Смерть в кино

Девять лет, которые по решению Мещанского суда Москвы должны будут отсидеть в колонии общего режима Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, стали шокирующей цифрой и для российской общественности, и для Запада. О приговоре Ходорковскому публично высказался — редкий случай в российско-американском диалоге — президент Соединенных Штатов, подчеркнувший, что этот приговор был известен еще до оглашения его в суде. Зависимость решения суда от власти никем практически не отрицается, только одни ужасаются тотальному отсутствию независимого правосудия, а другие радуются, потому что иначе, если бы не диктат власти, то «олигархи» просто купили бы всю систему и были бы неподсудны. А так, на первый взгляд, подсудны, по крайней мере, если на то воля президента. И все же девять лет — достаточно долгий срок, чтобы отказаться от политических дискуссий и посмотреть на дело Ходорковского с человеческой точки зрения — ведь это уже не просто полемика, это реальность перечеркнутой жизни. Так бывает, когда идет какая-то не совсем понятная постороннему игра, и тебе все время кажется, что это именно игра, а не что-то другое, и вдруг она оканчивается совсем неигровым результатом — что-то сравнимое со всамделишней смертью в игровом кинофильме. Вот что-то подобное пережило российское общество, узнав о приговоре Ходорковскому. Сразу же начались комментарии: в рамках закона, вне рамок, подтасованные факты, обоснованный приговор… Адвокаты заявили о том, что в ближайшее же время подадут апелляцию, а Генеральная прокуратура — о готовности предъявить Ходорковскому и Лебедеву новые обвинения. И это тоже не сенсация: еще несколько месяцев назад я беседовал о деле Ходорковского с одним из ведущих российских политиков и он объяснил мне, что даже если это, первое дело, и рассыплется, то у власти есть время и возможность подготовить новое, уже безупречное с юридической точки зрения дело и упечь Михаила Ходорковского в кутузку на срок, гораздо более длительный, чем девять лет. И упечь при условии сохранения лица: например, Верховный суд оправдывает Ходорковского по нынешнему делу, отменяет приговор, а в это время уже идет новый процесс с новыми, на этот раз уже неопровержимыми доказательствами, — а вы еще сомневались в российской законности! Так что с политической точки зрения результат процесса можно было бы назвать триумфом власти над бизнесом, еще одним этапом в построении в России управляемого государственного капитализма с лицом Владимира Путина…

Можно было бы, если бы не одна, на первый взгляд, не имеющая никакого отношения к процессу над опальным олигархом встреча, показанная Российским телевидением за несколько дней до оглашения приговора Ходорковскому и Лебедеву.

Это была встреча президента России и губернатора Чукотки. Обычная протокольная встреча, коих множество проводит перед объективами телекамер Владимир Путин — если не знать, конечно, кто в России губернатор Чукотки. Роман Абрамович рассказывал Владимиру Путину о своих достижениях. Путин соглашался — достижения действительно выдающиеся. На замечание президента об уменьшении рентабельности некоторых предприятий региона, губернатор, похохатывая, ответил, что это связано с изменением цен на энергоносители. «И только?» — удивился Путин. «И только», — рассмеялся Абрамович. Чувствовалось, что запись телеспектакля его откровенно забавляет. Но он охотно играл роль регионального руководителя на приеме у «хозяина», расположился, как и положено, на краешке стула. Словом, все было бы неплохо, если бы не Путин — Путин, крайне напряженный, тоже сидел на краешке стула — и это он, по-барски разваливающийся в креслах даже при общении с президентом Соединенных Штатов, — что там твой Абрамович!

О чем на самом деле говорили между собой эти двое накануне приговора в Мещанском суде, знают только ближайшие помощники президента и губернатора. В день встречи стало известно, что кандидатура Абрамовича будет рекомендована Путину для продления полномочий губернатора на следующий срок. И это после постоянных разговоров о том, что Абрамович больше не будет руководителем Чукотки, что он выводит капиталы из России и готовится к эмиграции — новость более чем впечатляющая. Да, конечно, Роман Аркадьевич выводит капиталы — но не потому, что куда-то убегает, а потому, что делает со своими деньгами все, что ему заблагорассудится.

На фоне благополучия Абрамовича — и отнюдь не одного Абрамовича, просто владелец «Челси» слишком уж яркий символ олигархической вольницы в современной России — разговоры о победе государственного капитализма в России выглядят, мягко говоря, преждевременными. Хотя бы потому, что капитализм в России изначально был государственным — с назначенными «олигархами», с крепкой спайкой между большим бизнесом и большой властью, с закрытостью системы перед посторонним влиянием и случайными людьми — так что даже западные гиганты, такие, как BP, могли прийти на российский рынок только при условии договоренности с Кремлем и наличии олигархических (или политических) партнеров. А что же Ходорковский? Оказался «белой вороной», потому и поплатился? Да вряд ли. Во времена своего могущества Ходорковский был самой что ни на есть черной вороной. И оказался жертвой им же самим создаваемой системы взаимоотношений во власти и бизнесе.

