Размышления у братской могилы

Кого и чему научили трагедии на шахтах Украины? Какие выводы сделаны из масштабных аварий? Этими вопросами почему-то задаются редко, особенно в информационном пространстве. Подземные взрывы и смерти горняков становятся темами-однодневками в хронике происшествий. Никого не удивляет, что директора шахт, где неоднократно гибли люди, порой не получают даже обычного выговора. Не говоря уже о том, что за подобные трагедии ни один руководитель еще не ответил по всей строгости закона. И как-то не заведено, чтобы потом большие угольные начальники публично отчитывались о мерах, направленных на предотвращение подобных аварий в дальнейшем.

Наше издание изучило ситуацию на двух шахтах, где произошли последние крупные аварии — имени Засядько в Донецке и имени Карла Маркса в Енакиево.

Засядько: пережить или уйти

…О прошлогодней трагедии напоминает только скромный каменный мемориал посреди чистого поля — так обозначена вычисленная инженерами точка на поверхности, под которой на километровой глубине в затопленных выработках остались шесть горняков. Их так и не смогли поднять из шахты до затопления аварийного пласта.

Но в Донецке, возле самой шахты имени Засядько, о прошлогодней аварии не напоминает ничего. На лавочках под елочками мирно потягивают пиво шахтеры. Напротив здания, которое штурмовали в поисках справедливости родственники погибших, мальчишки играют в футбол. Сюда не доносятся звуки большого города, и стоит вязкая тягучая тишина.

Разве что внимательный наблюдатель обратил бы внимание на то, что снующих чрез проходную и покуривающих у крыльца людей стало гораздо меньше, чем год назад. И что среди этих людей практически нет тех, кому меньше сорока.

Сразу после аварии шахта пережила массовое увольнение работников по собственному желанию. «Мы тогда за три месяца потеряли тысячу человек. Никто людей не осуждает. Я с пониманием к этому относился. Кто-то пережил трагедию, а кто-то не смог, кого-то семья заставила уйти — разные были ситуации», — говорит директор шахты Игорь Ефремов.

Горняки рассказывают, что первой шахту покинула молодежь, особенно из донбасской провинции. Неудивительно: опытные шахтеры, пришедшие в угольную отрасль еще в советские времена, осознавали трудности выбранной профессии. Юноши из депрессивных регионов ехали в «столичный» город за длинным рублем, тем более что руководство шахты каждый день свозило людей на работу бесплатными автобусами со всей области — в относительно благополучном Донецке мало желающих лезть за заработком на километровую глубину.

Продолжать работать в шахте после того, как рядом с тобой гибли твои товарищи, или нет — всегда личный выбор. Каждому горняку рано или поздно приходится его делать. «Я в 81-м году пришел на эту шахту. В 83-м здесь была первая масштабная авария, когда шесть человек погибло. Я был горным мастером в той смене, попал вместе со всеми пострадавшими людьми в реанимацию. Два месяца пролежал там, потом еще два — в больнице профзаболеваний. Из нашей бригады тогда половина ушла, половина — осталась», — разоткровенничался Игорь Ефремов в беседе с нашим корреспондентом.

Первое и главное из нынешней жизни предприятия — за прошедшее после аварии время здесь больше никто не погиб. Местное начальство, хотя и жаловалось на финансовые трудности из-за потери производственных мощностей, выделило деньги на укрепление безопасности. Из технических новинок внедряется система сейсмического мониторинга стоимостью 0,3 млн. долл. США. Сейчас начался монтаж оборудования, и к концу года специалисты смогут следить за изменениями горного массива. Такое оборудование действующими в Украине нормативными документами по ТБ не требуется, но на зарубежных шахтах применяется. Инженеры шахты имени Засядько уверены, что рано или поздно государство додумается оборудовать отечественные угольные предприятия такими комплексами, и решили немного предвосхитить события.

…Когда-то один шахтер, отвечая на вопросы одного настырного журналиста о том, насколько честно выполняются обещания о выплатах «посмертных» компенсаций, сказал по-народному просто и емко: «Долги по зарплате бывают только у живых».

Гнетущее впечатление оставили судебные разбирательства между родственниками. Вдовы шахтеров судились с осиротевшими матерями, деля государственные компенсации (суммарно в среднем около 300 тыс. грн. на каждую семью) и выделенные квартиры, взрослые дети — с родителями. Время от времени появлялись с претензиями на свою долю «посмертных» денег какие-то дальние родственники, о существовании которых погибший при жизни, может, и не подозревал…

Сегодня шахта имени Засядько работает лишь на треть от былой мощности. В обозримом будущем доаварийных объемов производства достичь не удастся, считают на шахте. Во-первых, Госгорпромнадзор, сообщили в пресс-службе ведомства, установил для этой шахты очень жесткое ограничение — не более 1,5 тыс. тонн угля в сутки с одной лавы. Такая мера была применена в том числе и потому, что на встрече с премьер-министром Юлией Тимошенко родственники погибших шахтеров вспомнили рассказы отцов и мужей о чрезмерной, по их словам, интенсивности труда.

Более того, в системе Госгорпромнадзора появилось новое подразделение, которое называется «специальная инспекция по шахте имени Засядько». По словам руководителей шахты, надзор за техникой безопасности — тотальный. Инспектора спускаются под землю через день, и успели изучить предприятие до последнего винтика. По словам начальника терруправления надзора Николая Малеева, поначалу назойливость Госгорпромнадзора спровоцировала недовольство руководства шахты. Утверждалось даже, что глава Совета арендаторов шахты Ефим Звягильский угрожал Малееву. Сейчас стороны демонстрируют полную лояльность друг к другу, а все, что хотят сказать, пишут на бумаге — в «особом мнении», приложении к документам экспертных комиссий. Ефим Звягильский и Николай Малеев такими петициями уже обменялись.

