Nil sub sole novum

Или, проще говоря, нет ничего нового под солнцем. Изречение, содержащееся в знаменитой Книге Экклезиаста и приписываемое мудрейшему царю Соломону, так и просится на роль девиза очередной политической реформы.

Анализируя взгляды юристов и политиков на суть, масштабы и механизмы гипотетических преобразований Основного Закона, можно выйти на некоторые обобщения.

Первое. Слушая лиц, в той или иной форме влияющих на процесс, убеждаешься, сколь мало прогрессируют ведущие политики в этом вопросе. Прежние непродуманные подходы, прежние неубедительные аргументы, прежнее вольное обращение с дефинициями. И то же упорство, с которым ведущие мастера искусства возможного отмахиваются от предостережений незаангажированных правоведов. Отличие от ситуации восьми-, пяти- или трехлетней давности лишь в том, что незаангажированных правоведов осталось крайне мало.

Дефицит новых идей и новых людей угрожающ. Впрочем, самих политиков это обстоятельство, похоже, совершенно не пугает. И от этого становится еще тревожнее.

Второе. Желание политиков переделать Основной Закон «под себя», пускай и тщательно маскируемое, для всякого наблюдательного эксперта является очевидным. Ключевые персонажи куда охотнее и подробнее говорят о перераспределении полномочий между институтами центральной власти, о диархии (дуализме) в исполнительной системе, о новых правилах расстановки руководящих кадров et cetera. Между тем в Основном Законе наличествует целый ряд других пробелов, о которых бонзы либо не вспоминают вовсе, либо ограничиваются общими фразами. Вроде той, что в конце прошлого года «украсила» предвыборную программу Партии регионов — «Мы — за углубление политической реформы…» Мы — тоже. Но у каждого свое представление о реформе и свой взгляд на углубление.

А ведь Конституция — это не только злополучный треугольник «парламент — правительство — президент». О чем политики либо забывают, либо не знают вовсе.

О необходимости реформировать местное самоуправление преимущественно упоминают вскользь, о сути возможных изменений вообще предпочитают умалчивать. Хотя без внятно прописанных правил функционирования регионов Украина никогда не станет на ноги. Стань она хоть парламентской республикой, хоть конституционной монархией.

Об общем надзоре прокуратуры, похоже, вообще забыли. Или намеренно не хотят вспоминать?

О реформе судебной власти не говорит только ленивый. Но дальше абстрактных призывов к судьям «подняться с колен» или столь же абстрактных обещаний «искоренить коррупцию» дело не двигается. Между тем существует целый ряд абсолютно конкретных вещей, требующих повышенного внимания политиков и взвешенной оценки экспертов. Прежде всего, речь идет о 124-й статье Конституции, которая распространяет юрисдикцию судов на все правоотношения в государстве.

В результате суд стал главным аргументом в спорах политиков, политических группировок и органов. Уровень политизации и коррумпированности судов вполне очевидно достиг критической отметки. А потому вопрос о пересмотре действующей редакции статьи124, на наш взгляд, назрел. Но почему об этом молчат ревностные поборники «судебной реформы»?

Еще один вопрос, возможно, чуть менее острый, но от того не менее актуальный — структуризация судебной системы. Статья 125 закрепляет: данная ветвь строится на принципах территориальности и специализации. Нарушение так называемого принципа инстанционности, по мнению многих знатоков права, существенно снижает эффективность механизма осуществления правосудия. Однако эту тему тоже мало кто поднимает. Или мало кто понимает?

Наверняка требует уточнения не только процедура назначения судей, но и методика их отбора. О первой проблеме политики говорят охотно. Как известно, в прошлом году Конституционный суд лишил президента права назначать судей на административные должности. (Права, которое самовольно присвоил себе Леонид Кучма и которым по умолчанию пользовался Виктор Ющенко). Но, если не ошибаемся, другая методика назначения судейского руководства так и не узаконена. Что сохраняет правовую щель для новых властных злоупотреблений и мешает истинной независимости судов. Лидеры политических группировок наперебой предлагают свои рецепты. Но считают за благо помалкивать о необходимости ужесточить критерии отбора судей. Хотя вопрос, несомненно, назрел. Речь идет, например, о введении жесткой системы квалификационного тестирования и, возможно, о введении возрастного ценза.

Тревогу вызывает то обстоятельство, что и руководство БЮТ, и лидеры Партии регионов, и отдельные представители «НУ—НС» достаточно активно эксплуатировали популистский лозунг о возможности назначения и отзыва судей населением. Мы разделяем тревогу тех юристов, кто опасается: в нынешних условиях подобный шаг приведет лишь к усилению зависимости судей и к еще более масштабной политизации судов.

