ПО СЕМЕЙНЫМ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ-2

Своей одиозностью этот человек во многом обязан тому, что он – не только президент Национальной телекомпании Украины, но и автор, а также ведущий занимательнейших передач на своем родном канале. И хотя, по его же признанию, деятельность в первой ипостаси отнимает у Вадима Долганова пять с половиной дней в неделю, оставляя на журналистское творчество лишь полтора дня, именно «экранная» жизнь нашего героя вызывает стойкую идиосинкразию у подавляющего числа отечественных парламентариев, становится темой для анекдотов в журналисткой среде и поводом для громких конфликтов с государственными мужами столь высокого ранга, как генеральный прокурор. (Кстати, Вадим Долганов обратился к нам с просьбой об ответном слове после выхода в «ЗН» интервью Михаила Потебенько, и мы как свободное издание пошли ему навстречу.) Именно в «Семи днях» и «Зоне правды» Вадим Афанасьевич «отрывается» по полной первой программе, позволяя себе неограниченную степень свободы слова, о наличии которой в Украине он не так давно заявил в интервью российской «Независимой газете». Однако раздвоение личности ему не грозит: по счастливой случайности, взгляды и симпатии журналиста Долганова полностью совпадают с теми принципами, на которых основывается деятельность Долганова-чиновника. Обязан первый национальный, в соответствии с законом, освещать деятельность государственных органов власти – и две трети новостей канала посвящены человеку, до глубины души симпатичному его президенту. И неважно, что американское телевидение, на опыт которого любит ссылаться Вадим Долганов, вряд ли освещает жизнедеятельность Джорджа Буша с такой доскональностью, чтобы демонстрировать вручение ему верительных грамот послом Тринидада и Тобаго. Непоколебимая уверенность в собственной правоте придает г-ну Долганову при беседе с ним изрядную долю убедительности. Однако куда убедительнее все-таки его экранный образ.

– Вадим Афанасьевич, вы действительно уверены в безграничности свободы слова в Украине?

— Да, но я говорил в том интервью, что у нас есть свобода слова, но нет свободы прессы. И говоря так, в первую очередь я выступаю как руководитель крупного предприятия. Я знаю, что такое финансировать производство программ, что такое зарплаты людей. Когда говорю, что у нас есть свобода слова, я подразумеваю под этим возможность сказать все, что думаю: выступив на митинге, собрав пресс-конференцию. Но другое дело, что у нас, к сожалению, нет свободных средств массовой информации. Они зависимы от тех, кто ими владеет: либо от частных лиц, либо от финансовых групп, каких-то корпораций, либо от государства. В чем заключается зависимость государственного телевидения? В том, что я действую по закону об освещении деятельности органов власти. Я действую на основании закона и должен показывать то, что коммерческие каналы не показывают. Я бы не стал, например, показывать некоторые официозные вещи — заседания, совещания, но этого требует закон. То же касается освещения работы Верховной Рады, вокруг которого постоянно ломаются копья. Но ломаются не вокруг Долганова, а вокруг президента Национальной телекомпании. Верховная Рада рекомендовала уволить Зиновия Кулика, Александра Савенко и остальных ее руководителей. Дело не в личности президента НТК, а в том, что государственная телекомпания сейчас, особенно во время обострения политической борьбы, становится заложником ситуации. С одной стороны, первый канал откровенно оплевывается, а с другой — все стремятся попасть на него.

Телевидение — очень дорогая вещь. И то, что мы делаем, совершенно не соотносится с тем отношением к каналу. В первую очередь это касается его существующего финансирования. Беседуя недавно с группой народных депутатов, представляющих национал-демократические силы, тех депутатов, которых я поддерживал, работая еще в «Комсомольском знамени», я начал им рассказывать о проблемах канала. Они в ответ широко открыли глаза, для них это просто terra incognita. Посудите сами: в 1996 году общее финансирование Национальной телекомпании составляло почти 20 млн. долларов, в 2000 году — около пяти. А показатели финансовой и хозяйственной деятельности значительно выше.

— Генеральная прокуратура намерена заняться проверкой именно этой сферы деятельности НТКУ?

— Да пусть занимается. У нас проверки каждый день. Виктор Андреевич Ющенко насылал на меня КРУ, УБОП. Кого только не насылал. Сейчас у нас планово работает налоговая администрация, до этого планово работала Счетная палата. Это просто бессовестная игра в обман. Говоря о Михаиле Потебенько, могу только признаться: мне очень стыдно, что такой человек является генеральным прокурором Украины. Я это писал еще в 1989, 1990 годах, когда работал в «Комсомольском знамени».

— Так ваша антипатия имеет давние корни?

