Новая украинская опричнина, или Что общего между «Порой», неоевразийцами, Иваном Грозным и Юлией Тимошенко?

Украинская революция стала довольно мощным катализатором, ускоряющим многие, подчас неожиданные политические и идеологические процессы в других странах.

Именно оранжевая тема стала важным смысловым стержнем усилившегося в последние недели молодежного партстроительства в России. Любая серьезная политическая сила, любая политическая партия мечтает о собственном «комсомоле», ибо именно молодежь студенческого и околостуденческого возраста наиболее радикальна, социально активна и готова к самопожертвованию. Российских конструкторов политической реальности вдохновил (или наоборот — ужаснул) опыт украинской молодежной организации «Пора», которая стала важнейшим генератором сетевого политтехнологического проекта и без которой победа оранжевой революции отнюдь не была бы такой однозначной.

В России все, имеющие отношение к молодежным движениям, завидуют «Поре». И вовсе не маловразумительным стихийно-радикальным взглядам ее участников, вовсе не организованности или спонсорским деньгам. А тому, что у них что-то реальное получилось, и есть основания считать себя победителями. Ведь такое выпадает раз на поколение. Или еще реже.

Финансирование и оргподдержка нового прокремлевского проекта «Наши» (якобы оппозиционная альтернатива прокремлевским же «Идущим вместе»; одно из рабочих названий проекта — «Антиреволюция») стали возможны благодаря паническому страху политического режима перед оранжевым цветом.

Радикалы-«лимоновцы» из Национал-большевистской партии, известные своими шокирующими политическими «перформансами» (забрасывание «антинародных» министров пакетами с майонезом на пресс-конференциях и т.п.), в штабе («бункере») которых два главных слогана: «Да, смерть!» и «Россия — всё! Остальные — ничто!», как ни странно, с немалым вдохновением восприняли оранжевую революцию. Лидер НБП, писатель Эдуард Лимонов, так объясняет мотивации путинского режима: «Власть испугалась оранжевой революции, поэтому развязала в России гражданскую войну».

Молодежное «Яблоко» и экзоты из «Идущих без Путина» (есть и такие!) глухо завидуют «Поре» и называют себя не иначе как «русскими оранжевыми» — борцами с авторитаризмом власти, наследниками Че Гевары и Юлии Тимошенко. Их последнее появление на людях (на проправительственном митинге в поддержку отмены социальных льгот) сопровождалось ёрнической растяжкой: «Вечного Вам царствования, Владимир Владимирович!».

«Встать щитом на пути оранжевого бульдозера», «Спасти мир (именно мир — никак не меньше!) от оранжевой чумы» — так была сформулирована сверхзадача Евразийского союза молодежи, собравшегося на учредительный съезд не где-нибудь, а в Александровской слободе (Ярославская область), во дворце Ивана Грозного — кстати, именно там ровно 440 лет назад зародилась опричнина. Вдохновитель проекта, известный философ-традиционалист Александр Дугин считает именно царя Ивана «идеальным евразийцем». Для пущей убедительности на учредительном съезде публике были продемонстрированы два «автохтонных украинца» — из «Братства» Корчинского и из витренковской «Молодой гвардии», что-то говоривших об «апельсиновом» порабощении Украины.

Если прокремлевские «нашисты» и «русские оранжевые» мыслят свои организации чем-то вроде модернизированного на современный лад советского комсомола, то юные неоевразийцы исходят из иной модели — духовного ордена. В Катехизисе члена этой организации сформулированы вполне консервативно-революционные и солидаристские установки: преображение мира на традиционных сакральных ценностях, но с использованием современных сетевых социальных технологий. Вообще Евразийский союз молодежи откровенно завидует сетевой мобильности «Поры» и вполне искренне пытается создать организацию, противоположную по направленности и идеологии (правда, представление дугинцев об украинской политике и оранжевой идеологии основывается в основном на «украинских» сюжетах по телеканалам РТР и ТВЦ во время выборов и на комментариях «друзей движения» — Витренко, Грача и Корчинского), но аналогичную по используемым технологиям мобилизации молодежи. Главное в «сетевом» проекте — это отсутствие какой-либо иерархической структуры, бюрократии, принудиловки и памятной по комсомолу бессмыслицы. Главное — это гибкая коммуникационная структура, держащаяся на неформальных связях, которую надо «правильно» «настроить» — «заразить» людей «правильными» идеями, создать у них сильные мотивации убежденности в собственной правоте и провиденциализме своей деятельности. Ведь современная социальная и политическая борьба есть не что иное, как «война сетей». Поэтому главное — это общая цель, общая идеология, «общее дело», общий солидарный смысл существования сетевой организации. Во время оранжевой революции люди на Майдане готовы были стоять за идею (или правильно смоделированную внутри сети экзистенциальную и психологическую убежденность в собственной правоте), а не «тусоваться по приколу». Именно этим, кстати, современный постмодернистский солидаризм отличается от обычного «флэш-моба».

