Украинский путь. Можно ли сохранить государство, возвращаясь к феодализму?

Когда мы говорим о несовершенстве украинской власти, то часто приводим цитату, которая призвана эту власть оправдать. Подчеркивая: несовершенная украинская власть является отображением несовершенного украинского общества. «Каждый народ имеет ту власть, которую заслуживает», так звучит цитата, которую сказал кто-то по какому-то поводу, а именно — граф Жозеф де Местр в 1811 году о правительстве Российской империи. Ну, во-первых, сам граф придерживался монархическо-феодальных взглядов, которые даже в начале ХІХ века казались консервативными. А во-вторых, французский дипломат в письме к своему правительству имел в виду не то, что с такой властью нужно мириться, а то, что граждане страны не должны позволять существовать власти, которую не могут контролировать. Через сто лет Бернард Шоу якобы разъяснил слова де Местра: «Демократия, — сказал Шоу, — не может стать выше уровня того человеческого материала, из которого созданы ее избиратели».

Как именно происходит связь между народом и властью в демократическом обществе? Через честные выборы. Народ избирает органы власти с определенными полномочиями на основании действующих законов. Это правило в Украине уже нарушили два раза подряд. Сначала, в 2004 году, в Украине провели третий тур выборов, который не был предусмотрен действующим законодательством. Именно поэтому легитимность избрания Виктора Ющенко президентом очень часто ставилась под сомнение. Но распределение полномочий в стране соответственно новым изменениям в Конституции обеспечивало неопровержимую легитимность других органов власти — парламента, правительства и судов. Ведь конституционные изменения вступили в силу лишь тогда, когда, в соответствии с ее положениями, был избран новый парламент и новое правительство. Ющенко чувствовал эту ответственность не столько перед всеми гражданами Украины, сколько перед Майданом, который привел его к власти, и теми, кто за него голосовал. Есть много причин для критики Ющенко, но следует отдать ему должное: руководствовался он не только собственными корыстными мотивами, но и определенными идеями, как-то: восстановление исторической святыни или исторической памяти народа. Зачастую эти его идеи были контраверсионными, однако они оставили Ющенко в истории политиком, а не бизнесменом или узурпатором.

Сейчас мы живем в абсолютно другой исторической реальности, которая уже засвидетельствована документально в заключении Венецианской комиссии. Эта реальность заключается в сомнительной легитимности всех институтов украинской власти. Ведь полномочия, которые сегодня имеют депутаты, без фракции создавшие коалицию, и президент, кардинально отличаются от тех полномочий, за которые голосовали люди. Многие голосовали за Януковича лишь потому, что усматривали в нем «меньшее зло», чем Тимошенко, надеясь, что тот же БЮТ, как и другие фракции, сработают на баланс властей через свое влияние на парламент, а соответственно — и на правительство. Немало людей, надеясь на такой баланс властей, голосовали «против всех». Это их сегодня приверженцы Тимошенко унизительно называют «противсіхи», что не совсем справедливо, поскольку именно политики не смогли своими действиями убедить этих людей. Следовательно, сегодня одураченными себя чувствуют большинство избирателей. С ними будто сыграли в наперсток: «Вот видите — парламент фракционный, а вот он уже — без императивного мандата, вот парламентско-президентская республика, и она плавно превращается в президентско-парламентскую, а потом — в президентскую». И никто не виноват. Оно так произошло само, как говорят маленькие дети. Никто же не заметил, как и в игре в наперсток, никаких нарушений: все «по-честному», «ловкость рук, и никакого мошенства». Но это «мошенство», против желания украинской власти, заметили в Европе. И сделали украинской власти первый звонок — намекнули, что она нелегитимная, а следовательно, дальше относительно ее представителей могут вводить санкции, ограничивать въезд, замораживать счета. Это только в детских играх можно закрыть глаза, стать царем и не замечать, что творится вокруг. В современном политическом мире все иначе. Если ружье в спектакле висит на стене, во втором действии оно обязательно выстрелит. И если в заключении Венецианской комиссии сказано, что есть сомнения в легитимности украинской власти, то когда эта власть будет нарушать основополагающие права граждан, ее подсудность будет оправдана мировым сообществом. И здесь у власти обязательно должен сработать инстинкт самосохранения. Такой же инстинкт должен сработать и у народа, который из-за нелегитимности власти может утратить государственность и независимость. Если Россия может столкнуться с серьезными проблемами на пути построения демократического общества, поскольку как остаток империи всегда рискует развалиться на еще меньшие части, то Украина, наоборот, может перестать существовать или развалиться на части, если не будет строить демократическое общество. Если демократия в России может стать стимулом к самоопределению народов и регионов этой страны, то диктатура в Украине приведет к серьезному гражданскому конфликту из-за социального, политического и культурного недовольства тех, чьи права ущемляет. А учитывая региональное и культурное деление, внешнеполитические влияния и ценности и конфессионные расхождения, страна может превратиться в несколько Украин. И это еще не все угрозы, стоящие перед нами в случае свертывания демократических процессов.

