Северная Корея: поиск «входного билета» продолжается?

Северная Корея успешно продолжает свои ядерные маневры. Правда, сейчас она от ядерного шантажа переходит к их второй части — согласию снова начать договариваться. Получив обратно свои 25 млн. долл., которые были «заморожены» в банке Banco Delta Asia в Макао, КНДР объявила, что готова начать реализацию договоренностей о ядерном разоружении. Указанные денежные средства были заблокированы полтора года назад по требованию США, обвинявших Пхеньян в отмывании денег и распространении фальшивых долларов.

Ядерные инспектора, прибывшие в КНДР обсудить с коммунистической властью планы остановки ее главного реактора, считают, что это хороший знак для начала переговоров. Северо­корейское правительство в обмен на помощь обещает некоторые сдвиги в реализации фев­ральского соглашения относительно остановки ядерного реактора в Йонбене. Сейчас, когда спор о замороженных банковских активах исчерпан, есть шансы, что процесс, пусть медленно, но будет продвигаться. Южная Корея подтвердила, что с 30 июня начнет присылать КНДР обещанную продовольственную помощь. Еще в апреле Юг согласился предоставить Северу
400 тыс. тонн риса и 50 тыс. тонн мазута. Сначала речь шла о том, что обещанное продовольствие передадут еще в конце мая, но потом Сеул решил использовать эту помощь как рычаг, чтобы заставить Северную Корею все же остановить ядерный реактор.

Главный американский ядерный посредник на переговорах с коммунистическим режимом — заместитель госсекретаря по восточноазиатским делам Кристофер Хилл прибыл в Пхеньян с конференции в Улан-Баторе. В общем оптимистически оценивая ситуацию, он выразил надежду, что реактор остановят уже на протяжении трех следующих недель, поскольку считает, что процесс, после решения некоторых технических проблем, вполне можно сдвинуть с места для того, чтобы в следующем раунде шестисторонних переговоров, который будет намного сложнее, добиться согласия Северной Кореи избавиться от всего имеющегося у нее ядерного арсенала в обмен на значительные вливания международной помощи.

«Мы пережили длительный период бездействия, — акцентировал Кристофер Хилл. — И было понятно, что чем дольше он будет затягиваться, тем больше будет ставить под угрозу весь про­цесс. Но это только первый шаг, впереди у нас долгий путь». По его мнению, это будет путь последовательных действий, в частности речь о поставке мазута в Северную Корею. Взамен страна должна отказаться от всех своих ядерных программ, оборудования и продуктов расщепления. Хилл четко дал понять, что он ждет заявления об отказе от обогащения урана. «Мы не достигнем никаких результатов, если эта проблема не будет урегулирована. Мы стремимся добиться ясности в этом вопросе».

Можно согласиться с оптимистами, надеющимися на положительные результаты в решении очерченной проблемы в ближайшие месяцы. Вместе с тем можно сказать, что и тактические и оперативные маневры Пхеньяна то в сторону разоружения, то, наоборот, восстановления ядерной программы могут продолжаться и дальше. Чтобы понять логику и специфику этого процесса, нужно рассмотреть тренды, которыми руководствуются северокорейские лидеры.

Первым таким трендом, бесспорно, является исторический процесс, в рамках которого развивается Северная Корея. В свое время такие страны, как бывший Советский Союз и сегодняшний Китай, намного дальше продвинулись в нем. Потому зная, что северокорейские лидеры уже многие годы пытаются приспособить модель адаптации Северной Кореи к современному международному контексту, используя как образец опыт не только Китая, но и бывшего СССР, можно сказать, что их главной целью, и прежде всего желанием Ким Чен Ира, является как можно менее болезненный для собственной страны переход к процессу интеграции в мировую политику и экономику.

Ядерное разоружение Северной Кореи — это предпосылка для начала переговоров и сотрудничества с ней, для возможности рассматривать ее как одного из субъектов международного права и международной политики не только для Запада. Таким же «входным билетом» оно является и для северокорейской элиты. Разумеется, она хочет получить от процесса как можно больше — то есть четкую и полную гарантию того, что с каждым следующим шагом КНДР получит именно то, чего ждет. Без каких-либо потерь.

