СОВЕТСКИЕ ЛАНДСКНЕХТЫ ЗА РУБЕЖОМ

Судьба мира осенью 1962 года висела на волоске, рубануть по которому мог посредственный советский кавалерийский генерал.

Квартет советских подлодок - «Фокстротов» - вышел из базы в Полярном курсом на Кубу. На борту каждой - по торпеде с ядерным боезарядом. Устная директива разрешала кавторангам, если их будут бомбить, «применить спецоружие».

В конфликте Голландии с Индонезией Хрущев встал на сторону последней и направил «далекому другу» Сукарно полнокомплектную бригаду подлодок.

Гвардейский Черкасский полк военно-транспортной авиации перебазировался из Кривого Рога в... Каир.

234 гвардейская авиадивизия под началом трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба - в небе Кореи.

225 советских самолетов «работали» на победу Эфиопии.

Где и за чьи интересы гибнут российские солдаты и офицеры сегодня?

Об этом статья военного обозревателя «Нового русского слова».

СОВЕТСКИЕ ЛАНДСКНЕХТЫ ЗА РУБЕЖОМ

Марк ШТЕЙНБЕРГ

Кораблем особой важности был пароход «Индигирка», отчаливший из Североморска 16 сентября 1962 года. Когда капитан привел судно в кубинский порт Мариэль, развернутая на острове «группа советских войск» получила с борта ядерные боезаряды для всех носителей.

«Группа» представляла собой полнокомплектный экспедиционный корпус (около 60 тысяч человек) под командованием генерала армии Плиева. Основной ударной силой этого соединения была стратегическая ракетная дивизия генерал-майора Стаценко: три полка ракет Р-12 и два полка Р-14. К 4 октября, когда «Индигирка» разгрузилась, на Кубе были развернуты 36 пусковых установок с ракетами дальностью полета до двух тысяч километров. Граница их применения захватывала Филадельфию, Сент-Луис, Даллас и Эль-Пасо; общий потенциал первого залпа достигал 70 мегатонн, то есть равен был 4500 бомбам, сброшенным на Хиросиму.

Но стратегическими ракетами ядерный потенциал корпуса генерала Плиева не исчерпывался. В него входили также три дивизиона тактических ракет типа «Луна», бригада фронтовых крылатых ракет ФКР-5 и полк средних бомбардировщиков ИЛ-28. Для этих носителей «Индигирка» доставила 92 ракетные боеголовки, 8 специальных авиабомб и четыре морские мины - все 104 боезаряда в ядерном снаряжении.

Директива Генштаба - 22 октября - требовала: «В связи с возможной высадкой американских войск принять немедленные меры для отражения противника, совместно с кубинской армией, всеми силами вверенных вам войск, исключая средства дивизии Стаценко».

Следовательно, решение о боевом применении комплексов «Луна», фронтовых крылатых ракет, авиабомб и морских мин должен был принять Плиев, весьма посредственный кавалерийский генерал - его благоразумию и мудрости была доверена судьба человечества осенью 1962 года!

Теперь, однако, выяснилось, что уровень ответственности был гораздо ниже - последнее слово могли сказать и капитаны второго ранга. Именно в таких званиях пребывали той зловещей осенью командиры Архипов, Дубивко, Кетов и Шумнов. 1 октября 1962 года их подлодки типа «Фокстрот» отвалили от пирса базы в Полярном, взяв курс на Кубу.

Под таким веселым названием числились дизель-электрические корабли водоизмещением 2300 тонн, длиною 90 метров, оснащенные шестью торпедными аппаратами. На этот раз они перед выходом приняли на борт по торпеде с ядерным боезарядом, достаточным для уничтожения целой авианосной эскадры, а если шире - то и для начала третьей мировой войны. Отсюда понятно, почему к каждой торпеде приставлен был офицер.

Лодки шли заданным курсом. Команды несли боевые вахты. Командиры были готовы отдать роковой приказ. Именно они.

Кавторанги запросили было письменное распоряжение на последнем совещании, сознавая всю серьезность ситуации. Но в ответ услышали только устные разъяснения.

Как вспоминает один из них, Рюрик Кетов, начальник штаба Северного флота адмирал Рассохо продиктовал им для записи в журналы:

«Применять спецоружие в следующих случаях: первое, если вас будут бомбить и поразят, второе, если заставят всплыть и обстреляют на поверхности, третье - по приказу из Москвы».

