ПРОГРАММА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИЛИ ПОЛИТИЧЕСКОЕ КРЕДО КАБМИНА?

Знакомство с проектом Программы деятельности Кабинета министров Украины «Реформы для благосостояния», который правительство намерено вынести на утверждение Верховной Рады, оставляет необычное впечатление. Похоже, стремление, как было заявлено, впервые представить именно политическую (!) программу деятельности правительства сыграло с разработчиками злую шутку. Временная и пространственная универсальность документа граничит с неадекватностью, полным выпадением из конкретных обстоятельств и, соответственно, практической неприменимостью, «несъедобностью» теоретического полуфабриката в качестве готового программного продукта. Вместо выстраивания тонкого и сложного баланса политических, административных и технологических аспектов будущей политики Кабинет министров сосредоточился на подробном декларировании принципов своей дальнейшей работы, которые, по идее, должны подчеркивать политическую близость правительства парламентскому большинству и обеспечить его поддержку. Вот и получился, как и было обещано, действительно прежде всего политический документ, политическое кредо Кабмина.

Понимая и в общем разделяя резоны, которыми руководствовались разработчики, остановив выбор именно на таком формате документа, вынужден все же констатировать, что нынешнее, первое, по сути, политическое правительство Украины, почувствовав, так сказать, благословление истории, несколько увлеклось собственной политической ролью в ущерб экономической прагматике и программатике. Слишком обращает на себя внимание настойчивость, с которой выдвигаются требования «твердой политической поддержки Верховной Рады», «широкой гражданской поддержки», а также «наиболее важных экономических субъектов, представителей большого капитала, профсоюзов». Правительству, наверное, не следует стараться превратить беспрецедентный кредит доверия в безусловный и, спасаясь от головной боли предшественников — перманентной политической неукорененности и подвешенности, — бросаться в другую крайность, настаивая на жесткой, так сказать, привязанности позиций Кабмина и партийно-парламентского большинства. Никакие специальные соглашения о сотрудничестве или дополнительные координационные советы не в состоянии ликвидировать принципиальную разницу между законодательными и исполнительными органами, которые имеют различные принципы формирования, логику и технологию функционирования. Моменты напряженности будут возникать неизбежно, и застраховаться от них раз и навсегда невозможно и ненужно. А ликвидации ощутимой — в этом я соглашусь с членами нынешнего правительства — политической недостаточности Кабинета министров необходимо добиваться в ином и иными средствами.

Политическая роль правительства напрямую зависит от его умения обеспечить концептуальную и административно-технологическую поддержку и практическое решение задач, поставленных Президентом и поддержанных объединившимся вокруг него партийно-политическим большинством. Выбор именно политического формата программы, насколько я понимаю, продиктован как раз стремлением подчеркнуть концептуальную состоятельность Кабинета. Вышло, однако, довольно неуклюже, поскольку ожидаемая демонстрация состоятельности превратилась в неуместную декларацию само-стоятельности в смысле обособленности, создавая впечатление попытки посоревноваться с президентским Посланием Верховной Раде. Более того, во вступительной части проекта программы деятельности правительства просто заявляется о готовности принять на себя конституционную нагрузку Президента, ведь правительство представляет такую программу, которая, ни много ни мало, «гарантирует демократический путь развития, избранный народом Украины в августе 1991 года».

Что же касается собственно концептуальной стороны, то она содержит заметные недостатки отвлеченного формально-умозрительного конструирования. На расхождение с реальностью указывает уже название Программы: «Реформы ради благосостояния». Безусловно, мечтой всякого правительства является подъем национального благосостояния именно в период его полномочий, но реальное положение вещей не позволяет всерьез рассчитывать, что за отведенные данному Кабинету министров максимум два года удастся перейти к какому-то существенному повышению уровня жизни, не говоря уже о «росте средней продолжительности жизни» и «снижении уровня смертности новорожденных», отмеченных в качестве критериев выполнения Программы.