Современная политическая система построена почти по принципу монархии, но не является и не может быть ею в Европе ХХІ века. Вся ответственность за развитие общества возложена на одного человека — президента. Баланса властей нет, оппозиция лишена какого-либо влияния, судебная и правоохранительная системы не способны руководствоваться законами, поскольку личная власть — выше любого закона и никаким законом не ограничена. Таким образом, исчезают любые возможности изменить эту власть законно мирным путем. Такая власть может существовать, лишь имея огромный авторитет у большинства граждан. Для этого нужны ресурсы, чтобы удовлетворять потребности граждан, и отсутствие внешних угроз и влияний, которые могли бы воспользоваться общественным недовольством. У нас нет собственных средств, дешевой нефти, мы зависим от российских энергоносителей и западной финансовой помощи. Отсутствие конкуренции во власти не обеспечивает власть специалистами, которые могли бы противостоять, скажем, возможному экономическому кризису.

Поэтому власть сегодня представляется слабой, как никогда, поскольку сильной может быть только власть, которая опирается на поддержку общественного большинства и на наличие специалистов высокого класса и опыта.

Обратимся в конкретным примерам. Два из них произошли на этой неделе. Парламент без каких-либо обсуждений проголосовал за избрание Сергея Арбузова председателем Национального банка и за новый бюджет. Возможно, Арбузов — специалист высокого класса. Но у него точно нет достаточного опыта для управления государственной финансовой системой. Должность председателя Нацбанка является ключевой для развития экономики. Именно поэтому в кризисные моменты Нацбанк Польши поручали возглавить экономисту с мировым именем Лешеку Бальцеровичу. Именно поэтому Израиль специально пригласил к себе экономиста с мировым именем Стэнли Фишера, который входил в руководство Всемирного банка и Международного валютного фонда. Между прочим, и Польша, и Израиль — страны, которые благодаря стабильности финансовой системы меньше всего пострадали от последнего мирового экономического кризиса. Россия также чрезвычайно серьезно относится к присутствию независимых и профессиональных экономистов на должностях министра финансов и председателя Центробанка. И Геращенко, и Игнатьев, и Кудрин, и Греф даже в России Медведева — Путина остаются независимыми авторитетами. У меня нет оснований сейчас обвинять в чем-то Арбузова, но и депутаты, и журналисты, и общество имеют право и должны были перед назначением ознакомиться с его экономическими взглядами.

Почему этого не произошло? Потому что в построенной системе власть и чиновники перестали выполнять свои функции. Зависимые депутаты не влияют на бюджет и назначения, хотя это их обязанность. Правоохранительная система тоже игнорирует закон. Вся страна видела, как одни депутаты били других. Это запрещено законом. Но прокуратура не возбудила против них ни одного уголовного дела. Да, возможно, депутаты от БЮТ действительно нарушили закон, не разрешая работать в рабочее время другим депутатам. И это прокуратура заметила. Но депутаты от Партии регионов не имели права бить бютовцев. Нельзя замечать одно правонарушение и не замечать другое. Тем более, когда это происходит на глазах всей страны. Как требовать выполнения закона от граждан, если депутаты его выполнять не хотят, а прокуратура публично отказывается расследовать очевидные преступления?

Журналисты тоже лишены возможности выполнять профессиональные обязанности. Крупные бизнесмены, являющиеся владельцами каналов, или сами являются частью этой власти, или настолько не защищены законом, который не выполняется, что и сами способны ради самосохранения вводить определенные цензурные ограничения.

Таким образом, в обществе, в котором президент исполняет совсем не те функции, которые ему поручил народ, депутат не контролирует бюджет, избивает и лжет, журналист не имеет возможности говорить правду, — ничто не запрещает врачу сознательно не оказывать медицинскую помощь. Это такое же нарушение профессиональных стандартов цивилизованного общества, как и все перечисленные выше.

Могут ли выжить такая страна и такое общество? Конечно, нет. Мы находимся сейчас на действительно историческом переломе нашей жизни, когда власть не успевает за быстрыми и кардинальными изменениями в сознании граждан, которые происходят из-за невозможности ограничить информационную открытость и европейскую интеграцию.

Сама функция власти изменяется. Граждане начинают понимать, что победа на выборах является не разрешением на самообогащение путем ограничения свобод, а лишь реализацией доверия и ответственности людей. В Европе и среди граждан, и в нормативных документах перестают использовать термин «государственный служащий», по-русски — «госслужащий». Европейцы говорят — «работники публичного сервиса», то есть те, кто не командует гражданами, а предоставляет им услуги. Не только телевидение в Европе, интеграцию в которую декларирует украинская власть, называется публичным, но и любой орган управления.

Именно поэтому и гражданам, и власти нужно выбрать одно: или согласиться на «белорусизацию» Украины, или кардинально изменить принципы общественной жизни и управления.