Сейчас наиболее «продвинутые» представители российской молодежи мечтают о 1968 годе — о глобальных студенческих революциях, о выплесках переполняющей души человеческой энергии. Однако перспективы развития какой-либо социальной активности в современной России крайне затруднительны именно по энергетическим причинам. Казалось бы, страна находится на мобилизационном подъеме, экономический рост и социальная стабильность должны гарантироваться высокой конъюнктурой мировых цен на нефть и газ. Но что-то не так — в обществе усиливается апатия, неверие в возможность осмысленной и достойной жизни, падающий рейтинг Путина лишь увеличивает всеобщее разочарование. Ощущение, будто всё валится из рук. Ведь «витальную», жизненную энергию, пассионарность нельзя подменить «пиаром», нельзя стимулировать никакими допингами и прочими «стволовыми клетками».

В этом отношении в Украине наблюдается прямо противоположная ситуация: есть избыток «витальной» энергии, разбуженной революционным подъемом, но нет соответствующих форм ее «задействования», нет осмысленной стратегии развития, нет какого бы то ни было общего видения будущего Украины, нет внятной тактики для исполнительной власти. У режима Виктора Ющенко нет ни серьезного кадрового ресурса, ни новой, некучмовской, бюрократической квалификации. Поэтому полноценная ротация элит захлебнулась. Во время предвыборной кампании нами было сделано предположение, что Украина Януковича будет похожа на «большую зону», тогда как Украина Ющенко будет похожа на «большое Гуляйполе». Первого, слава Богу, удалось избежать. Можно ли избежать второго — не потерять управляемость государственным аппаратом и политическими процессами, избежать сползания в анархию — на этот вопрос Ющенко, Тимошенко, Порошенко, Зинченко и прочим «лицам» режима еще только предстоит ответить.

Кстати, проклинаемая «дугинцами» на все лады «Пора» им самим чрезвычайно близка по духу, особенно если говорить о ее «черной» разновидности. У членов «Поры» нет внятной идеологии, но есть энергия. Они страстно жаждут борьбы с социальным и особенно с метафизическим злом. Пока в качестве такового зла ими понимается лишь так называемый «кучмизм», но, не исключено, очень скоро, когда усилится горечь нереализованных надежд, их главным врагом станет «ющенковщина». Так, кстати, в свое время опричники Ивана Грозного считали, что перед ними стоит провиденциальная задача — не просто «деолигархизировать» бояр, а как будто накануне Страшного суда, покарать зло как таковое. Себя же они ощущали «небесным воинством» архистратига Михаила (не случайно, видимо, самому Ивану Грозному принадлежит удивительный по глубине интуиций «Канон Ангелу Грозному воеводе»).

Глядя на некоторых членов «Поры», складывается ощущение, что их сверхзадача — изменить и даже взорвать мир, переделать бытие. Глядя на других — ощущение, что их сверхзадача — повторить карьерный «тройной прыжок» нынешнего «молодежного» министра Юрия Павленко. Тоже, конечно, достойная цель. Правда, на ум приходит байка о неком начинающем драматурге, который пришел к Шекспиру и спросил, как стать таким же великим. На это автор «Гамлета» ответствовал, что он сам вообще-то хотел стать Богом, а стал всего лишь Шекспиром. «Кем же станете вы, молодой человек, если стремитесь стать мною?» Это к тому, что какова может быть жизненная траектория, если твоя цель — стать Юрием Павленко?

Иначе говоря, молодость — это не цифирь в паспорте, это — состояние духа. Это когда через тебя проходят сильные, какие-то совершенно особые и удивительные энергии. И с этой точки зрения, скажем, Лина Костенко моложе Оксаны Забужко, а Оксана Забужко, быть может, моложе певицы Ани Лорак.