Смещение «прицела» наблюдается и при расстановке Кабинетом министров акцентов в оценке нынешней ситуации и определении стратегических целей. Так, указание на «искаженность принципов рыночных отношений» подразумевает последующую политику, направленную на ликвидацию деформаций. Однако, у нас никогда не было полноценного рынка — рынка производственного капитала: его еще только предстоит создать, и это, согласитесь, не то же самое, что исправлять недостатки. А заявление о том, что наконец «Украина оказалась перед необходимостью проведения эффективных реформ», свидетельствует об очень упрощенном понимании предшествующего периода развития страны и о вытекающей несколько нескромной, да и неверной самохарактеристике как первых реформаторов.

Более уместным было бы как раз охарактеризовать особенности нынешнего этапа реформ. Чтобы на основе именно их анализа, а не из абстрактных намерений и благих пожеланий, выстроить иерархию приоритетов и пошаговую стратегию дальнейшего реформирования. Иначе «всеохватность» и декларативность с неизбежностью вызывают подозрение в поверхностности. Так, стратегической целью провозглашена интеграция в Европейский союз, но предусмотрены ли специальные программы и механизмы, позволяющие одновременно учесть, например, жесткий протекционизм ЕС по отношению к собственным сельхозпроизводителям и плачевное состояние нашего аграрного сектора? Может, сейчас пока стоит «наступить на горло собственной песне» и постараться с максимальной пользой для экономики использовать неевропейские аграрные рынки?

Вообще, с постановкой целей в Программе дело обстоит сложно. Целей слишком много и не все из них могут претендовать на приоритетность. Размытость, отсутствие точек фокусированного приложения усилий правительства не позволяет найти ответ на вопрос о предстоящей правительственной политике: какие основные меры и в какой последовательности обеспечат переход от стабилизации к экономическому росту? Одной демонстрации политической воли и прогрессивности — подчеркнутой европейскости — экономических воззрений тут недостаточно, важно знать, как изменить существующие экономические и административно-управленческие практики. И помощь Верховной Рады в переводе «Экономикс» на правовой язык — недостаточное условие успеха.

Правительство использует Программу как повод манифестировать собственную политическую и идеологическую ангажированность, и это, наверное, оправданный ход: с одной стороны, участники политического процесса и общество получают необходимые сигналы о позиции Кабмина, с другой — обозначаются некие базовые политико-идеологические компоненты, способные простимулировать реформы. Однако крайне сомнительно, что в качестве таких ключевых моментов, которые, по мнению разработчиков, способны обеспечить успех, могут эффективно послужить «раскручиваемый» последние месяцы, так называемый, панукраинизм и абсолютизированный либеральный подход по ключевым экономическим проблемам.

Тема панукраинизма заслуживает отдельного разговора, но сама по себе попытка некоторых политиков своеобразного реванша за 1991 год на базе идеологической доктрины десятилетней давности вызывает то же ощущение неадекватности. Какими бы благими намерениями ни руководствовались сторонники новой-старой идеологии, претендующей на статус государственной, — от нее веет архаикой и консерватизмом, игнорированием объективных процессов глобализации, а потенциал национального раскола, который в ней содержится, намного превышает ее консолидирующие возможности. Вообще, языковая и духовная сферы являются едва ли не самыми деликатными направлениями в государственной политике, и об имеющихся тут проблемах ни в коем случае нельзя громко и навязчиво говорить, а нужно терпеливо, тщательно и, если хотите, тонко работать. В нынешней же сложнейшей ситуации заострение внимания на национально-языковой проблематике способно лишь отвлечь внимание правительства и общества от действительно более первоочередных задач.

Что же касается подчеркнуто либеральных духа и буквы Программы, то возникает вопрос: не торопится ли правительство, устраняя присутствие государства в экономике, а по сути — самоустраняясь от регулирования экономических процессов в стране? Ведь в современной рыночной экономике роль государства в стратегическом планировании развития общества отнюдь не уменьшается, а, наоборот, значительно возрастает. Именно государство должно анализировать возникающие риски, выстраивать актуальный контур экономического движения и определять долгосрочные национальные приоритеты. Причем это отнюдь не гипертрофированный «государствоцентризм». Просто для ответов на вызовы глобальной экономики требуется задействовать ресурсы всего общества, а не отдельных, пусть даже и очень крупных компаний.