С тем и отправились в долгое и опасное плавание, памятуя, что в первых двух случаях принимать фатальное решение предоставлено им самим.

Но, быть может, советское руководство имело точные данные, что на пути к Кубе «Фокстроты» не встретят активного противодействия? Наоборот, в Главном штабе военно-морских сил СССР досконально было известно о том, что квартету субмарин предстоит преодолеть три противолодочных рубежа: на линии мыса Нордкап, в районе Исландии и по линии Азорские острова - Ньюфаундленд.

Знали в Главном штабе ВМС и о трех авианосных ударно-поисковых группах, выдвинутых американским командованием на возможные маршруты движения советских подлодок.

Обозревая сегодня ситуацию, сложившуюся в Атлантике, когда ее пересекал дивизион «Фокстротов», только диву даешься легкомыслию и безответственности кремлевского руководства.

Через плотные рубежи и заслоны четверка «Фокстротов» прорваться незамеченной не сумела. Не раз подлодки подвергали бомбежке и заставляли всплыть, обстреливая в надводном положении. Не раз, всплывая, они оказывались в кольце американских эсминцев и фрегатов. Так что поводов и целей для применения ядерных торпед было предостаточно. Удивления и восхищения достойна выдержка этих простых кавторангов, у которых хватило государственной мудрости не пустить в ход апокалипсическое оружие.

В конце концов три «Фокстрота» добрались до кубинских берегов (одну подлодку из-за поломки с полпути пришлось отбуксировать восвояси). Затем они еще около месяца патрулировали в своих позиционных районах с ядерным оружием на борту. К тому времени советское руководство уже обязалось вывезти ядерные ракеты с Кубы. Боеголовки вновь погрузили на «Индигирку» и она отчалила со своим страшным багажом.

Но никто не додумался снять спецторпеды с лодок, и они с ними легли на обратный курс. Больше того, помыкались командиры, пока сумели сдать ядерный груз в Полярном, где никто не желал брать на себя ответственность за прием торпед.

В те времена большинство жителей СССР верили, что ими управляют люди, сознающие адскую силу боевого атома. Как видим, дело обстояло совсем не так. Решения, которые могли привести к планетарной катастрофе, могли быть приняты и на уровне низкой компетентности.

И такая система практиковалась на верхних ступенях советской власти даже тогда, когда речь шла об использовании войск за пределами СССР.

В том же 1962 году, весной, целая бригада подлодок Тихоокеанского флота (шесть кораблей под началом контр-адмирала Рулюка) прибыла в индонезийский порт Сурабаю. Отсюда их направили к острову Сулавеси, где они приступили к боевому дежурству. Символично, что позиционные районы советских подводников находились против берега Миклухо-Маклая, где водил дружбу с папуасами их знаменитый земляк. Однако на сей раз россияне явились в эти экзотические места отнюдь не с мирными целями.

После признания Голландией независимости Индонезии, голландцы сохранили за собой контроль над Западным Ирианом. И в 1962 году президент Сукарно вознамерился отобрать Западный Ириан силой. Никита Хрущев тут же распорядился помочь «далекому другу». Индонезия, островное государство, более всего нуждалось в собственных военно-морских силах. Корабли для них пригнали из советских портов, вместе с инструкторами для обучения экипажей.

Однако в решающий момент Сукарно усомнился в боеспособности своего новоиспеченного флота и запросил, так сказать, комплексной помощи. Тут же и получил полнокомплектную бригаду подлодок, готовую вступить в сражение за освобождение Западного Ириана под индонезийскими знаменами.

Благо, до этого дело не дошло. Голландия ведь к тому времени была уже членом НАТО, так что на стороне ее могли оказаться серьезные силы. Советские торпеды остались на борту, но лодки домой не вернулись. Приказано было передать их индонезийцам и обучить экипажи. Миклухо-Маклай, как известно, папуасов тоже обучал, но, думается, что сторонником программы советского просвещения миролюбивый этнограф бы не стал.

События на Кубе и в Индонезии - не единичные примеры того, как «кукурузный Никита» сплеча решал военно-стратегические проблемы. Но если эксперимент с кукурузой закончился, по крайней мере, без кровопролития, то военные упражнения советских генсеков нередко завершались куда более плачевно.

К разряду таких экзерциций относится и вооруженный конфликт в Йемене. В те времена здесь существовала одна только независимая республика - на севере, со столицей в Сане. На юге же, в Адене, власть сохранили англичане. Правители Северного Йемена, заключив союз с Египтом, развернули вооруженную борьбу, стремясь выгнать британцев из Адена.

