О больших и маленьких домах, или Почему шведы платят налоги?

Почему Швеция? Так совпало. С одной стороны, кризис уже давно и выборы уже скоро, а потому опять пошли активно разговоры вокруг что делать, куда и с кем идти, а главное — зачем. И, благодаря во многом славным результатам президентства Виктора Андреевича, все громче слышно: идти, но не в Европу, там нас не ждут и нам туда не надо. Идти с великим и добрым соседом, вон на днях как благородно отказался «добивать партнера», а ведь мог бы. Идти затем, чтобы и дальше развивать демократию и рынок. Как у нас и у соседа было, так и будет, только еще лучше.

С другой — опять объявился Леонид Данилович и, во-первых, сообщил, что готов страну из кризиса вынуть. А во-вторых, еще раз объяснил, почему то, что он за свои 10 лет президентства в стране построил, не всех устраивает. Строили-то, оказывается, «на пустом месте», потому иначе быть не могло. Но если еще раз изберете — будет еще лучше.

С третьей — сложилось в феврале мне с коллегами побывать в Швеции. О которой много говорилось в Украине в начале ее независимого пути, когда Л.Д. еще спрашивал: вы скажите, что вам построить, и я построю. И многие тогда отвечали: постройте, чтоб было, как в Швеции — Дом для людей. Но многие же, и в частности швед, живущий в США, экономист, великий либерал, друг и советник всех постсоветских президентов А.Ослунд, говорили громче и для уха власть предержащих приятней: главное — приватизировать, не важно — как, важно — быстро.

Вот поэтому всему — Швеция. И Украина, естественно. Единственное, чего бы не хотелось, так это ассоциаций с юбилеем Полтавской битвы. Хотя…

Поразительно, как долго Швеция совершала ошибки и не извлекала из них уроков.

А.Ослунд,
швед, живущий в США

Итак, Швеция.

Территория — почти 450 тыс. кв. км, или на четверть меньше чем Украины. Население — чуть более 9 млн. человек, или в пять раз меньше чем в Украине пока. Государственное устройство — конституционная монархия. Сравнить с Украиной на сей момент трудно, но похоже на республику.

В экономике занято 4,9 млн. человек, или 54% населения. В Украине — 21,7 млн., или 47%. ВВП на душу населения (по паритету покупательной способности, предварительные данные за 2008г.) — 39 600 евро, в Украине — 6 900, или почти в шесть раз меньше. Стоимость труда — 32,2 евро в час, в Украине — 1,2, или почти в 27 раз меньше.

Индекс человеческого развития: в последнем мировом рейтинге — шестая позиция (вместе с Нидерландами), между Ирландией (пятая позиция) и Японией (седьмая). Украина — 82 позиция (вместе с Таиландом), между Колумбией и Арменией.

Такая вот картинка по поводу шведских ошибок…

Теперь подробнее о шведских гражданах и шведском государстве. Граждане, это, как водится — детство, образование, работа, пенсия. Государство — король, парламент, правительство, налоги. И так кое-что по мелочи между и после всего этого...

А для простоты примем, во-первых, не различать здесь государство и местное самоуправление, при всей мощности последнего в Швеции. Во-вторых, иметь в виду, что в последние годы, за которые тут и приводятся некоторые цифры, курс шведской кроны и нашей гривни к доллару или евро был примерно одинаков, поэтому пересчетом здесь заниматься не стоит, их крона — это наша гривня. Покупательную способность не высчитаем, но представить себе порядок цен и прочего — сможем.

Детство

Хотя, по официальной версии, шведских детей приносят гуси, подозреваю, что появляются они вследствие известных мероприятий, точно так же, как дети украинские. Но на моменте появления сходство заканчивается. Во-первых, данные о вновь появившемся шведе немедленно поступают в социальную службу для начисления и выплаты пособия. Сами поступают, самостоятельно. Отцу-матери не надо никуда ходить, ничего оформлять, получать и нести. Сами. И так было всегда, примерно с момента изобретения почты.

