США: НОВЫЙ СДВИГ ВПРАВО?

Что сулят внутриполитические изменения в самой могущественной стране мира? Этот вопрос продолжает оставаться одной из центральных тем средств массовой информации, он волнует мировую общественность, всех тех, кто живет заботами не только сегодняшнего дня.

Дело в том, что триумф республиканцев на ноябрьских выборах США - событие отнюдь не локального, то есть американского, значения. Тот факт, что демократы оказались в меньшинстве в обеих палатах Капитолия и в органах власти на местах, вносит существенные поправки в стратегию администрации Клинтона. В сложившихся обстоятельствах на политическую ориентацию Вашингтона влияет сразу несколько факторов. Во-первых, это ситуация не формально, а фактически «разделенной власти», когда исполнительная ветвь принадлежит одной политической партии, а законодательная - ее оппонентам. Во-вторых, изменилось внутриполитическое окружение Белого дома, так называемая «референтная группа», которая в значительной степени влияет на определение стратегии и политики Вашингтона как на концептуальном, так и на практическом уровнях. Наконец, и этот момент является особенно важным, изменилось равновесие политических сил и настроений в самом американском обществе в пользу консервативных, точнее неоконсервативных ценностей и идеалов.

В общем плане подход правительства Клинтона к международно-политическим проблемам представляет собой довольно неоднородную смесь нового и старого, реализма и идеализма, пацифизма и воинственности. Внешнеполитическая доктрина Вашингтона была сформулирована осенью 1993 г. двумя «архитекторами» стратегии США: помощником президента по вопросам национальной безопасности Э.Лейком и заместителем государственного секретаря С.Тэлботтом. Содержание доктрины, официальное название которой «От сдерживания к расширению», состоит из четырех компонентов:

полная поддержка реформ по созданию надежных политических институтов, которые способствуют развитию демократии и защите прав человека;

стремление сотрудничать со всеми новыми независимыми государствами в деле создания рыночной экономики и развития частного предпринимательства, торговли и инвестиций;

выполнение всех пунктов Лиссабонского протокола (ратификация СТАРТ-1 и присоединение к Договору о нераспространении ядерного оружия - ДНЯО) в качестве необходимого условия решения ядерной дилеммы, возникшей после распада СССР;

готовность принимать участие в международных акциях по урегулированию конфликтов и укреплению региональной безопасности в соответствии с Уставом ООН и на принципах Заключительного акта Хельсинкского совещания.

Содержание и характер данной программы не оставляет сомнений в том, что основные приоритеты стратегии Клинтона концентрируются в трех регионах и вокруг главных союзников США: Северная Америка - Канада, Западная Европа - страны НАТО, Восточная Азия - Япония. Стратегический императив программы - стремление не допустить возврата «холодной войны» и реставрации тоталитаризма в бывших советских республиках, и прежде всего в России. Второй по значению целью США определялась ядерная нейтрализация России и ядерное разоружение Белоруссии и Казахстана. При этом наибольшую обеспокоенность у Вашингтона еще недавно вызывала позиция Украины, в отношении которой даже планировался комплекс мер в соответствии с принципом «увязки». Однако в результате подписания в Москве Трехстороннего соглашения и ратификации украинским парламентом ДНЯО отношение Вашингтона к Украине кардинально изменилось.

Подход администрации Клинтона к решению главного вопроса - о роли «единственной сверхдержавы» в мультиполярном мире - декларативно был подчинен задачам внутреннего реформирования американского общества. Его сторонники утверждали, что «Америка должна быть готовой вначале навести порядок у себя дома, научиться управлять собой, перед тем как снова начнет пытаться изменить других». Эти слова принадлежат М.Влэйосу - директору Центра международных исследований при госдепартаменте США.

Однако решить «дилемму демократов» - усилить или ослабить контроль над экономикой; увеличить или сократить налоги; разделить доходы со штатами или назначить им субсидии; снизить или увеличить расходы на оборону Клинтону и его команде - определенным образом не удалось. Снижение бюджетного дефицита и увеличение занятости, что действительно имело место, сильно обесценили непопулярные у среднего класса расширенные при Клинтоне социальные программы для бедных. Чтобы компенсировать падение своей популярности, Клинтон пошел на осуществление внешне эффективных, но малозначимых, с точки зрения большой стратегии, военных операций в Сомали и Гаити. Критика последовала незамедлительно. Так, бывший министр обороны предыдущей администрации Р. Чейни, осуждая акцию Вашингтона в отношении Гаити, отметил, что внешняя политика Клинтона носит исключительно рефлексивный характер - «либералы давят на президента, он поддается давлению и начинает думать, что от него повсюду добиваются демонстрации мускулов». Как писал журнал «ЮС ньюс энд уорлд рипорт», «даже симпатизирующий внешней политике Клинтона аналитик отметит, что она заслуживает лишь того, что с ее помощью делались попытки решить проблемы, от которых отказалась администрация Дж.Буша». Соответствующим был и рейтинг Клинтона как ответственного за проведение внешнеполитического курса: только 4 из 10 опрошенных одобряли его деятельность в июле 1994 г. После поражения демократов на промежуточных выборах это соотношение вновь изменилось не в пользу администрации.