И, как ни странно, избранный участниками Евразийского союза молодежи своим историческим идеалом и мистическим «патроном» Иван Грозный может считаться «идеальным собеседником» как для радикального («черного») крыла «Поры», как для «Братства» постмодерниста Корчинского, так и для Кабинета министров Украины. Тут «родство» вовсе не по цвету знамен и ленточек, а, скорее, по «духу», по степени «вертикальной мобилизации».

В русской истории всегда был серьезный конфликт между верховной властью (царем, генсеком, президентом) и элитным слоем (боярством, дворянством, олигархами). При этом государство было вынуждено бороться с теми, кто его пытался «приватизировать», превратить в свое корпоративное «частное» дело. Опричники Ивана Грозного — «государевы псы» — это сила, выступающая именно на стороне верховной власти, государства как такового, против боярской элиты.

Путинский режим тоже пытался создать собственную «опричнину» — именно по этой модели строился миф о «питерских чекистах» — бескомпромиссных сторонниках президента, борющихся с «боярами-олигархами» за восстановление государственной вертикали и государственного единства. Насколько эта борьба оказалась успешной, можно судить по соотношению двух явлений: количеству «симметрично зачищенных» олигархов и количеству «питерцев», превратившихся из «государевых слуг» в «новых олигархов».

Именно оговоренную либеральными историками опричнину можно назвать русской моделью «модернизации-без-вестернизации» — формой развития с опорой на собственные силы и собственный уникальный духовный опыт (в противоположность опричнине реформы Петра I — это именно «модернизация-как-вестернизация»). В украинской истории аналогов опричнины не было, хотя по многим составляющим это явление напоминает запорожское казачество. Поэтому для Украины опричнина интересна не столько как конкретный исторический опыт, сколько как архетип, «идеальный прототип». Главное различие — в понимании государства: для опричников государь и государство абсолютны, для казаков — это, скорее, обуза, от которой следует дистанцироваться, убежать «за пороги». В том-то и дело, что глава Украинского государства — представитель не «верховной власти», а «элитного слоя». То есть не «государь», а «главный боярин». Фигура Виктора Ющенко в нынешней ситуации уникальна тем, что после оранжевой революции его символическая легитимность значительно возросла — теперь он может считать себя чем-то большим, нежели просто «главным разводящим».

В программе правительства Украины две главные задекларированные цели —стратегия «украиноцентризма» и отделение собственности от власти, а бизнеса от государства — фактически воспроизводят «повестку дня» Ивана Грозного. Обе эти сверхзадачи так или иначе апеллируют к опыту, которого в украинской истории было очень мало. «Украиноцентризм» предполагает не только отказ от «евроцентризма», «американоцентризма» и «москвоцентризма», но и выстраивание на основе своего собственного «максималистского» духовного и исторического опыта модели Украины как самодостаточного государства, стремящегося быть субъектом международной политики, а не объектом чужих «розыгрышей».

Разделение собственности и власти — задача просто титаническая, поскольку требует не только преодоления сопротивления украинских олигархов, но и отказа от традиционного для украинской политической культуры смешения сферы «публичного» и «частного», отказа от понимания государства как инструмента бизнеса. А элитная ротация как раз и должна ориентироваться на создание плохо известной в украинской истории прослойки — «служилых людей».

Но в украинской политической культуре, как оказалось, есть нечто такое, чего нет ни в российской, ни в западноевропейской. Если на Западе и в России под «общим делом» понимается прежде всего государство, то в Украине — прежде всего общество, а государство — это, скорее, «внешнее зло». Отсюда и несомненная склонность украинской политической культуры к социальному солидаризму, отсюда и тот удивительный факт, что оранжевая революция, создавшая предпосылки для радикального изменения всего хода украинской истории, обошлась без человеческих жертв.

Когда «приватизаторам» предлагают «доплатить» разницу между реальной стоимостью предприятия и теми грошами, за которые в эпоху «боярина» Кучмы они его прихватили, и биография Михаила Ходорковского отнюдь не выступает главным аргументом со стороны власти в подобном увещевании, это создает надежду, что нынешняя украинская «опричнина» может стать, как и революция, уникальным украинским «ноу-хау» — бескровным поворотом истории.