На данный момент на шахте имени Засядько работают две лавы, в начале следующего года планируют ввести еще одну. В итоге к концу первого квартала 2009 года шахта выдаст две трети от достигнутых до аварии объемов производства. На предприятии считают, что в ближайшей перспективе это — «потолок». За восстановление выработок затопленного пласта L1 на свой страх и риск браться не хотят и ждут, пока профильные институты обследуют аварийный участок и дадут заключение, что там можно работать.

С большим шумом начатое прокуратурой следствие не закончено до сих пор, и ни один из тех, кого называли виновным в трагедии, не привлечен к ответственности. Это обусловлено процессуальными формальностями и особенностями законодательства: для «посадки» по делу о промышленной катастрофе, повлекшей гибель людей, необходимо заключение экспертной комиссии с точным указанием причин аварии и конкретных виновников. На шахте имени Засядько работали три комиссии, но заключение каждой из них заканчивается одними и теми же словами: «необходимо дополнительное изучение…». Загадка взрыва, унесшего жизни сотни горняков, не раскрыта до сих пор. «Глубокая финансовая ревизия», проведенная по требованию все той же Тимошенко, по сути, закончилась ничем. Никаких громких разоблачений и уголовных дел. Хотя на шахте и признают, что некоторые мелкие нарушения были найдены.

Потрясения, которые испытала шахта после аварии, на заработке гор­няков не отразились. Сегодня, по предоставленным данным, средний заработок шахтеров основных профессий составляет 6—6,5 тыс. грн. Задолженности перед работниками нет.

Руководство шахты заявляет, что разочаровано бездеятельностью научных учреждений. После аварии на науку возлагались большие ожидания в предупреждении трагедий. «Тогда были обвинения в сторону науки, что ничего не делается для угольной промышленности. Не будем показывать пальцами на конкретные институты, но ведь и сейчас действительно ничего не делается. Угольная наука фактически умерла», — отмечает Игорь Ефремов.

А еще за все время, прошедшее с момента трагедии, шахта имени Засядько не приняла на работу ни одного молодого специалиста…

Енакиево: восстановить и ответить

Шахта имени Карла Маркса в Енакиево, где погибли 13 горняков, до сих пор находится в состоянии неопределенности. Пострадавший в результате взрыва ствол восстанавливают, но эти работы по-прежнему официально называются «ликвидацией последствий аварии». На мероприятия Кабмин сразу после аварии выделил 27 млн. грн.

Вопрос о дальнейшей судьбе шахты остается открытым. Не завершена и экспертиза останков извлеченных из шахты горняков. Родственники погибших были вынуждены через суд добиваться, чтобы их мужей, сыновей или отцов официально признали ушедшими из жизни. В противном случае родные рисковали остаться без компенсации. Особенности отечественной бюрократии: люди потеряли близких, и вынуждены доказывать государству, что они их действительно потеряли…

Министр угольной промышленности Виктор Полтавец настаивает на том, что шахту нужно восстановить. По предварительным подсчетам, на закрытие шахты необходимо 270 млн. грн., на восстановление — около 200 млн. грн. Парадокса здесь нет — угольное предприятие нельзя просто остановить и бросить. Закрытие или консервация шахты требуют значительных вложений в строительство водоотливных комплексов, чтобы Донецкая область из-за выходящих на поверхность грунтовых вод не стала одним большим болотом.

Свое мнение о необходимости восстановления шахты министр подтвердил и во время встречи с губернатором Донецкой области Владимиром Логвиненко. Руководи­тель региона позицию Полтавца разделяет. По словам губернатора, в шахту уже слишком много вложили в процессе ликвидации последствий аварии, чтобы принимать решение о ее закрытии. «Не остается ничего другого, как добавить финансовых ресурсов и запустить шахту. Была встреча с министром (угольной промышленности. — Ред.). Он уверенно сказал, что шахту имени Карла Маркса будут восстанавливать… И моя позиция, что эту шахту можно и нужно восстановить. Во-первых, мы углем не так богаты. Есть еще и моральная сторона: людей, которые там остались, нужно поднять и захоронить», — отметил Логвиненко (на момент публикации под землей оставались три горняка).

Жители поселка имени Карла Маркса в Енакиево в принципе поддерживают инициативу о восстановлении шахты. Говорят, что шахта обеспечивает работой весь поселок.

Правовая сторона енакиевской трагедии также не определена. Не ясны перспективы резонансного уголовного дела по поводу самовольного возобновления горных работ. Госгорпромнадзор обвинил руководство шахты в том, что те отдали распоряжение сорвать пломбы и добывать уголь, несмотря на вынесенное предписание об остановке. Именно эта причина аварии, по словам пресс-секретаря Госгорпром­надзора Адриана Галача, была обнародована как официальное заключение государственной комиссии. Материалы переданы в Генпрокура­туру… И на этом пока все. Директор шахты Александр Лучкай все еще занимает свою должность, серьезных изменений в его судьбе не произошло. Конечно, это не первый случай, когда резонансные уголовные дела исчезают в недрах правоохранительного ведомства, но неужели и на этот раз за гибель шахтеров никто не ответит? Тем более что названа более чем убедительная для следствия причина, безо всяких ссылок на «неизвестные науке явления». Следствие продолжается…

…Да, профессия шахтера всегда была сопряжена с риском. И раньше, когда горняки с мокрой тряпкой на лице производили «дегазацию» забрасыванием горящей головни в выработку, и сейчас. Но серьезных усилий, направленных на то, чтобы этот риск уменьшить, что-то пока не видать. Даже там, где подземные тон­нели уже стали братской могилой.