Египтяне прислали в Сану войска, но их надо было снабжать, а расстояния между Саной и Каиром велики и преодолеть их тогда можно было только по воздуху. Пуститься в пятичасовой ночной полет над безориентирной местностью египетские пилоты не решались, а днем зоны над Йеменом достаточно плотно контролировали британские «Хантеры». Воздушный «мост» арабы наладить так и не смогли.

И тогда Насер обратился в Кремль. Немедленно последовала высочайшая команда и гвардейский Черкасский полк военно-транспортной авиации перебазировался из Кривого Рога в Каир. Оснастили его лучшими самолетами АН-12, и каждую ночь экипажи, взяв на борт до 70 египетских солдат или 12 тонн груза, летали в Сану. И обратно. Полк нес потери от огня британских зениток и истребителей, да и самих самолетов хватало не более чем на 20 челночных рейсов. Тем не менее в таком режиме, дважды сменив личный состав и матчасть черкасцы три года поддерживали воздушный мост Каир-Сана.

Почему это англичане, отлично знавшие все детали транспортной операции советских «извозчиков», не предпринимали серьезных дипломатических демаршей, предпочитая силой препятствовать челночным полетам, - остается только гадать. Хотя, Бога благодарить следует, что такого рода «силовые взаимоотношения» не переросли в крупный вооруженный конфликт мировых держав.

Впрочем, конфликтов, способных обернуться очередной тотальной бойней, было предостаточно. Глазам не веришь, вчитываясь в документы тех лет: с безрассудностью советские генсеки шли на развязывание планетарной войны. Пяти лет не миновало после второй мировой, когда Сталин санкционировал начало корейского конфликта. Европейская часть СССР лежала в руинах, народ голодал, а северо-корейские дивизии, оснащенные советским оружием, снабженные советским продовольствием, ведомые советскими офицерами и прикрытые с воздуха советскими авиаполками, устремились на юг полуострова.

8 ноября 1950 года в небе Кореи появились реактивные МИГ-15. Это прибыла на фронт 234-я гвардейская истребительная авиадивизия во главе с трижды Героем Советского Союза генералом Иваном Кожедубом, дивизия, почти наполовину укомплектованная асами Великой Отечественной войны, освоившими новую технику.

Воевать им пришлось, однако, не с корейцами. Основным противником были американцы. И в сражениях, кровопролитных для обеих сторон, немало советских летчиков, уцелевших в боях с фашистами, сложили головы.

Меньше чем через 15 лет корейский сценарий повторился в Северном Вьетнаме. Режиссеры были советские и китайские, а исполнители - вьетнамские. Но, как и в Корее, советское участие не ограничивалось вооружением, обучением солдат и командиров в развернутом институте военных советников.

В Северный Вьетнам были введены из СССР два зенитно-ракетных корпуса - 18 бригад, по три дивизиона в каждой. Один корпус прикрывал Ханой, другой - порты, авиабазы и другие особо важные объекты. В ходе войны трижды сменили личный состав, не только за счет демобилизации, но и бессмысленной гибели рядовых и офицеров. Всего же через вьетнамскую «мясорубку» было пропущено более тридцати тысяч человек.

Но «командировали» их не только в наземные части. В общей сложности четыре советские истребительные авиадивизии с новейшими машинами МИГ-21 дрались в небе Северного Вьетнама с американскими «Фантомами».

Сталин дал старт, и вооруженная коммунистическая экспансия расползлась по планете, внедряясь в те страны «третьего мира», где для этого представлялась малейшая возможность. А начавшаяся деколонизация, которая привела к возникновению множества слабых стран, управляемых незрелыми, а то и порочными политиками, предоставила широкое поле деятельности советским идеологам и стратегам.

Одним из методов была такая поставка оружия в кредит или безвозмездно. При малейшем намеке на марксистские взгляды новоиспеченных лидеров в их распоряжение поступал богатейший арсенал. Вскоре добрая половина Африки была до предела нафарширована советской военной техникой.

Только за последние пять лет существования СССР поставки странам «третьего мира» составили: более 6000 танков и самоходных орудий, 10 000 боевых бронемашин разных типов, около 9500 полевых орудий и реактивных систем залпового огня, 2500 боевых самолетов, 1650 ударных и транспортно-десантных вертолетов, 50 крупных и 185 более мелких военных кораблей, 190 000 зенитных ракет и множество другого вооружения.