Даже сейчас, когда, казалось бы, мосты сожжены, Михаил Борисович предпочитает рассказу о том, как на самом деле создавалась собственность в России, абстрактные разговоры о свободе и справедливости. Он мог бы сослужить большую службу своей стране, если бы наконец-то стал первым олигархом, сказавшим, как и почему. Откуда, собственно, на самом деле, взялись деньги, банк, ЮКОС. Да, Ходорковский и его команда могли быть одаренными менеджерами, кто спорит. Но вот первоначальное накопление капитала — это такой интересный для постсоветского общества процесс…Хотелось бы поподробнее. Но Ходорковский, утверждающий, что он свободен от денег, не свободен от своего прошлого и своего будущего. И он никогда ничего не скажет. Как, впрочем, не скажет ничего лишнего и лондонский изгнанник Борис Березовский, все еще ощущающий себя органичной частью большой политической игры и собирающийся возвратиться если не на родину, то уж, во всяком случае, на окраину своей бывшей родины великим триумфатором и комбинатором.

Конечно, защитникам Ходорковского в России и на Западе приятно думать, что он стал жертвой собственной политической активности, либеральных взглядов и стремления построить в стране гражданское общество. А ведь только это не совсем так. Соратник Ходорковского Леонид Невзлин, обитающий сейчас в Израиле, стал президентом Российского еврейского конгресса по личной просьбе заместителя главы администрации президента Вячеслава Суркова после выдавливания из России первого президента РЕК Владимира Гусинского, когда Кремлю понадобился лояльный конгресс без опального президента и необходимо было отобрать у Гусинского козырь в виде должности главы еврейской общественной организации. Это, конечно же, можно назвать вкладом в создание гражданского общества, но каким-то сомнительным. Фонд «Открытая Россия», ставший главным общественным детищем Ходорковского, тоже появился по предложению Кремля — когда было принято решение выдавить из страны фонд Сороса «Открытое общество» и заменить его программы своими, отечественными. И вот интересно: почему именно
ЮКОСу-то поручили? Не Альфа-банку, не ЛУКОЙЛу там? Если ты такой либеральный и так рвешься прибить дракона, то почему оказываешься его лучшим учеником? Не премьер-министром там у дракона, как другие великие демократы, но все-таки создание фонда — не хухры-мухры.

Конечно, после начала наезда на ЮКОС «Открытая Россия» стала для Кремля едва ли не большей костью в горле, чем фонд «Открытое общество», но это потом, поневоле. И обстоятельства появления общественных инициатив ЮКОСа не могут служить объяснением решения расправиться именно с Ходорковским. Как и обстоятельства политической активности компании, распределившей своих людей по депутатским спискам всех ведущих партий страны — да, были люди у «правых», были в списке КПРФ, но ведь и в «Единой России». А эти списки уж наверняка утверждаются в администрации президента — и, значит, соратники Ходорковского на момент их формирования никакой аллергии не вызвали!

Ходорковский стал жертвой обстоятельств, о которых предпочитает не распространяться ни он сам, ни его враги во власти и бизнесе. Мы вряд ли скоро узнаем, почему — и кем — было принято решение об уничтожении ЮКОСа и посадке Ходорковского, каким было содержание переговоров между ЮКОСом и его оппонентами, что требовалось от опального олигарха на самом деле и на что он рассчитывает сегодня. Не узнаем, потому что обеим сторонам процесса выгодно показывать нам захватывающий кинофильм о борьбе тиранического режима с честным бизнесменом-либералом и его прозрачной эффективной компанией, созданной молодыми талантливыми энтузиастами с чистого листа. Не узнаем, потому что если Ходорковскому — и тем политическим и предпринимательским группировкам, которые за ним стоят, — удастся одержать верх, Ходорковского и Лебедева оправдают по всем статьям, выпустят, вернут компанию, изберут в Госдуму и позволят купить, например, «Фиорентину», а на скамью подсудимых посадят уже недоброжелателей этих во всех отношениях честных и приятных людей, то тогда уже недоброжелателей будут судить за уклонение от налогов, незаконное овладение акциями и за прочие преступления, никакого отношения к истинному содержанию борьбы в России не имеющие. И в этом, именно в этом заколдованном круге, из которого нет никакого очевидного выхода, и есть главный ужас сложившейся в России — впрочем, нет, не только в России, а на всем постсоветском пространстве, включая и Украину, разумеется, — ситуации.