Таким образом, истинные причины недовольства американской общественности деятельностью правительства коренятся в идейно-организационной слабости демократов, в их неспособности распорядиться федеральной властью и ресурсами для решения внутренних социально-экономических проблем. Внешнеполитические просчеты администрации, по мнению аналитиков, лишь усугубляют положение. Называя внешнеполитический курс Клинтона «зигзагообразным» и «беспорядочным», его критики считают, что в настоящее время США не имеют ни стратегических противников, ни региональных интересов, ради которых американское общество должно растрачивать себя изнутри. Действительно, многолетний опыт политики «сдерживания» показал, что роль мирового полицейского не подходит США ни в военно-политическом, ни в каком-либо еще отношении. Большинство видных американских политологов высказывают предположение, что США придется пережить период болезненного приспособления к условиям мультиполярности, которые могут оказаться значительно сложнее времен ушедшей биполярности. Например, З.Бжезинский называет этот тернистый путь для единственной сверхдержавы «избирательным глобализмом». Что касается политики в области безопасности, то многие аналитики склоняются к мысли, что для США было бы лучше и достойнее исполнять роль мирового посредника или государства-балансира, чем брать на себя трудновыполнимые обязательства протектора или гаранта мирового порядка.

Американскому президенту в предстоящие два года придется работать с республиканским Конгрессом в условиях очередного сдвига вправо. В области внутренней политики многие программы демократов, вероятно, либо будут заблокированы, либо подвергнутся значительным изменениям. Усилится линия на поощрение частного предпринимательства и ограничение роли государства в качестве участника экономической деятельности. Возвращение к традиционным для республиканцев ценностям: принципу равенства возможностей, децентрализации власти, отношению к государству как третейскому суду и т.д. - ощутимо отразится на внешнеполитической деятельности Вашингтона. Прежде всего произойдет и уже происходит пересмотр внешнеполитических установок и приоритетов. Очевидно, этот процесс не затронет подход США к их главным союзникам и партнерам, отношения с которыми имеют для американского государства жизненно важное значение. Это относится к европейским странам НАТО и восточно-азиатским союзникам США - Японии и Южной Кореи. Прагматизм в подходе к Китаю, продемонстрированный Вашингтоном, может только усилиться в условиях проведения Пекином политики «открытых дверей», подчиненной задачам модернизации китайского общества.

Серьезным испытаниям подвергнется курс правительства на поддержку «новых демократий» и особенно России. Начиная с прошлого года в США обострилась борьба между двумя течениями по поводу «российской проблемы». Согласно первому, Россия - это при любых условиях великая страна, идущая в целом в правильном направлении, и от дальнейшего развития которой зависит успех или провал подъема демократии в мире, начавшегося на рубеже 80 - 90-х гг. Представители второго утверждают, что Россия продолжает оставаться имперско-агрессивной державой, готовой при удобном случае выйти на прежнюю дорогу конфронтации с Западом. Преобладание первой точки зрения на Россию, как стало уже ясно, было временным явлением. Изменение политического климата в Вашингтоне, с одной стороны, и действия России в Чечне, с другой, способны подтолкнуть официальный Вашингтон ко второй точке зрения со всеми вытекающими отсюда последствиями. Хотя все же трудно предположить, что Клинтон отважиться на обострение отношений с Москвой, так как именно поддержка России является основой его стратегии «расширения демократии» и сильным аргументом в споре с республиканским Конгрессом по поводу целесообразности обеспечения стабильности в рамках СНГ.

Весьма актуален вопрос о том, что означают перемены в США для Украины. Следует отметить, что заметное охлаждение политико-формирующих кругов США к России и, наоборот, проведение в отношении Украины адекватной ее поведению политики началось задолго до событий вокруг Чечни. Действия Москвы в ближнем зарубежье, ее позиция в боснийском вопросе и вопросе расширения НАТО убедили Вашингтон в том, что установка «Россия - прежде всего» концептуально и политически ущербна. Раньше всех среди представителей американского инстэблишмента об этом заговорили консервативно настроенные высокопоставленные чиновники из республиканских кругов. Так, бывший заместитель министра обороны в правительствах Р.Рейгана и Дж.Буша, сейчас декан школы международных исследований университета Дж.Гопкинса и П.Волфовитц, заявил, что администрация Клинтона скатывается в ошибочную и опасную политику односторонней ориентации на Россию. Эту же точку зрения разделяют многие независимые эксперты, например из Рэнд Корпорейшн. В исследовании, проведенном этой авторитетной организацией, отмечалось, что «Украина является одним из важнейших факторов нового стратегического соотношения сил в Европе, что она действует как буфер между Западной Европой и Россией». Возвращение Украины в руководимую Россией федерацию перечеркнуло бы, по мнению аналитиков этого «мозгового центра» США, существующее в Европе геостратегическое уравнение. Таким образом, сбалансированный подход Вашингтона к Украине в контексте американо-российских отношений или вне таковых основывается на объективных геополитических предпосылках и долгосрочных интересах США. К такому выводу, похоже, склоняется все большее число вашингтонских стратегов.

