перевоплощение", Хлыстун утверждает, что "проблема перевоплощения является одной из сложнейших в современной науке и окончательно не решена (с. 164).

Характер решения "проблемы перевоплощения" в диссертации Хлыстун дает основание спросить: возможно, автору следовало бы присудить степень доктора богословия?

"Причащение… является наиболее глубинным феноменом идентификации, которая осуществляется… поглощением пищи, что свидетельствует о телесных импликациях единения человека и абсолюта. Человек как сома, человек как тело, которое вынесено на пространство всех возможных и невозможных пределов, получает возможность и невозможность быть в духе, добывает в борьбе себя… Когда мы едим тело (хлеб) и пьем кровь (вино) Христа, мы считаем, что стали другими. То есть… субстанционализм человека как его самоидентичность, которая определяется вещью, обменом в определенной степени элиминирует Великого другого, Бога, духа" (с. 255–256).

Нашлось в диссертации Хлыстун и место для демонстрации осведомленности в области физики, по меньшей мере знакомства с термином "гравитация", хотя, похоже, и не до конца осознанным значением его: "Вертикализм самостояния человека в мире создает осевую концентрацию этого мира, тогда как само развертывание поля восприятия по горизонтали … не несет в себе константу мировой застройки как гравитационно обусловленного эйдоса" (с. 141).

Пани Хлыстун что-то слышала и о геологии: "Украина как целостность духа, культуротворения всегда существовала на границе разных культурных эонов" (с. 254). Да только забыла уточнить, каких именно: гадея, архея, протерозоя или фанерозоя? Впрочем, возможно, имелось в виду не украинское культуротворение при докембрии, а что-то из оккультизма? "Перевоплощение душ" к нему точно ближе, чем к геологической истории Земли.

Но истории в этой диссертации тоже "повезло".

Диссертантка утверждает: "В советские времена среди преследуемых христиан распространялась рукопись, в которой Пилат спрашивает Иисуса: Что есть истина? И, не выслушав ответ, мгновенно разворачивается и идет к толпе…" (с. 254).

Поскольку ссылок на какой-либо источник под этим текстом нет, есть основания полагать, что пани Хлыстун, которая не так давно была студенткой университета Поплавского, лично находилась среди преследуемых в советские времена христиан и еще в колыбели читала рукопись, о которой пишет.

Нашлось место на страницах этой докторской диссертации и менее отдаленному прошлому (приведено с сохранением орфографии. - Э.Ш.): "Маска нацеплена на фасад неизвестного дома, фасад дома для слепоглухонемых, где литературные аберрации создают энергию, которая вместо космологизма "возбуждения" Малевича выкрикиваю в свисток. Кто кого пересвистит? Сейчас "свистуны" 1990-х постарели, некоторые уже умерли…" (с. 270–271).

"Свист" литературных аберраций в диссертации не является исключением. Определяются, так сказать, и "аберрации световые". Так, от "Фауста" Гете пани Хлыстун делает логически неожиданный переход: "Ритм, размер это великого произведения не отвечает нашему темпоритму, когда лемуры с факелами по улицам Киева несут совсем другую символику и совсем другие лозунги излучают в воздух" (с. 252).

Впрочем, и "излученные лозунги", и "свист" литературных аберраций – мелочи на фоне "научной новизны полученных результатов" в диссертации Хлыстун, в частности, таких: "доказано, что перевоплощение является маркером образной целостности, фиксирует изменения в рамках онтологических реалий образности, которые связываются с телесными трансгрессиями как доминантой восприятия в контексте интероцепции (зондирование подсознательного), екстероцепции (зондирование окружающей среды) и проприоцепции (гравитационного, вертикального самостояния человека в мире), что определяет константы коммуникативного сценизма" (с. 24-25).