Во-вторых, родившись, швед немедленно и принудительно попадает под патронат государства. Первый его представитель — патронажная медсестра, второй — служащий социальной службы. Не всем это нравится. Ибо сестра уверена, что лучше родителей знает, что с новорожденным делать, а социальный служащий — как с ним обращаться. Поэтому критики шведской модели, как шведские, так и наши домашние, говорят о давлении государства на семью и самого младенца «с колыбели». Шведским критикам простительно, а наши — впечатление такое, что они либо детей уже вырастили, а внуков еще не получили, либо им не известно, сколько медсестер и участковых педиатров у нас в стране осталось…

В-третьих, коэффициент младенческой смертности в Швеции — шесть на 1000 рожденных живыми. В Украине — 10. По нашим стандартам учета. Как написано в одном из отчетов Фонда народонаселения ООН (2003г.), в Украине «если будет осуществлен переход на международные стандарты… учета, то коэффициент детской смертности может повыситься почти вдвое». Насколько удалось выяснить, переход осуществлен не был.

Итак, родители шведского младенца получают право на отпуск по уходу за ним продолжительностью в 15 месяцев, и сами решают, кто и на какой срок в этот отпуск уйдет. Но — отец обязан провести с ребенком как минимум один месяц. Поэтому все шведы-отцы умеют одевать карапуза в памперсы, петь колыбельные и пользоваться погремушками.

Отпуск оплачивается в размере 80% зарплаты, к чему государство добавляет выплаты в размере 90 евро (в неполных семьях — 126) вплоть до достижения новорожденным 18 лет или окончания им гимназии. Для семей, где детей более трех, пособия увеличиваются.

Пособия выплачиваются всем, независимо от уровня доходов. Потому их получала и королевская семья, отчего имела только головную боль, ибо полагала достойным пособие в казну вернуть, а казна — столь же достойным его платить. Вот и занимался король 20 лет, пока все трое детей не выросли, ежемесячной отсылкой денег по упомянутой почте…

По истечении 15 месяцев родители могут спокойно вернуться на работу, хотя, как правило, мать остается с ребенком дольше. Или работает неполный рабочий день (неделю), возможностей для этого в Швеции вдоволь. Или отдает ребенка в ясли/садик, которые, как правило, с приставкой мини, поскольку группы в них маленькие и присмотр за детьми соответствующий, хотя, по мнению наших мам, никакой, дети ведут себя кое-как, делают что хотят и вообще — имеют слишком много прав.

Это правда. Шведские дети имеют много прав и даже собственного омбудсмена. А тот социальный служащий, который чуть ли не в родильном доме рядом с младенцем появился, будет постоянно совать нос в семейные дела, и, если что не так, то «давление государства» оказано будет. Кстати, детских домов, приютов или беспризорных детей в Швеции нет. Наоборот, в последнее время шведские граждане повадились усыновлять-удочерять детей со всего мира, из Украины тоже.

Мини-садик на выгуле в Старом городе мы видели. Правда, насколько он мини, рассмотреть не удалось, поскольку спокойно сидели только двое, упакованные в двухместной коляске, остальная мелкота мельтешила так, что численность ее установить не представлялось возможным. Тем более что юноша лет пяти подцепил портфель нашего коллеги, увлеченно фотографировавшего самый, наверное, старый в Старом городе домишко, и потащил его куда-то в более подходящее место… Воспитательница действительно препятствовать юноше не стала, а спокойно объяснила, что портфель не бесхозный, а вон того дяди, и юноша дяде портфель радостно вернул…

По закону, родители обязаны содержать детей до 18 лет, дольше — в случае, если ребенок учится в гимназии, но не более достижения означенным ребенком 21 года.

Кстати, оказалось, что в домишке, который наш коллега тщательно фотографировал, квартирует шведский принц Карл Филипп. А домишко-то доброго слова не стоит, Юлия Владимировна постеснялась бы такой у друзей арендовать…

Образование

Шведы идут в школу в возрасте шести лет и обучаются девять лет. Это и есть всеобщее и обязательное образование, а раз обязательное — то в школе дети обеспечиваются всем необходимым, от ручек-тетрадок и учебников до одноразового питания с горячим блюдом, этаким ланчем, меню которого любят печатать местные газеты, чтобы весь город знал, чем сегодня детей кормили. Первые шесть лет дети получают одинаковую общеобразовательную подготовку, следующие три — специализированную, или, как говорят у нас, профилизированную.

