ТОРГ ДЕЛЕЖОМ КРАСЕН, ИЛИ ЗАКОН О ВЛАСТИ В ПРОЦЕССЕ ВВЕДЕНИЯ

24 мая ВС Украины, неоднократно предприняв попытки принять в первом чтении Закон о введении в действие Закона о власти, фактически отклонил как процедуру введения, так и сам Закон о власти. Об этом сообщил еще перед последним голосованием спикер Мороз. Означает ли это, что достижения минувшей недели окончательно похоронены, Президенту придется прибегнуть к плебисциту или пойти на заключение Конституционного соглашения с частью парламента?

Невелика новость, что компромисс есть торг, но всегда интересно — где наступает момент, когда торг становится неуместен. Теоретически — там и тогда, когда одна из торгующихся сторон начинает подсчитывать небеспредельные ресурсы, в то время как другая заламывает несусветную цену.

Президент Украины, вступивший — разумеется, ради сохранения социального спокойствия в стране — в торг с оппозицией за принятие Закона о власти, но, увы, не обеспечивший для этого себе ни политической, ни даже реальной силовой поддержки в существующих структурах, не говоря уж об обществе, — стал в определенной мере в руках этой самой оппозиции инструментом выполнения ее собственных задач. А именно — разжигания социальной напряженности как средства перехода левых из оппозиции к власти.

Коммунисты совершенно не ошибаются, называя Закон о власти суррогатом Конституции. С этим не спорят и правые, да и президентская команда тоже. Парадокс заключается в том, что нет в стране людей, в том числе и коммунистов, и «поміркованих» центристов, которым дорога была бы старая Конституция, никто не против ради блага страны произвести с ней известную операцию по усекновению бесполезных, противоречивых статей и т.д. Но поскольку Украина свои внутренние вопросы вынуждена решать под микроскопом мировой общественности, интерес которой к себе она сама пробудила настойчивым поиском международной поддержки в своих внешнеполитических делах, ей не совсем просто обойти такие стандарты цивилизованного мира, как последовательный и мирный конституционный процесс. Да в конце концов она просто опоздала с оперативной процедурой разделения властей и, если это надо, подавления исполнительной властью сопротивления неэффективной представительской власти (ибо в том виде, как он работает, наш парламент законодательным органом можно назвать с большой натяжкой), а следовать в фарватере своих сестер по СНГ как-то престиж не позволяет.

Оттого и возникли все эти муки с малой и большей конституциями, оттого кризис власти и не удается преодолеть, не вмешиваясь в сами основы государственного устройства страны. Сам же длительный поиск компромисса, и значит, торг между ветвями власти был бы совсем неплох, если бы один из его участников, а именно левая оппозиция, не забывал о своем желании уравняться в цивилизованности с левыми партиями западных стран и не искал повода нарушить только что и с таким трудом достигнутое перемирие с Президентом. Но валить все только на левых было бы несправедливо. Просто потому, что искать пути выхода должен тот, кто более прочих заинтересован в новациях. А именно — Президент и его команда. Они же идут по традиционному для советского истеблишмента пути неправового и неполитического давления на противника, торг же ведут, опять-таки, без учета правовых последствий и перспективы.

Необходимо вернуться к обстоятельствам самого принятия в целом и простым большинством парламента Закона о власти, чтобы найти пункт, с которого начались новые осложнения. Закон был принят не в результате уже заключенного Конституционного соглашения, а как преамбула к нему. Принят с помощью «работы с фракциями», проведенной президентской командой, и все-таки существующими в парламенте сторонниками Президента (пусть условными и временными) — с представителями левых фракций. Безусловная истина, что левые — тоже люди, хотят кушать и спать спокойно, а не ждать вызова к прокурору за мелкие уступки своим человеческим потребностям — эта истина была чуточку преувеличена как решающий фактор сторонниками принятия Закона о власти. Или была сознательно поставлена ими взамен трудного процесса достижения именно политического, а не индивидуального консенсуса, что совершенно не одно и то же. В результате ярая оппозиция спокойно «проглотила» голосование по Закону о власти, а спикер Мороз даже успел привести этот факт как иллюстрацию его согласия с Президентом, — совершенно четко представляя, как в дальнейшем будет отвоевывать только что сданные позиции.