— Это не антипатия. Это взгляд журналиста на деятельность государственного чиновника. Ситуация заключается в чем? Финансовая и хозяйственная деятельность телекомпании открытая, она контролируется. А эти игры непонятно зачем. Я могу предположить следующий вариант. Сидит человек на некой государственной должности. Человек не очень молодой, имеющий большой партийный, аппаратный и прочий стаж. Приближаются выборы. А потом человек оказывается в пятерке одной из партий. Он приходит в парламент и говорит: мне не дали возможность эффективно работать, раскрывать преступления, бороться с нарушителями закона, во всем виноват режим.

— И именно тем, что у вас такой взгляд на генерального прокурора, объясняется выбор темы тех выпусков «Зоны правды», которые стали поводом для вашего с ним конфликта?

— Я хотел бы заметить, что Генеральная прокуратура помогала нам в подготовке предыдущих выпусков «Зоны правды». Мы же идем от прокуратуры. Я хочу, чтобы вы понимали: у меня нет семейных проблем. Семейные проблемы есть у господина Потебенько. Пусть он их и решает. Помощник прокурора Севастополя открывает уголовное дело по одному факту контрабанды, за которым тянутся миллионы долларов. Нам подсказали эту тему народные депутаты, журналисты Севастополя и т. д. Турки выдают 97 эпизодов контрабанды по этому одному кораблю. Не надо быть прокурором, чтобы понимать: наверное, надо сделать запрос и проверить. В турецких документах записано 138 тонн груза, а в украинских — 38. А теперь вспомните о корабле с челночниками, который утонул возле Севастополя. Почему он утонул? Потому что был перегружен. И у меня, как у журналиста, возникает вопрос: а что только один корабль возил челноков? И почему бы у турков не запросить все документы за последние 7—8 лет по кораблям, которые возили товары народного потребления из Стамбула в Севастополь, в Одессу? И сравнить их документы с нашими, украинскими. Вы представляете, какой это может быть объем работы? Но какой может быть результат? А о том, что г-н Демин — сын г-на Потебенько, я не знал.

— А разве вы не намекали, как утверждает Михаил Алексеевич, когда встречались с ним накануне передачи, что собираетесь «проехаться» по его сыну?

— Это ложь. Я с ним действительно встречался, но по абсолютно другому поводу. И он знает об этом. И лжет. Мы говорили с ним совершенно о других вещах. Но я не о том. Я не знал, что за реализацию конфискованного товара отвечает сын Потебенько. Журналисты вышли на эту фамилию. Он рассказывает, как ему было трудно после 1991 года. Но я, в отличие от него, когда партия в 1988—89 годах затаскала нас с «Комсомольским знаменем» по судам, своему сыну фамилию менять не стал. Впрочем, это его личные, семейные проблемы. А что касается моей семьи, мне не надо защищать Сюзанну Романовну Станик. Потому что, когда я женился на этой женщине, она уже была министром юстиции, а я — президентом телекомпании. И она без меня прошла все ступеньки своей карьеры, и я — самостоятельно. Она себя защитит сама. И в ее правоте я убежден стопроцентно.

— Вы уж извините за прокурорский тон, но ваше утверждение о том, что уголовные дела по факту злоупотребления служебным положением в Министерстве юстиции были возбуждены после выхода тех нашумевших выпусков «Зоны правды» противоречит «показаниям» г-на Потебенько, говорящим об обратной взаимосвязи.

— Мы вышли на таможенную тему в ноябре прошлого года. Наши съемочные группы начали ездить на места происшествий с прошлой осени. Но вы же понимаете: когда вы готовите скандальный материал, серьезное журналистское расследование, вы с сегодня на сегодня его не выдаете. И связывать журналистские расследования первого национального с семейными проблемами государственных чиновников — глупо.

— С принципом выбора тем для ваших авторских передач, будем считать, разобрались. А почему, по-вашему, столько критических отзывов о новостийных передачах вашего канала?

— Если бы я был директором коммерческой телекомпании, содержание и структура новостей были бы несколько иными. Понятно, что там было бы меньше власти, больше сенсаций… Но я повторяю, я действую как директор государственной телекомпании, в рамках закона. И любой другой человек на моем месте действовал бы точно так же. Выпуски УТН всегда будут отличаться от новостей «1+1» и «Интера».

Я еще раз говорю: мы всего лишь четко придерживаемся буквы закона. Когда проходила президентская избирательная кампания, наблюдатели из ОБСЕ задавали мне вопрос: почему вы показываете все рабочие поездки Леонида Кучмы, но не все поездки, например, Петра Симоненко? Я отвечал: извините, это вопрос не ко мне, это вопрос к закону. Леонид Кучма во время избирательной кампании не совершал поездок как кандидат. Это все были рабочие поездки Президента Украины. А в законе записано, что наша телекомпания обязана освещать рабочие поездки главы государства. Значит, команда его лучше работает.