Поскольку шведов критикова­ли за «усредненность» образования, они разрешили открывать частные школы, которых уже появилось сотни. Но взимать плату за обучение им запрещено, финансирует их государство наравне со своими. А их частный характер проявляется в том, что они по собственному усмотрению могут эти деньги распределять, а также привлекать пожертвования, а также — на свое усмот­рение формировать учебную программу. За исключением ее обязательной части, которую фор­мирует только государство, причем для всех уровней образования. И с целью обеспечения, во-первых, надлежащих образовательных стандартов, во-вторых — единого так называемого смыслового поля страны. Это, к приме­ру, когда учебников по истории не шесть, и в каждом — свои герои и свои предатели, а сколько угодно, но если Карл XII — герой, то он во всех учебниках герой…

Окончив школу, швед может продолжить образование в течение трех лет в гимназии, естественно, по избранному уже профилю. Тут уже никто ручками-тетрадками не обеспечивает, но образование столь же бесплатно, а большинство гимназистов получают государственные стипендии.

Затем — вуз, коих в Швеции более 30, в т.ч. 10 университетов, из них семь — государственные. Независимо ни от чего, образование здесь тоже бесплатное. Но содержать себя студент обязан сам, даже за общежитие, которое есть у каждого вуза, надо платить, как за жилье — около 2000 крон в месяц. Но и тут впадать в отчаяние незачем. Студенту требуется на жизнь и оплату общежития примерно 6000 крон в месяц. Если средств не хватает — можно взять кредит под 2% годовых, накупить канцелярии плюс конфекциона, а кредит погашать после устройства на работу и вплоть до пенсии. Причем, если до пенсии швед по уважительным причинам кредит полностью не погасил, что большая редкость, то коллекторская компания за ним не бегает, а долг списывается.

Кстати, коллекторских компаний в Швеции нет и никогда не было, потому что, с одной стороны, шведские банки предпочитают с клиентом полюбовно договориться и кредит реструк­туризировать, с другой — клиент, попавший в некую ситуацию, может получить социальную помощь от того самого служащего, встретившего его на пороге роддома. В стране действительно можно получить помощь на кредитный взнос в зависимости от ситуации — безвозвратную или с возвратом потом, когда все уладится…

В вузы шведы поступают без экзаменов, а по конкурсу аттестатов. На наиболее востребованные специальности (сейчас это медицина) вводится собеседование. Если кто в гимназии не учился или учился не ахти, отчаиваться нет резона, ибо существуют десятки способов подготовиться и сдать гимназические экзамены или пересдать любые оценки аттестата без срока давности, хоть на пенсии. Образо­вание для взрослых, образование на протяжении всей жизни, дистанционное образование, всевозможные курсы повышения, подготовки и переподготовки — любимое занятие шведов. Сегодня каждый второй взрослый швед, как сказал бы итальянец, dottore чего-нибудь, проще — имеет высшее образование.

Систему образования Швеции принято критиковать. За то, что оценки до восьмого класса не ставят, за ориентацию на «середнячка», за подавление инициативы и творческой индивидуальности, за слабую в целом подготовку. Одно отрицать трудно — уже в школе дети учатся принципу «у тебя получится» и той простой мысли, что успех успешнее добывается всеми, командой, страной. И главное — быть лучше, а не лучше всех. Умнее, а не умнее всех. Богаче, а не богаче всех…

И потом. Недостатки в системе образования не мешают стране лидировать в развитии IT-технологий, фармацевтики, машиностроения и много чего другого. И тратить на научные исследования 4% ВВП. А если учесть, что 65—68% этих трат — средства вполне коммерческих компаний, то они деньги просто так не тратят. Естественно, шведы делают все, чтобы привлечь в страну мозги извне, но и своими они отнюдь не бедны. Среди шведов — лауреаты Нобелевской премии в области физики, физиологии и медицины, а не только литературы и экономики, где точная наука отдыхает…

Работа

Если кто полагает, что шведское благосостояние строится по принципу «один с сошкой, семеро с ложкой», то нет. Как сообщалось выше, из немногим более 9 млн. шведских граждан в экономике заняты 54%, или практически все трудоспособные, при­чем независимо от пола. С этим гендерным равенством в Швеции — целая морока, я без конца встревала во все дверные проемы только вкупе со шведским коллегой, крупным таким мужчиной, поскольку по привычке пыталась пройти первой, а кол­лега полагал, что излишнее вни­мание даму может унизить…

Да, так Швеция держит второе место по занятости женщин активного трудоспособного возраста (25—54 лет) — 97,9%. Правда, следует иметь в виду отмеченное выше обстоятельство — гибкие рабочие графики, которыми большинство женщин и пользуются, работая зачастую не по необходимости, а по желанию или «чтоб быть среди людей», мне б такое желание…

Более всего занятых, всех, не только равноправных дам, — в сфере услуг (78% против 56% у нас), в промышленности — 28% (против 24%), а в сельском хозяйстве — всего лишь 1,1% (против 19% у нас).