«Дело о прокуратуре» стало началом левого реванша, когда «бескомпромиссная» оппозиция принялась составлять «прейскурант», по которому хотела получить расплату с Президента за проголосованный ранее Закон о власти. Главным пунктом, по которому шло сражение, было сохранение за ВС права назначать генерального прокурора. Следующим пунктом стало право ВС отменять вето Президента на законы не квалифицированным, а простым большинством, сохраняя за собой право вето на президентские указы. Далее следует восстановление прав президиума ВС. Далее — возвращение подчиненности советов по вертикали вышестоящим, разумеется, включая сам ВС. При этом левые не стеснялись «заламывать цену», прекрасно понимая, что Президенту все-таки нужны две трети голосов парламента, да еще скрепленные подписью спикера, а не иллюзорное Конституционное соглашение или плебисцит.

Две трети нужны просто потому, что Конституционное соглашение также остается предметом торга президентской администрации и... сторонников Кучмы в парламенте. Единого текста не существует, парламентские комиссии разрабатывать его права не имеют, поскольку такой документ ни регламентом, ни самой Конституцией не предусмотрен. Международное право также рекомендации на сей счет не предоставляет, несмотря на то, что Сергей Головатый пытался выяснить наличие подобных вариантов в Венецианской комиссии Совета Европы, занимающейся конституционными проблемами. Что поделаешь, демократический мир признает «революции» или перевороты, достигнутые в результате политического, а не индивидуального консенсуса... А, кстати, торговаться «сторонникам» Президента с его администрацией тоже есть за что. Например, почему это Марчук заявил, что новое правительство будет не коалиционным? По политическим признакам — пусть, но, простите, не конкурс на замещение министерских кресел, а вознаграждение за голосование по Закону о власти — хоть на это-то могли рассчитывать правоцентристы?

Замечательно, что в процессе принятия Закона о власти левые практически полностью уступили Кучме право формировать правительство и даже назначать премьера. «Смирились» с этим и его условные сторонники, дорого продав Президенту такой ощутимый довесок к власти, как полная и безоговорочная ответственность. При этом лидер Руха Вячеслав Чорновил утверждает, что готов присоединиться к тем, кто будет требовать от Президента строжайшего выполнения законов, принятых ВС, а отнюдь не позволять ему своими указами вторгаться в законодательство. Какая при этом у Президента будет реальная власть — заранее известно, поскольку известно, до какой степени нынешние законы противоречат президентской программе и уже изданным им указам.

Сам факт, что Президент все еще не сформировал Кабмин, хотя его советники утверждают, что Закон о власти можно считать действующим, свидетельствует о сомнениях на этот счет в самом президентском лагере. Легитимность закона, оказывается, требуется не только для удовлетворения западных наблюдателей, но и для выполнения президентских решений внутри Украины собственно исполнительными структурами. Практика показала, что пока структуры предпочитают выжидать, кто окончательно победит, Президент или ВС, кого бояться (в смысле, от чьего имени придут к тебе разбираться органы той же прокуратуры), и что вообще-то выполнять — закон или указ. Например, Закон о приватизации или указ об ускорении приватизации? Такой показательный факт, как оглашение Виктором Пинзеником неспособности украинской таможни дать достоверную информацию об импорте российских энергоносителей, по которым следует рассчитываться с кредиторами с помощью уже выделенных западных льготных кредитов, может быть, и был рассчитан на что-то другое, но продемонстрировал недееспособность именно исполнительных структур. Увы, не свидетельствует о силе президентской власти и маленькое разногласие, возникшее между генпрокурором и председателем СБУ по поводу того, кто из них хотел подслушать телефонные разговоры депутатов...

Так вот, о Кабмине. Именно его в полное распоряжение Президента готовы отдать и левые, и правые с тем, чтобы Президент согласился «вернуть» им иные вышеперечисленные права. Список прав может варьироваться. Скажем, советскую вертикаль можно будет временно оставить за Президентом, но чтоб полномочия президиума сохранить за ВС. С местными советами, как известно, легче разбираться «в рабочем порядке», Кравчук уже пробовал с ними воевать, пусть теперь Кучма повоюет. В условиях, когда само правительство раздираемо изнутри борьбой монетаристов и промышленников за формы преодоления платежного кризиса (это пока, потом найдутся другие причины для конфликта), а извне «додавливается» крымским кризисом, когда на нем висят переговоры с Россией, уже перешедшие в хроническую фазу, — такое правительство и есть лучший подарок, который может предложить парламент своему лучшему врагу Кучме. Но, разумеется, за хорошую цену... Кучма должен ее платить, поскольку для него многократно продекларированная власть над исполнительными структурами остается приоритетной.