Естественно, для освоения такого оружейного обвала, как и для натаскивания свежепризванных солдат и командиров требовались легионы инструкторов. И они полетели за тридевять земель. Только на африканском континенте советские военные советники и спецы осели в Алжире, Анголе, Ливии, Египте, Мали, Гвинее, Гвинее-Биссау, Островах Зеленого Мыса, Бенине, Нигерии, Сан-Томе и Принсипе, Конго, Замбии, Танзании, Мадагаскаре, Сейшельских островах, Сомали, Эфиопии и Мозамбике.

Общее число их на этом материке временами превышало 25 тысяч. И они зачастую не ограничивались ролью обучающих, принимая непосредственное участие в боевых действиях.

После ухода португальцев из Анголы вспыхнула борьба за власть между двумя военно-политическими группировками: марксистской МПЛА и националистической УНИТА. Кремль немедля стал на сторону МПЛА, и уже с августа 1971 года, после переговоров ее лидера Агостиньо Нето с советскими эмиссарами, начались крупномасштабные поставки вооружения из СССР. За четыре года через Браззавиль ангольские марксисты получили более 50 000 единиц автоматического стрелкового оружия, 150 полевых орудий, 100 танков и боевых бронемашин.

Вместе со всем этим арсеналом приземлилась целая орда «педагогов», которую возглавлял генерал-лейтенант Максимов, ставший позже заместителем министра обороны СССР. Однако сколотить мало-мальски боеспособные войска не удалось. В стране вспыхнула гражданская война. Законного правительства, признанного хотя бы африканскими государствами, не существовало. И в вооруженной конфронтации националисты были удачливее.

И тогда Москва решилась на беспрецедентный шаг. Летом 1975 года на советских транспортных судах, под прикрытием советских же боевых кораблей и самолетов, в Анголу вошли 20 кубинских пехотных и бронетанковых бригад. Их численность превышала 42 тысячи солдат и офицеров, полностью экипированных советским оружием и тяжелой боевой техникой. И самое главное - это были кадровые регулярные соединения, которым не могли противостоять полупартизанские формирования националистов, плохо вооруженные и руководимые непрофессионалами.

Оперативное руководство кубинскими бригадами, как и армией МПЛА, осуществляли советские военные во главе с тем же генералом Юрием Максимовым, а снабжение боеприпасами и снаряжением шло из СССР. И только такие чрезвычайные (и противоправные!) меры дали возможность МПЛА утвердиться в стране, а ее лидеру Агостиньо Нето стать главой государства, признанного Организацией африканского единства.

Ситуация, аналогичная ангольской, возникла и в Мозамбике. Захватив столицу Мапуто, марксистский союз ФРЕЛИМО во главе с Саморой Машелом никак не мог справиться с повстанческим движением РЕНАМО. Москва предоставила марксистам военную помощь на сумму около миллиарда долларов. С автоматами и пушками объявилась военная миссия из 950 офицеров. Они приступили к разработке операций против партизан, нередко осуществляя их на практике. Когда и эти масштабные меры не смогли подавить отряды Национального сопротивления, из Анголы советскими транспортными самолетами доставили три кубинские бригады.

Впрочем, участие кубинцев на этот раз не было столь эффективным - междоусобица в Мозамбике еще окончательно не прекратилась.

К концу 70-х годов, не сумев добиться своих целей к югу от Сахары, Москва сосредоточила экспансионистские устремления на Эфиопии, где в 1974 году пришла к власти военная хунта марксистского толка во главе с подполковником Менгисту Хайле Мариамом.

Символично, что именно в этом регионе сложилась парадоксальная ситуация, когда в 1977 году началась война между Эфиопией и Сомали. Страны, до предела насыщенные советским оружием, с командирами, выпущенными советскими академиями, с московскими же инструкторами и советниками, - сцепились друг с другом из-за провинции Огаден. Советским специалистам, пока Москва не определилась в симпатиях, пришлось сражаться буквально друг против друга. Только через месяц кремлевские мудрецы сделали выбор в пользу Эфиопии, отозвав свой военный персонал из Сомали.