Труд ценится очень высоко. По оплате труда Швеция занимает первое место в ЕС с показателем, как уже сообщалось, 32,2 евро в час.

Формально здоровый и жизнерадостный швед должен работать 40 часов в неделю, как и мы, — пять дней по восемь часов. Но если он не особо здоров или у него плохое настроение, то нам сообщили, что в среднем швед отрабатывает 35 часов в неделю. А остаток — то больничный (тем более что неделю можно болеть без официального больничного, но 80% зарплаты получив), то мероприятие какое семейное, а на него отпуск положен, то еще какая каверза приключилась. То есть утверждать, что шведы ай какие беззаветные трудоголики, сложно.

Но — если швед работает, то он работает. Неторопливо, спокойно, без перекуров и преимущественно без ситуаций, когда кирпич, не помню как, то раствор — ек, а если раствор опять не пом­ню, то кирпич ек. Или если класть асфальт, то зимой, по крайности, в дождь. Или улицу раско­пать, водопровод починить, закопать, потом раскопать, канализацию починить, закопать, потом…

Иными словами, труд шведа не столь продолжителен, сколь производителен, ибо организован и оснащен, как правило, отменно. Чтоб далеко за примером не ходить, можно объем шведского национального ВВП на душу населения вспомнить. Или поднять глаза к четвертому абзацу выше: в сельском хозяйстве занят один швед из ста. Но он обеспечивает почти 80% продовольственного рынка страны и еще экспортирует зерно, масло и мясо. Да, его дотирует государство и сильно, и в частности от этого у шведских коров жирность молока превышает все мыслимые нормы, куры несутся за двоих, а зерно колосится отнюдь не на черноземах. Но ведь и моему государству вот уже скоро 18 лет как никто не запрещал помочь отечественному аграрию.

Кстати, больной для Украины вопрос — частная собственность на землю. Есть она в Швеции. Но продать/купить землю просто так — дудки. Продать можно только фермеру, коммуне или государству. Ни простаивать земле, годной к обработке, не позволят, ни строить на ней коттеджи или там выгулы для пони…

И еще одно кстати. Можно от наших домашних либералов услышать, что весь этот шведский ВВП создается дармовым трудом иностранных рабочих, которых шведы беспощадно эксплуатируют. Неправда. Еще в 60-х шведские профсоюзы отстояли свое право получать за равный труд одинаковую зарплату с иностранными работниками. Логика простая, расчет трезвый: если иностранец работает за копейки, то в случае чего, кого первым уволит шведский работодатель? Вот с тех пор в Швеции за равный труд — равная оплата хоть шведу, хоть инопланетянину.

Итак, труд — основной источник дохода шведов. Зарплата составляет почти 85% совокупного дохода среднестатистического шведского домохозяйства. У нас, если кто забыл, не более 45%, а еще почти столько же — от государства помощь, на бедность.

Впрочем, доходы лучше рассмотреть через расходы. Хотя бы потому, что у нас они более реально отражают действительное положение вещей. Табличка — рядом, называется «Структура расходов домохозяйств Швеции и Украины». Смотреть на абсолютные цифры не рекомендуется: во-первых, больно, во-вторых, трудно объяснить, почему украинский работник производит того самого ВВП в шесть раз меньше, а доходы украинской семьи — во сколько там? В 17? Правда, если бы пересчитать по паритету покупательной способности и доход, то разница была бы не столь выразительна, так, раз в 10…

Лучше посмотрим на процентные пропорции и быстро обнаружим, что шведы тратят больше нас на жилье — вдвое, на транспорт — более чем вчетверо. Кстати, не потому только, что транспорт у них действительно гораздо дороже, в чем нас уже убедили господа Винский и Черновецкий. А еще и потому, что пользоваться транспортом, любым, мы скоро просто не будем, не сможем. Уже и пассажирские поезда у нас ходят о шести-семи вагонах, и маршрутки вместо полноценных автобусов, уже в Киеве медицинские сестры увольняются по причине того, что стоимость проезда на работу забирает половину сестринской зарплаты, а тарифы все растут, а зарплаты — нет.