По крайней мере, до 24 мая казалось, что Кучма должен будет платить. Но Президент предпочел сначала еще раз «поднажать»: направил в парламент письмо с настоятельным требованием принять 20 законопроектов, замороженных в стенах ВС. Что означало очередную возможность расправы над недееспособным, не принимающим необходимые законы парламентом. Последний внял — решил поработать на будущей неделе, но зато количество сторонников введения в действие Закона о власти значительно сократилось. Возможно, за счет правоцентристов, рассчитывавших с помощью срыва голосования выйти вновь на Конституционное соглашение. Как уже говорилось, текст этого документа представляет для них особый интерес, и введение Закона о власти в стенах сессионного зала представляется им не только нереальным, но и невыгодным.

В последнее время опять стало модно говорить о том, что Закон о власти чрезвычайно временный, и все проблемы вот-вот будут решены с помощью принятия новой большой конституции. В вариантах текстов конституционного соглашения тоже делаются попытки заложить продолжение конституционного процесса, в том числе и через создание Конституционной ассамблеи. Естественно, в условиях полного развала общегражданской политической системы, кризиса всех партийных организаций, кроме левых, в условиях возникновения все новых и новых антипрезидентских «общественных организаций» эта идея выглядит как очередной намек на продолжение торга. Дескать, не надо торопиться, лето на носу, скоро каникулы — вот пока введем для всеобщего спокойствия Закон о власти, а осенью начнем новый тур переговоров. И это практически устраивает всех. Свой социальный взрыв левые производить не торопятся, для этого надо поднакопить побольше обвинений против Кучмы и других буржуазных реформаторов. К осени вообще проще приурочивать революции, особенно если правительство действительно вынуждено будет перекрыть кому-то газ...

Но после «проваленного» вместе с процедурой введения в действие самого Закона о власти говорить на эти темы становится как-то неудобно. Левые вообще просто испугались, поскольку поняли, что огульная критика Закона сделает именно их, а не скрытую правоцентристскую оппозицию, мишенью для президентского гнева. При таком повороте событий даже нежелательный для самого Кучмы плебисцит становится более реальным и менее пригодным для обращения этой процедуры в обоюдоострое оружие.

До сих пор дела у Президента с плебисцитом обстояли достаточно плохо: нет правовой базы, нет верных структур, чтобы это дело грамотно провести. Да и денег, честно говоря, тоже нет: если про несчастные 6 миллиардов для Крыма столько разговоров, так как же из бюджета на опрос всей Украины средства извлечь? Очень хотели бы проведения плебисцита именно левые, чтобы подверстать к нему еще какой-нибудь референдум, например, о присоединении Украины к Беларуси (если вы не желаете присоединяться к России). Теперь же Кучма может поставить вопрос ребром, не обращая внимания на детали — против ВС у него достаточно компромата.

Однако известно, что нашего Президента отличает не только решительность слов, но и мягкость действий. Милость к падшим — его бесспорное, кстати, конституционное право. Разгром парламента по-прежнему остается для него перспективой пирровой победы. Потому дальнейший торг, или компромисс, но уже на его, Кучмы, условиях, более реален, чем когда бы то ни было. В этом, в сущности, и заключается заметная победа Президента над парламентом. Причем вовсе не исключено, что сам Кучма может теперь пожелать закрепить за ВС ряд столь желанных парламентскому сердцу полномочий с тем, чтобы потом было с кого спросить.

Затянувшаяся история с Законом о власти у многих уже вызывала ощущение, что в действительности он никому не нужен. Что правовой хаос одинаково устраивает как исполнительную, так и законодательную ветви власти. Все произошедшее в последнее время замечательно уже тем, что есть повод определиться, так нужен ли все-таки кому-нибудь этот злополучный закон. Ну, а если в результате пережитых треволнений ВС начнет принимать экономические законы — можно будет считать, что Закон о власти уже выполнил свою историческую роль...