Зимой 1977-1978 годов война приняла еще более ожесточенный характер. Сомалийцы перешли в наступление, одерживая успех за успехом. Москва резко увеличила объем военных поставок Эфиопии. По некоторым данным, советские военно-транспортные самолеты едва ли не три месяца подряд садились на эфиопские аэродромы каждые 20 минут. На этот воздушный мост работали 225 самолетов. За действиями наземных частей стояли более тысячи московских «инженеров войны». Увы, эфиопы сдавали позицию за позицией. И тогда по решению Кремля, советская транспортная авиация перебросила сюда восемь кубинских бригад из Анголы. 17 тысяч посланцев с «острова Свободы» сумели переломить ход затянувшейся схватки, выбив сомалийцев из Огадена.

Но и после этого, во время войны между правительственными войсками и эритрейскими сепаратистами в 80-х годах, Советский Союз еще держал в Эфиопии около двух тысяч военных специалистов, поставив боевой техники на четыре миллиарда долларов. Как известно, это не спасло исторически обреченный режим. Хайле Мариам, приведший страну к социальному и экономическому краху, потерял власть.

После суэцкого кризиса 1956 года начались крупные поставки советского оружия в арабские страны: Египет и Сирию. Вместе с вооружением традиционно прибывали и специалисты. Но если до «шестидневной войны» с Израилем они занимались в основном обучением солдат и офицеров, не принимая непосредственного участия в боях, то после сокрушительного поражения арабов в 1967 году советские регулярные подразделения ввязались в боевые действия по-настоящему.

В Египте обосновалась отборная истребительная авиадивизия, в задачи которой входила защита воздушного пространства страны. Первоначально советские летчики вступали в поединки только во время глубинных рейдов израильтян. Однако постепенно они перемещались все ближе к Суэцкому каналу - в 70-х советские самолеты уже висели над Суэцем. И хотя новоиспеченные «арабы» получили приказ не перелетать канал, нередко воздушные бои велись аж над Синайской пустыней, и израильтяне, сбивая врага, получали вещдоки советского присутствия.

Такого рода консультации имели место и в зенитно-ракетных частях египетской армии вплоть до войны Судного дня: семь дивизионов были укомплектованы советскими боевыми расчетами. В общей сложности, по сведениям израильской военной разведки, до 1973 года в Египте служили почти семь тысяч советских военнослужащих, значительная часть которых воевала плечом к плечу с арабами.

Одним из самых крупных покупателей советского вооружения среди стран «третьего мира» стала и Сирия. Она приобрела военной техники на сумму около 19 миллиардов долларов. Еще в 1992 году в этой стране находилась почти четырехтысячная группа советских военнослужащих - наиболее многочисленная в Азии и Африке. Только на Кубе их было больше в то время.

Однако и после развала СССР военное присутствие России в Сирии сохраняется. Российские офицеры продолжают учить сирийцев военному искусству. Собственно, иначе и быть не может, ибо сирийские вооруженные силы полностью оснащены техникой советского или российского производства.

Массовое присутствие советских военных специалистов имело место во многих странах, особенно же в Ираке и Никарагуа, не говоря уж об Афганистане.

Под российским флагом оно сохраняется и сегодня в 13 государствах: на Кубе, во Вьетнаме, в Таджикистане, Туркмении и других странах.

Волею кремлевских лидеров десятки тысяч военнослужащих отправлялись в чужие края, способствуя разжиганию вооруженных конфликтов. Они изнывали от тропического зноя, болели и умирали от неведомых хворей, становились калеками и погибали в боях. От тех же, кто возвращались израненными и морально опустошенными, родина, в лице партийных бонз и госчиновников, старательно открещивалась. По советским законам их даже не считали участниками боевых действий, не приравнивали к ветеранам войны, а ранения и увечья не относили к числу боевых. Эти воины не получали наград и вознаграждений. От них откупались подачками: именными часами, радиоприемниками и чеками Союзпосылторга.

И лишь 12 января 1995 года российский президент Борис Ельцин подписал Указ № 5-фз, утвердив Закон о ветеранах. К ветеранам вооруженных сил отнесены наконец граждане России, воевавшие в Алжире, Анголе, Афганистане, Бангладеш, Вьетнаме, Лаосе, Ливане, Камбодже, Сирии, Мозамбике, Эфиопии и Йемене.

Но и теперь российское руководство не осмелилось сказать вслух всей правды: Закон о ветеранах упомянул менее половины государств, в которых несли во имя чуждых интересов службы с оружием в руках подданные СССР-СНГ.

И что особенно символично - не названа ни одна страна, где россияне воюют теперь. В той или иной форме, но вооруженная экспансия продолжается. Игра в молчанку - тоже.