А шведам сочувствовать незачем. Во-первых, работодатель им компенсирует, хоть и частично, транспортные расходы на работу и обратно. А во-вторых, главное, не сколько ты на необходимые вещи тратишь, а сколько у тебя после этого остается. Так, к необходимым следует отнести прежде всего питание. А на питание мы тратим почти втрое больше, чем шведы. И проблема даже не в этом, а в том, что это втрое больше — половина нашего дохода. То есть если поесть, то у нас на все остальное останется половина, а у шведа — доход почти нетронутый, 86%. Потому что на питание у него не «остается 14%». А 14% дохода достаточно, чтобы шведское домохозяйство, при значительно более высоких, чем у нас, ценах на продукты, было сытым и здоровеньким, в чем мы убедились воочию.

Вот одеваются-обуваются они и голову себе утюжкой особо не морочат — факт. Из полусотни шведских граждан, с кем мы встречались и работали, только один джентльмен был в костюме, еще отглаженная сорочка, галстук, бриолин, часы. И две дамы — очень простые офисные костюмы, сразу понятно, что стоят немеряно, туфли-лодочки, косметики — ноль, украшений — чуть меньше. Все остальные дамы и господа — чисто, опрятно, удобно, точка, все. Хотя — может, шведам незачем самоутверждаться через коллекционную обувку, часы-сумочки. Нет у них ни комплекса неполноценности, ни потребности себе или кому-то доказывать что ты — «блакитна кров», к примеру…

Да, посмотрим еще на один обязательный расход — на жилье, если оно есть. У шведов, несмотря на то, что тратят они на него вдвое больше, чем мы, оно скорее есть. Однако справку о жилье следует предварить отступлением.

Отступление: как все начиналось

Жилищный вопрос донимал шведов, как и нас. Индустриализация, а значит — урбанизация у них произошла столь же стремительно, как и у нас. В города быстро набилось множество бесквартирного люда, каковой уселся друг у друга на голове и сообщил, что ему так неудобно. Как поступило государство у нас, мы знаем. Как оно поступило в Швеции?

Нет, король не отдал свой дворец под коммуналку. Он образовал Королевскую, естественно, жилищную комиссию, которая и предложила создание государственного жилищного сектора путем массового строительства высотных домов со стандартными квартирами. Случилось это в 1945 г. И с тех пор почти 20 лет шведы, во-первых, честно пытались найти рыночные пути решения этой задачки, во-вторых, готовились. Прежде всего было решено обязать местные власти разработать и представить планы застройки городов и пригородов. При этом местные власти были обязаны выделить землю, которая получала статус общественной, и имели право запретить любую стройку, не предусмотренную планом. А для территорий, предусмотренных для строительства жилья, разрабатывались планы жилых районов.

И вы послушайте только, что об этих планах пишут сами шведы: «Одной из главных целей планирования жилых районов было воспитание хороших, демократически настроенных граждан, путем строительства качественного жилья с широким спектром услуг, в т. ч. со школами, детскими садами, церквями, местами общественного пользования, библиотекой и местами проведения досуга для различных групп населения».

Воспитание, то есть из населения — граждан, не путем разгово­ров о любви к родному государст­ву, потому только, что оно родное, не апелляциями к великим предкам и великому прошлому, а путем строительства качественного жилья. Ну никакой тебе духовности, патриотизма, стремления к великой цели, миссии и решению глобальных задач.

И тут придется вернуться к Полтавской битве.

В 1905 г. от Швеции отделилась Норвегия — последний вассал шведской короны. В литературе это называют «развязкой геополитической трагедии», начавшейся именно битвой под Полтавой. Кстати, термин «геополитика» придумал позже швед, профессор Р.Челлен, служивший в момент развязки в Гетебергском университете. А еще он придумал термин «народный дом», но об этом ниже.