Прежде всего, наверное, следу­ет учесть то, что северокорейские лидеры не хотят интеграции с Южной Корей. Так же, как, например, при демократизации ГДР ни в коем случае нельзя было ставить одним из первоочередных вопросов интеграцию в общую Германию. Этот процесс дол­жен происходить постепенно и более-менее естественным путем.

Вторым трендом и второй моделью, которую нужно принять во внимание для понимания этих процессов, является специфическое мировоззрение северокорейской элиты, сложившееся за годы добровольной самоизоляции. Ведь самый продвинутый в понимании Запада здесь Ким Чен Ир, поскольку у него есть непосредственный опыт (хотя и весьма специфический) созерцания и определенного участия в жизни западных стран. В молодости он неоднократно бывал там, и, по крайней мере, места развлечений и комфортного отдыха ему хорошо знакомы...

Но другие партийные бонзы даже такого опыта или не имеют вообще, или же он у них довольно ограниченный. Соответствен­но, их представление о Западе очень обезображено. Поэтому, когда во время таких глобальных переговоров речь идет о возможных предложениях, необходимо учитывать уровень понимания их элитой Северной Кореи и осознания ею того, что это и есть именно то, чего она желает и может получить.

Возможно, к таким решающим переговорам следует привлечь серьезное представительство. Ведь как на самом Востоке, так и всюду в политикуме — не только восточном, но и западном — очень ценится, когда переговоры ведут знаковые персоны. Например, в этом смысле оправданным шагом является назначение бывшего премьер-министра Великобритании Тони Блэра представителем при урегулировании ближневосточного конфликта. Что-то подобное, пожалуй, следовало бы предложить и для решения северокорейской проблемы.

Следовательно, со стороны Запада нужны глубокое осмысление, деликатный подход и, возможно, настоящее глубинное уважение к представителям противоположной стороны. Пренебрежительность и упрощенный взгляд на корейцев здесь неуместны. Очень важно дать понять, что никто не будет тянуть их в пропасть, которой им кажется распад СССР. Поскольку именно советского пути (хотя, скорее всего, он не наихудший, если вспомнить распад бывшей Югославии) боятся северные корейцы — в смысле распада, дезинтеграции и резкого отхода от коммунистической идеологии.

Что же касается китайского пути, то для северокорейских лидеров он был бы вполне приемлемым. То есть — постепенная экономическая интеграция при более медленной политической. Но они прекрасно понимают, что, по сравнению с Китаем, у них намного меньше ресурсы и они намного менее интересны миру. Следовательно, нужно предложить им такие модели, которые бы учитывали эти моменты, — показать, чем именно интересны и они. И предложить не что-то абстрактное, а конкретный, осуществимый уже сегодня, план. Это бы существенным образом продвинуло процесс интеграции. Наверное, здесь нужна помощь китайских советников, уже прошедших это. Людей с партийным опытом, но с экономическим и финансовым образованием. И главное — нельзя отрицать важность Северной Кореи, нельзя относиться к ней как к «маленькому нонсенсу» на политической карте. Можно с уверенностью сказать, что как только корейцы поймут серьезность отношения к ним, получат предложение понятной им модели интеграции, они прекратят ядерный шантаж и полностью демонтируют существующие ядерные программы. По одной причине — эти программы сегодня не жизнеспособны и не представляют настоящей угрозы ни Западу, ни другим частям мира. Просто они являются тем «зудом», который и в самом деле доставляет много хлопот, и прежде всего — самому корейскому народу. Однако лечить его должны настоящие «врачи» — политики «крупного калибра».

Следовательно, сам будучи оптимистом быстрого решения проблемы Северной Кореи, скажу, что им нужно предоставить соответствующие ресурсы и поддержку главных геополитических игроков. Тогда — вполне реально — все решится за год-полтора.