Так совпало, что под конец моего ознакомления с диссертационными материалами пани Хлыстун в обществе снова активизировались дискуссии о важности экспертов в научно-образовательном процессе, о роли публикаций в научных изданиях, которые индексируются Скопус и ВоС. Такие аспекты научно-образовательной жизни правомерно связываются с нормами, принципами, практикой академической добропорядочности. Как образцы для наследования приводятся страны ЕС, чей опыт изучается. Это правильно. Так и должно быть.

Но именно здесь и возникает вопрос: а мы можем уже сейчас внедрять нормы академической жизни, аналогичные нормам научно-образовательного сообщества европейских стран? Что мы можем и должны взять из их опыта, а что нам не подходит? Почему нормы и принципы их жизни - например уважение к социально-профессиональной репутации преподавателя, ученого, боязнь потерять ее - являются важными для стран ЕС, а у нас не работают? Что и как конкретно сделать, чтобы репутация ученого, работника образования стала принципом его удачной социальной жизни, а не предметом смеха со стороны тех, кто привык жить и сибаритствовать за счет "фабрик плагиата и словоблудия"? Какой собственный опыт и какими путями и способами мы должны формировать, чтобы в нашем обществе заработали нормы академической добропорядочности, авторитетами были специалисты, а не те, кто привык жить по принципу "свои люди - сочтемся"?

Факт защиты пани Хлыстун заставляет задуматься над этим с точки зрения сугубо практического подхода: что делать, когда научно-образовательное сообщество желает жить по принципам поведения двора и народа "голого короля"? Неужели единственный выход - публикация результатов научных исследований в изданиях, которые индексируются Скопус и ВоС? Но это отдает привкусом ситуации, описанной почти столетие тому в известном романе о 12 стульях: "Запад нам поможет". И привкус этот не от сопротивления наукометрическим базам Скопус и ВоС и уважаемым научным изданиям, поскольку понятно, что научные результаты настоящий специалист желает обнародовать в авторитетном издании, в кругу тех, кто понимает их ценность. Этот привкус - от отчаяния: если наше образовательно-научное пространство самостоятельно не способно контролировать качество, принципы, нормы и ценности своего существования, если оно предпочитает передать функцию контроля над своей жизнедеятельностью европейским или американским коллегам, то не подобно ли это внешнему управлению из-за нежелания самим приложить усилия для решения проблемы? Не напоминает ли это веру в то, что своеобразный аппарат искусственного дыхания - статья, напечатанная в издании, индексируемом в наукометрических базах Скопус и ВоС, - сам по себе даст возможность быстрого системного выздоровления и полноценной жизни отечественной науке и образованию? Не приведет ли это к тому, что (как и в случаях академического плагиата) будут нанимать "научных рабов", чтобы они писали - если уже закон требует - по две-три небольшие, но приличные статьи для соискателя научной степени, его руководителя, рецензентов, оппонентов, а остальные работы при этом могут быть любого научного качества? Не нужно ли все-таки обдумать, как наладить самостоятельную, а не на 100% зависимую от посторонних экспертов, жизнь науки и образования?

Понятно, что один из ответов - материальная поддержка государством образовательно-научного сообщества. Но непонятно следующее. Насколько нашему государству (не говоря уже об иностранных фондах) нужно вкладывать деньги, тратить время на "авторитеты", "своих людей", симулякры науки и образования? Кому из них, для чего и сколько нужно материально поддерживать прихоти участников "фабрик плагиата" и "фабрик словоблудия"?

Замечу, здесь приведены далеко не все примеры наукообразности из текста диссертации пани Хлыстун, которыми я старалась проиллюстрировать степень фальсификации, искажения научной деятельности, разрастания неуважения к своей специальности. Но и из этих примеров, считаю, понятна общая идея докторской диссертации, которая легко формулируется из тех словосочетаний из текста пани Хлыстун, которые студенту 1–2 курсов важно растолковать как лишенные научного смысла, а студенту уже 3–4 курсов нужно ставить "незачет" за их употребление: вертикально существующие в гравитационном самостоянии молодые вечно креативные продуценты эйдосов в параллельных полосах, линии, окружности, которая охватывает и обнимает, перевоплощаются телесно на пространство образных корреляций, констелляций, когда дискурсы действительно выходят на улицу.