А в наших условиях еще довольно слабо развитого предпринимательства безудержная либерализация оставит национальный бизнес один на один с матерыми западными конкурентами, пользующимися к тому же вполне грамотной опекой со стороны собственных государственных структур. Кроме того, проводимая под лозунгами либерализации кампания за отмену всех и всяческих льгот субъектам предпринимательской деятельности, рискует обернуться отказом государства от политики активного стимулирования прорывных направлений экономического развития.

Ставка правительства на предоставление максимальной свободы субъектам предпринимательской деятельности, и прежде всего малому и среднему бизнесу, органично вписывается в общую концепцию панукраинизма как «доктрины провинциальной, хуторской замкнутости». «Маленькая страна с маленьким бизнесом и маленькими амбициями»... Правда, нет ответа на вопрос, откуда в таком случае возьмутся импульсы для экономического рывка и решения социальных проблем. Очевидно, что удельный вес малого и среднего предпринимательства в нашей экономике крайне низок для того, чтобы они могли взять на себя функции «локомотива реформ».

Украина — технологическая держава. Этот тезис даже не подлежит обсуждению, и необходимым потенциалом развития обладают только индустриальный и постиндустриальный секторы. Однако в Программе инновационно-промышленной политике уделено крайне мало внимания. Опять- таки выходит, что правительство руководствовалось не реальными вызовами ситуации, — угрозой финансового дефолта с запада, топливно-энергетического с востока и социального изнутри, — на которые необходимо дать эффективные и порой упреждающие ответы, а абстрактными принципами теоретического рыночного либерализма.

Экономический рост никогда не возникает сам по себе — для этого необходимы условия, которые, как известно, создаются в ходе реализации макроэкономической политики государства. И если правительство хотело выполнить сверхзадачу и действительно продемонстрировать наличие новаторской концепции развития, ему следовало презентовать именно модель экономического роста для Украины. Такая модель может быть разработана с учетом реальных условий национальной экономики, сочетающих низкую конкурентоспособность по технологиям массового использования, существенные заделы по ряду прорывных направлений современной науки, значительные экспортные возможности отраслей черной металлургии и химической промышленности. Сочетание указанных условий позволяет реализовать смешанную модель экономического роста — экспорто ориентированную для целого ряда отраслей промышленности, «догоняющую» для отраслей машиностроительного комплекса, производства товаров массового спроса и АПК, и инновационную в отраслях оборонного комплекса, и целом ряде приоритетных направлений науки и техники, решив одновременно задачу структурной трансформации народного хозяйства.

На мой взгляд, если и закладывать в новую Программу деятельности правительства идеологию, то это должна быть идеология национальной конкурентоспособности. Я хочу подчеркнуть, что имею в виду конкурентоспособность не только товаров, а общества в целом как сложного комплекса социальных, финансовых, товарных, гуманитарных подсистем. Пожалуй, лишь на этой базе можно выстроить искомые государственность, независимость и патриотизм. В нынешних условиях единственно возможный вариант, когда соединятся и идеология, и реформы, и интересы народа, — это инновационно-технологическое, научно-промышленное и социально-ориентированное развитие нашей страны. Стратегическая концепция преобразований как некий аналог «национальной идеи» в экономике известна во многих странах. Но в основу новой Программы действий правительства — настоящей программы шанса, программы надежды — должно быть заложено развитие не на базе этнографического панукраинизма, а на основе современного и динамичного пантехнологизма.

В итоге получилось, что базовые принципы предложенной правительством Программы не только не способствуют решению актуальных задач, но порой даже противоречат основным положениям Послания Президента Украины, на основе которого они должны быть построены. Кабинету министров не стоит ни торопиться, ни становиться в позу по поводу критики предложенного ими проекта. Существует главное — искреннее намерение принципиально развернуть ситуацию к лучшему. Теперь важно учесть ошибки и попытаться снова. Другого пути к нашей общей цели нет.