Удушение премьера

Тайна трагической гибели премьер-министра Грузии Зураба Жвании останется неразгаданной, даже если следствие пройдет безупречно и будет с полной определенностью доказано, что смерть главы правительства и его друга наступила в связи с отравлением угарным газом от некачественного и недобросовестно установленного обогревателя. Неразгаданной — потому что всегда останется достаточное количество людей, не склонных верить в официальные объяснения причин. Потому что Жвания скончался на следующий день после террористического акта в Гори, воспринятого многими в Грузии как предвестие возможной дестабилизации ситуации и доказательство неэффективности сформированных уже во время правления Михаила Саакашвили силовых структур. Потому что последние месяцы премьер и его ближайшее окружение находились в состоянии острого конфликта с ближайшим соратником Саакашвили — министром обороны Ираклием Окруашвили, обвинявшим Жванию и ряд членов его команды в коррумпированности. Напомню, что когда Окруашвили обвинил в разворовывании армии своего предшественника на посту министра обороны, а сейчас государственного министра Георгия Барамидзе, самому президенту пришлось прерывать свой отпуск в Карпатах и спешно возвращаться на родину — мирить членов правительства и выступать с очередными громкими заявлениями о том, что министры «расшалились». При этом не умолкали слухи о том, что именно Окруашвили станет возможным преемником Жвании, дни которого во главе правительства сочтены. Да и в самих обстоятельствах гибели главы грузинского правительства остается много неясного, такого, что заставит не верить в официальные версии.

Почему премьер-министр ночью едет к молодому мелкому чиновнику, только на днях получившему новое назначение, играть в нарды? Отчего охрана больше беспокоилась о том, как бы не потревожить премьера, чем о судьбе Жвании, не отвечавшего на звонки мобильного телефона, и решилась на вторжение в квартиру только к рассвету? Вероятно, ответов на все эти вопросы мы не получим — а если и получим, они будут изложены не на страницах дела о смерти Зураба Виссарионовича Жвании, а на полосах бульварных газет, к мнению которых не хочется обращаться. В конце концов, самое главное — уход главы грузинского правительства с политической сцены. И последствия этого ухода.

Только далекому от грузинских реалий наблюдателю победители «революции роз» могут показаться сплоченной командой единомышленников — вероятно, в удалении от Киева такой же сплоченной командой выглядят Виктор Ющенко, Юлия Тимошенко и Александр Мороз. С грузинской оппозицией еще сложнее: весь основной период противостояния Эдуарду Шеварднадзе ведущими фигурами этого противостояния были именно Зураб Жвания и Нино Бурджанадзе. Саакашвили, перейдя в оппозицию к Шеварднадзе, был одним из лидеров сформированной Жванией и Бурджанадзе партии — пока не рассорился с ними и создал собственную организацию откровенно популистского толка. Как и любая популистская организация, партия Саакашвили стремительно набирала очки — и на исторические парламентские выборы, завершившиеся «революцией роз», оппозиционеры пошли разными колоннами. Объединила их именно эта революция: на повторные парламентские выборы партии Бурджанадзе, Жвании и Саакашвили пошли уже единым блоком. Вместе сформировали парламент, правительство, поддержали кандидатуру Саакашвили на президентских выборах. Тем не менее команды все-таки оставались разными. Команда, идеологом и мотором которой был Жвания, а символом — Бурджанадзе (при том, что и между этими политиками и их ближними кругами случались разногласия и недоразумения), — это все же команда если не профессионалов, то по крайней мере политиков с определенным опытом, привыкших если не просчитывать последствия своих действий, то по крайней мере ими интересоваться. При этом и Жвания, и Бурджанадзе, при всей их очевидной ориентированности на Запад, сохраняли определенные связи в российских политических и предпринимательских кругах — вряд ли лишние, если учесть влияние России на отторгнутые автономии Грузии. Стоит вспомнить, что начало оппозиционной деятельности Жвании и Бурджанадзе против Шеварднадзе начиналось именно при российской поддержке и воспринималось как организованное Москвой: «западным» вектор оппозиции стал именно благодаря неприятию Москвой фигуры Саакашвили. Это неприятие, возможно, сформировалось еще и по причине отсутствия каких бы то ни было серьезных контактов с командой будущего президента. Но команда Саакашвили по определению не могла иметь никаких связей в московских кабинетах — потому что это новая команда, начисто лишенная политического опыта. Команда, успех которой базируется на безоглядном популизме. Безоглядном — то есть не связанном с просчетом последствий своих действий, зато замешанном на несколько даже детской вере в свою безнаказанность. Под безнаказанностью имею в виду не страх криминального преследования, а страх ответственности перед избирателем. И нельзя отказать президенту и его соратникам в реалистичности — учитывая глубину падения Грузии при Шеварднадзе и нерешенность проблемы территориальной целостности, на лозунгах можно просуществовать достаточно долгое время. Что мешает — так это отсутствие единства во власти, наличие в ней людей, которые пытаются назвать опрометчивые поступки опрометчивыми, напоминают об ответственности, предлагают не рубить шашкой, не существуют в том иллюзорном мире, в котором так уютно и просто любому политику-популисту. К тому же существует четкое понимание, что в случае любой по-настоящему кризисной ситуации общество может обратиться к политикам, а не популистам — если у него будет выбор, разумеется. Поэтому появляется желание во что бы то ни стало лишить его этой альтернативы привычным путем — например, обвинив конкурентов в коррумпированности…

Со смертью Зураба Жвании политическая составляющая в грузинской политике ослабевает. Жвания был достаточно опытным и искушенным человеком — он начинал карьеру еще во времена Звиада Гамсахурдиа, был спикером парламента при Шеварднадзе, словом — представлял себе, как работает аппарат, владел искусством маневрирования, обладал международными контактами — в том числе, как я уже писал, на Востоке. И самое важное: в связке с Бурджанадзе именно он был генератором идей. Даже если предположить, что «политическая» команда сможет и далее конкурировать и дополнять «популистскую», то приходится признать, что ей отводится вспомогательная роль. Бурджанадзе может стать сильнее только при внешней — то есть российской — поддержке. Не знаю, стоит ли объяснять, что эта поддержка в современной Грузии не очень популярна. К тому же у меня есть определенные сомнения, что Москва продолжит свой осторожный флирт с Бурджанадзе после гибели Жвании, потому что не найдет ответа на вопрос — с кем вести реальный политический диалог в случае, если «политики» одержат верх над «популистами».

Вывод из всего этого неутешителен: после удушения премьер-министра Грузии Зураба Жвании в этой стране может начаться настоящая революция. В отличие от «революции роз», которая, как и любые подобные действа, была скорее перехватом власти одними номенклатурными группировками у других с использованием массового давления, эта новая революция будет торжеством популистских методов управления — при нарастающем сопротивлении этим методам в элите, дестабилизации, внешних провокациях и идиотской — как правило — реакции властей на все это. Но, в отличие от ситуации после «революции роз», которая могла развиваться поступательно, период популистского управления страной просто не может длиться долго…