Я не понимаю, как это, "когда дискурсы действительно выходят на улицу" вместе с "другими констелляциями в образных реляциях", однако понимаю, что все эксперты, а именно: рецензенты-оппоненты, которые допустили это к защите и считают научным открытием, искажают не только образовательно-научный процесс, но и нашу социальную действительность. Это было бы смешно, если бы речь шла о тексте студента, который нахватался околонаучной литературы, а затем решил своими силами написать научное произведение. Но перед нами текст успешно защищенной докторской диссертации, которую сначала слушали в виде докладов на конференциях, читали в виде статей в научных изданиях, слушали на выпускающем семинаре... Которую читал научный консультант, проверяла троица экспертов спецсовета, троица оппонентов, ряд ученых, давших отзывы на автореферат, за которую голосовали члены специализированного ученого совета. Это достаточно большое количество людей с научными степенями и званиями, которые должны были внимательно прочитать тексты пани Хлыстун и дать им профессиональную экспертную оценку. Эта оценка не должна была быть подобной оценкам "нового платья короля". Кстати, отзывы оппонентов, которые еще и банального плагиата текстов "не заметили", есть на сайте. Все желающие могут с ними ознакомиться.

Да, наше научно-образовательное сообщество далеко от европейских моделей жизни и поведения. Скорее, оно ближе к временам "голого короля" и не хочет выходить за очерченные ими границы. Никакие иностранные образцы здесь не помогут, потому что они являются чужими для тех, кто слишком долго привык жить неофеодальными ценностями. Ю.Габермас справедливо пишет о современной Европе как мире разных скоростей. Но такое сознательно безответственное отношение к науке, образованию в Украине- свидетельство ускоренного отдаления нас вообще от цивилизованного мира.

Люди, у которых уже есть научные степени и звания, которые поддерживают такие наукообразные тексты без смысла (докторская п.Хлыстун – это лишь один пример диссертационного словоблудия, которое подается под видом науки!), сегодня являются экспертами, советниками, руководителями разных государственных институтов, учреждений, они - члены научных, специализированных ученых советов, разных комиссий и т.п. Что могут принести и уже принесли они в научно-образовательное пространство - вопрос риторический. Но именно они разрушают не только науку и образование страны, но и государственное устройство, лишая его настоящего и будущего, потому что насыщают исключительно молодыми вечно креативными продуцентами эйдосов. Именно они искажают любые представления о нормах, принципах академической добропорядочности, а с ними и социального устройства, когда прикрывают разными эвфемизмами бред, плагиат, фальсификацию научного процесса и результатов. Однако делают это с активной поддержкой своих "неофеодалов", т.е. того круга, который (как и в сказке Андерсена) не хочет, не видит необходимости, боится вслух сказать, что король - голый.

Обратная сторона этого - разрушение надежд украинского общества на то, что социальные институты, призванные проявлять заботу об общественном благосостоянии и развитии, смогут это сделать. Даже если руководители МОН, НАОКВО, комитета по вопросам науки и образования ВР Украины действительно хотят выстроить цивилизованное общество, то не смогут этого сделать, пока будут окружены такими "экспертами", "свитой голого короля" и не проведут системной радикальной ревизии научно-образовательного пространства.

Принцип этой ревизии должен быть простым: осетрина, т.е. научный труд, не может быть второй или третьей свежести, т.е. качества. Она может быть только одного сорта. Проводить ревизию должны не только иностранные эксперты, но и отечественные специалисты с незапятнанной социально-профессиональной репутацией, и ни в коем случае не плагиаторы, спасенные с помощью эвфемизма "низкое академическое качество". В противном случае окружение любого руководителя очень быстро превратит его в "голого короля".