— Вадим Афанасьевич, но ведь во Франции нет шираковского телевидения, в Германии — шредеровского, тогда как удельный вес присутствия на УТ-1 Леонида Кучмы дает все основания называть первый национальный президентским каналом.

— Вы не совсем правы. Я смотрю иностранное телевидение. Когда выступает президент Соединенных Штатов Америки, его выступление идет полностью и в прямом эфире. А какой из наших каналов, кроме УТ-1, показывает хотя бы выдержки из выступления украинского Президента. Я не согласен с тем, что первый канал — президентское телевидение. По крайней мере, с таким же правом его можно назвать парламентским телевидением, футбольным телевидением, поскольку мы немало транслируем футбольные матчи, а недавно начали транслировать чемпионаты «Формулы-1».

— Почему же тогда в парламенте собралось столько людей, испытывающих к вам, президенту парламентского канала, далеко не теплые чувства?

— Если вы имеете в виду постановление Верховной Рады с рекомендацией правительству уволить меня, то должен вам сказать, что у Ивана Плюща собралось немало заявлений народных депутатов, либо голосовавших против, либо вовсе отсутствовавших в этот момент, которые в поименной распечатке значатся высказавшимися «за». Я даже не хочу это обсуждать. Повторяю: я вижу стремление различных политических сил иметь влияние на государственный канал телевидения перед выборами. И подобные волны, если вы проследите за событиями начиная от создания НТКУ в 1995 году, нарастают всегда по мере приближения тех или иных избирательных кампаний.

Утверждения о том, что мы не предоставляем слово представителям оппозиции, это обман. Вы посмотрите любую из последних передач «Семь дней». Я совсем недавно дал задание своим людям отследить по хронометражу, сколько мы показываем Верховную Раду, сколько у нас выступает народных депутатов, от каких фракций. Понятное дело, здесь не может быть стопроцентного равенства. Потому что есть депутат, который весь срок работает в комитете и пишет законы, а есть депутат, который все время выступает с трибуны и делает это, кстати, достаточно неплохо, создавая информационные поводы. Сколько раз я звал к себе в прямой эфир того же Александра Мороза!

— Это когда он уже перестал быть кандидатом в президенты? А зачем же было доводить до скандала попытку г-на Мороза выступить в прямом эфире УТ-1 во время президентской кампании?

— Дело вот в чем. Народный депутат Украины может попасть на телевидение, когда ему хочется. В рабочее время. В нерабочее время он может пройти сюда в сопровождении сотрудников телекомпании. Во всех странах мира — это особый объект, охраняемый в установленном порядке. Если возвращаться к той истории, то под удостоверением Александра Мороза, или народного депутата, или кандидата в президенты, я не помню, он протащил сюда десятка два-три людей. Они все вместе рвались в студию. Извините, в каком цивилизованном обществе такое может произойти?

— С открытием новой парламентской сессии, то есть со следующей недели, вновь в полный рост станет вопрос о вашей отставке. Скажите, не помышляли ли вы о том, чтобы уйти самому, перейдя на какой-нибудь коммерческий канал, где зарплаты повыше и проблем поменьше?

— Когда мне предложили эту работу, я согласился потому, что понимал: могу что-то сделать для этой телекомпании. И эта компания, слава Богу, еще не развалилась. Экономические показатели здесь сегодня намного лучше, чем тогда, когда я сюда пришел. До того я спокойно вел на «Интере» передачу «Аспекты». Смотрите, какой парадокс оценок! Это был первый год работы «Интера», я только вернулся из России, где работал пресс-атташе украинского посольства, передача была посвящена международной проблематике. Меня все газеты хвалили, рассказывали, какой я хороший, печатали мои фотографии. 27 декабря 1997 года вышел последний выпуск «Аспектов», а на следующий день увидели свет «Семь дней». И как только вышли «Семь дней» (могу показать газетные публикации), я стал косноязычным, неинтересным, предвзятым. То есть пошли ярлыки. Меня не раз вместе с моей передачей приглашали перейти на разные коммерческие каналы, обещая условия, не сравнимые с теми, что на УТ-1. Но там бы мне пришлось служить, а не работать.

— Тогда, может быть, вам самому стать депутатом? Какие у вас планы на выборы?

— Мне предлагали это в 1998 году. В то время я руководил пресс-службой НДП. Мне тогда это было неинтересно. Неинтересно это мне и сейчас. Потому что я знаю, что мне делать здесь, в этом кресле. Однако ситуация может сложиться по-разному.