Уход норвежцев и превращение великой Швеции в просто Швецию шведы восприняли крайне болезненно. Собрались было воевать, тяжелые кони уже гарцевали под грозными потомками викингов, но король принял решение: войну отставить. Законопослушные шведы смирились, но перед ними встали те же вопросы, которые мы так активно обсуждаем сегодня: куда, с кем и зачем? И так же, как нас сегодня, их постиг кризис — Великая депрессия, которая в Европе была чуть полегче, чем в Штатах, но не намного. И так же, как мы сегодня, шведы ударились в выяснения внутренних отношений. Все было: стачки, забастовки, локауты и даже расстрел демонстрации шведских рабочих…

Да, так упомянутый Челлен, который требовал во что бы то ни стало вернуть строптивую Норвегию, потому что территория государства есть неделимое его тело, предложил позже идею государства как «народного дома» — самодостаточного организма, в котором все живут в мире и согласии и защищают его от внешних врагов и экономических конкурентов. Из этой идеи, как и из разных иных идей шведского профессора, произошло много чего, в частности и то, что прокатилось Европой в 30-е годы и закончилось в 1945-м.

Но любую идею можно довести до абсурда. Из христианского милосердия можно сделать инквизицию, из марксизма — большевизм, из демократии — бедлам, из служебных квартир для народных депутатов — общежитие на Троещине. А можно не доводить и не делать. Шведы так и поступили.

Шведские социал-демократы, пришедшие к власти в 1932 г., идею «народного дома» приняли, но сосредоточились на социальном мире и согласии, достигаемых через социальную справедливость в той мере, в какой ее максимально можно достичь.

И через 30 лет получили-таки «народный дом», или «шведский дом», или «шведскую модель», по поводу которой по сей день злобствуют все уважающие себя либералы и которой завидуют многие граждане бывшей страны несостоявшегося социализма. И о которой, наверное, неизвестный швед, житель шведского дома сказал: «Лучшее, что было в истории Швеции, — это битва под Полтавой». Иными словами, не надо пытаться вернуть великое прошлое, надо сделать великим настоящее. И не надо замахиваться на вселенскую миссию, не наведя прежде порядок в собственном доме.

Дом

…Таким образом, шведы стали строить «народный дом» с обычных домов, просто жилья. Два обстоятельства заслуживают внимания. Первое: в процессе поиска упомянутых рыночных механизмов шведы пришли к замечательному и, главное, неожиданному выводу: коммерческие компании не заинтересованы в строительстве небольшого недорогого жилья, поскольку прибыль от этого небольшая. Но вместо того чтобы развести руками, как это делают все государство представляющие, вплоть до Антимонопольного комитета, и сказать: ну что ж, это рынок…

Шведы сказали: жилье — это не «социалка», это инфраструктура, имеющая сугубо экономический смысл и значимость, без которой никакая коммерческая компания никакой прибыли не получит, ибо не видать ей без жилья мобильной рабочей силы.

А еще, вместо того чтобы и дальше пытаться капитал экономическими методами заинтересовать, шведы сказали: жилье — слишком важная социальная категория, чтобы зарабатывать на нем деньги. И создали общественно полезные компании, которые делают то же самое, но не прибыли ради, а за пристойную зарплату работников и с минимальной рентабельностью в 3%.

Второе: было принято вполне административное решение, что арендная плата за новую двухком­натную квартиру не должна превышать 20% средней зарплаты в промышленности (в то время именно в этом секторе были самые высокие зарплаты). Это как бы сегодня в Украине мы должны были бы платить за новенькие двухкомнатные квартиры площадью 50—52 кв. м 360 грн. в месяц. И все бы ничего, мы примерно так и платим, но и частные домовладельцы в Швеции потеряли возможность устанавливать арендную плату «с потолка».

И с тех пор даже арендную плату за частное жилье расставляет по местам не столько рынок, сколько сначала Союз квартиросъемщиков совместно с Союзом домовладельцев, а потом парламент — в ежегодных прениях по жилищному вопросу.

В общем, в 1964 г. шведы, имея 8 млн. населения, приняли программу «Миллион квартир за 10 лет». Это — как если бы Украина сегодня решила построить где-то 6 млн. квартир, имея квартирную очередь в полтора миллиона семей. И к 1975 г., году завершения программы, построили миллион вполне приличных квартир в высотных и малоэтажных домах. И тут же столкнулись с проблемой: все больше 3—
4-комнатных квартир освобождались и оставались пустыми, потому что семьи с детьми предпочли собственные домики. Возник «бум вилл». И хотя виллы эти — площадью 100—120 кв. м, но отдельные, а главное — с кусочком сада… Хорошая проблема?