Изменения в расстановке политических сил в США имеют для новых демократий, а значит и для Украины, еще один аспект - идеологический. Имеется в виду, что республиканцы как идейно-политическая сила несколько иначе относятся к европейским по происхождению доктринам, а именно - патернализму и государственному социализму. В американском индивидуализме и неограниченном предпринимательстве республиканцы видят надежный гарант развития рыночной демократии и противоядие от «анархии или коммунизма». Этот постулат политической философии республиканцев был впервые сформулирован в 1922 г. Г.Гувером, ставшим через семь лет президентом США.

Для большинства государств СНГ, чьи властные структуры и сама политика отмечены печатью патернализма и государственного социализма в их советском варианте, преобладание республиканцев в Вашингтоне будет иметь серьезные последствия. Подспудная симпатия Вашингтона к молодым демократиям вполне может смениться на холодный расчет, а то и просто превратиться в неприятие капитализации общества по-советски. Исторический аванс, отпущенный независимым государствам для реформирования и встраивания в стабильно функционирующие политические и экономические структуры Запада, по-видимому, иссякает. Это означает, что Украине придется больше рассчитывать на свои собственные силы не только для демонтажа старой общественной системы, но и для создания новой.

Пришедшие в Конгресс республиканцы не связаны взаимными обязательствами с нынешними руководителями СНГ. Их в первую очередь интересует стабильный рост американской экономики и наращивание глобального влияния США. Чистые прагматики, лишенные каких бы то ни было сантиментов по отношению к политике национального возрождения в бывших советских республиках, они уже сейчас требуют от Клинтона, чтобы он прекратил играть роль «большой няни» как на федеральном уровне, так и в международном масштабе. Застрельщиком кампании по «наведению порядка в собственном доме» выступает спикер палаты представителей Ньют Гингрич, которого иногда называют «американским Жириновским». Лидер капитолийских «контрреволюционеров» республиканец Н.Гингрич настойчиво призывает американцев пересмотреть свое отношение к «безбожным либералам» и вновь вернуть Америку на путь процветания и могущества.

С этой целью республиканцы, возглавляющие большинство ключевых комитетов в сенате и палате представителей, планируют сократить налоги, урезать финансирование иностранной помощи, а также значительно увеличить ассигнования на национальную оборону. При этом республиканцы рассчитывают увеличить военные расходы и одновременно сбалансировать федеральный бюджет, переложив миллиардные суммы на плечи штатов. Понятно, что такая линия республиканского большинства в Конгрессе без энтузиазма воспринимается на местах, в том числе и губернаторами-республиканцами. Именно жесткость по отношению к социальным программам, которой бравируют республиканцы и их лидеры, отпугивает от них потенциальных избирателей. Учитывая этот момент, администрация Клинтона пытается организовать отпор своим оппонентам и доказать, что как раз демократы выражают насущные интересы американцев и что их политика обеспечивает международный порядок.

Следует иметь в виду, что в истории США ситуация фактически «разделенной власти» возникала неоднократно. Но, несмотря на некоторые различия между демократами и республиканцами в подходе к проблемам внутренней и внешней политики, американская государственная система исправно функционировала на протяжении более двухсот лет, обеспечивая преемственность в осуществлении Соединенными Штатами своих интересов в пределах и за пределами национальных границ. Есть основания полагать, что и в нынешних условиях США, как самая могущественная сила на международной арене, достойно выдержит испытания неоконсерватизмом и геополитикой и не бросится на исходе ХХ столетия в крайности изоляционизма или, наоборот, интервенционизма.

Что касается развития украино-американских отношений в контексте происшедших в США внутриполитических сдвигов, то вероятнее всего они не подвергнутся со стороны Вашингтона такой корректировке, которая бы ухудшила их характер и содержание. Являясь средним по своим показателям европейским государством и не претендуя на политический курс, который бы вступал в противоречие с американскими региональными и тем более глобальными интересами, Украина вправе рассчитывать на сохранение статуса партнера США. Наилучшим способом добиться повышения этого статуса будет продолжение Украиной курса реформ и неукоснительное выполнение ею взятых на себя международных обязательств. Концептуальной основой дальнейшего развития двусторонних отношений должна быть идея, что американская помощь и содействие в любых формах и размерах не способны сами по себе превратить Украину в процветающую и демократическую страну. Национальное возрождение - это всецело прерогатива и задача украинского народа.