Квартирная проблема не беспокоила шведов лет 20, потом в крупных городах, и прежде всего в Стокгольме, снова выстроились очереди. И снова Швеция думает, как проблему решить. Потому что и проблема, и кризис, и либералы… Как у нас.

Но об этом, а также о шведском государстве, короле, парламенте и правительстве, их зар­платах, льготах, автопарках и как на это смотрят граждане и почему эти граждане платят поистине драконовские налоги, за счет которых и строится шведский дом, — в следующий раз. Сейчас вкратце.

Почему шведы платят налоги?

Меня часто спрашивают: а как шведы соглашаются платить такие налоги?

Дело в том, что они уверены: их деньги используются правильно.

Й-К.Оландер, бывший посол Швеции в Украине, май 2005 г.

И все, собственно.

Две вещи нужны, чтобы люди платили высокие налоги.

Первая — уверенность, что налоги будут использованы в их интересах. Иными словами, доверие к государству, власти. Вторая — возможность это государство, власть контролировать. Любую структуру или лицо, эту власть исполняющее, в любом месте и в любое время суток.

Несколько цифр о нас.

На начало марта полная поддержка действий трех основных властных структур и лиц колеблется от 2,2% относительно правительства до 0,6% — парламента, что вполне укладывается в пределы погрешности, то есть фактически — исчезающие величины. Поддержка действий судов, чтобы судебная ветка власти не обижалась — 2,9%. Полное доверие к общественным институтам: от 2,6% — к профсоюзам, до 0,4% — к политическим партиям.

Что касается контроля. Свое влияние на центральную власть граждане оценили в 1,3 балла по пятибалльной шкале, на местную — в 1,5.

Результат первый. Мы спросили граждан, что они чувствуют, платя налоги. 38% засвидетельствовали уверенность в том, что эти деньги разворуют чиновники, 28% — чувствуют только то, что у них отбирают честно заработанные деньги, 18% — полагают, что деньги все же не воруют, но направляют не туда, куда надо. Впрочем, положительные чувства тоже есть: 7% граждан уверены, что помогают тем, кто в помощи нуждается, 4% — что эти деньги вернутся к ним через государственные ассигнования, 4% — даже ощущают себя частью финансового могущества государства.

Результат второй. Мы спросили граждан, апеллируя к поведению граждан Южной Кореи в период кризиса 1998 г., поддержали бы они устойчивость гривни, если бы НБУ с такой просьбой к ним обратился, путем сдачи в НБУ ценностей? Только 0,6% граждан страны не отослали бы НБУ куда подальше, а отнесли бы в него все, включая фамильные реликвии и обручальные кольца.

Почти треть (32%), может, и хотели бы помочь, но нечем.

А две трети никуда ничего не понесут. 43% — ибо не верят, что их ценности будут действительно использованы на благое дело, а не разворованы, 24% — ибо считают, что защита национальной валюты — «дело самого государст­ва». Кстати, последних в 2000 г. было вдвое меньше — 12%. То есть сейчас тех, кому на проблемы государства чихать, — почти четверть. Красиво называется в философии — отчуждение, а в быту — взаимность. Или, возвращаясь к началу: лояльные граждане получаются не там, где государственные мужи распинаются в любви хоть к ним, хоть к стране, хоть к славе предков, а там, где о гражданах эти государственные мужи заботятся. Желательно — как о себе самих, больше — не надо. А обещаний, что будет еще лучше, от всех тех, кто у власти сегодня, и тех, кто у нее уже был, — не надо тем более.

Как-то бывший российский гражданин, ныне шведский, сказал так: «Шведы, если появится какая-то партия, которая предложит снизить налоги до 15%, и при этом ты будешь платить за все, откажутся. Партия не соберет даже 1% голосов. Потому что это часть общественного договора: жители Швеции готовы платить высокие налоги, но знать, что любой гражданин страны имеет право на очень высокое медицинское обслуживание. Будь он социальщиком или миллионером — все равно его возьмут в лучшую больницу…» Нет на них Феофании, ох, нету.

А на нас — общественного договора…

В статье использованы материалы, полученные в рамках проекта, выполняемого Центром Разумкова при поддержке Швед­ского агентства по международному сотрудничеству и развитию (SIDA), а также результаты социологического опроса, проведенного Центром с 27 февраля по 5 марта 2009г. Опрошены 2009 респондентов старше 18 лет во всех регионах Украины, теоретическая погрешность выборки — 2,3%.