Особая статья — Высший совет юстиции. Функции этого органа, механизм комплектования ВСЮ, а также характер взаимодействия данной структуры с другими институциями остро нуждается в корректировке.

Много и тоскливо можно говорить о Конституционном суде. Ограничимся двумя соображениями. Опыт последних событий принуждает к установлению:

— прозрачной и технологичной процедуры отбора будущих членов КС;

— четких сроков рассмотрения представлений и предоставления выводов. («Заволокитив» процесс разбора проекта №3207-1, Конституционный суд в свое время фактически сорвал второй, крайне важный этап политреформы — модернизацию системы местного самоуправления.);

— точной расшифровки понятия «нарушение присяги» и безукоризненного порядка отстранения судей КС за совершение подобного деяния.

Третье. В действиях державных мужей (дам) по-прежнему отсутствует системный подход к модернизации Конституции. Они выражают готовность пожертвовать одним ради внедрения (сохранения) другого. Однако Основной Закон не является политическим полуфабрикатом, он — законченное правовое произведение. Замена запятой на точку может потребовать принятия (отмены) сотен нормативных актов. А если они не будут приняты (отменены), то вся юридическая конструкция рискует завалиться. Главная беда так называемой реформы образца 2004-го была именно в том, что она не имела завершенного характера. Похоже, что из этого политики так и не извлекли урока.

Четвертое. Лидеры политических объединений не имеют четкого представления о том, чего именно они хотят. Их стремление заполучить (сохранить) власть безусловно. Пресловутая реформа — инструмент достижения данной цели, не более. Они терзают своих юридических советников идиотским вопросом «При каком раскладе мне легче всего добиться абсолютной власти?» И приходят в бешенство, когда вопрошаемые не могут дать односложного ответа. То, что подобный ответ невозможен в принципе, вне пределов их понимания. Тем более им сложно уразуметь, что Конституция существует для принципиально иных целей и задач.

Вот отчего вожди так шарахаются в своем видении «конституционной реформации». То им люб «чистый парламентаризм», то подавай сильную президентскую власть.

Пока кормчие не определятся, вверенные их попечению политсилы не имеют возможности точно сформулировать официальную позицию. И отделываются фразами о «демократизации», «гармонизации» и «углублении». Но пока поводыри мечутся, паства раскалывается. И в «НУ—НС», и в ПР, и в БЮТ разные граждане по-разному смотрят на будущие изменения. Императивный мандат, функции глав местных администраций, полномочия Совета национальной безопасности, полномочия президента по досрочному прекращению полномочий парламента, избирательная модель — вот неполный список вопросов, вызывающих живейшие дискуссии во всех трех политических силах. Причем угрозы голосовать вопреки позиции фракции звучат из всех трех лагерей.

Пятое. Все вышеперечисленное позволяет предположить, что даже каждой из означенных политсил в отдельности будет невероятно сложно выйти на некий согласованный вариант. Свежий пример — внутренний конфликт в «НУ—НС». Ющенко полон желания подвергнуть ревизии основополагающие принципы Конституции, изложенные в I, III и XIII разделах Основного Закона. Минимум два десятка членов его фракции, насколько нам известно, решительно против. Виктор Андреевич видит в конституционном референдуме панацею, эту идею публично поддержал глава «Нашей Украины» Кириленко. Однако другое крыло «НУ—НС», «Народная самооборона», такой подход не приемлет.

В БЮТ и ПР ситуация во многом схожая.

Тем более не приходится говорить о единстве взглядов на конституционную реформу в масштабах всего парламента. Точек соприкосновения активно никто не ищет. Национальная конституционная роль для подобной миссии подходит менее всего.

Различные силы обозначили свою теоретическую готовность объединяться не «за», а «против». К примеру, против конституционного референдума. Или против внедрения парламентаризма. Одни и те же силы готовы поучаствовать в разных протестных проектах. Помешать другому легче, чем сделать самому. Такой точки зрения пока придерживаются и Тимошенко, и Янукович, и Литвин.

Шестое. Отсутствие консенсуса элит и отсутствие цельного, выстраданного и взвешенного взгляда на изменения Конституции у каждой из них делает политреформу маловероятной. А ее легитимность — невозможной.

Кто бы именно, когда именно и как именно ни изменил Конституцию, обязательно отыщется достаточно серьезный игрок, у которого будут не только поводы, но и причины сомневаться в законности, прозрачности и эффективности этих изменений. Далее последует либо требование отменить «антинародную реформу», либо призыв внести новые изменения, «углубить», «гармонизировать» и «демократизировать».

И все начнется сначала?

Седьмое. Владимир Шаповал, один из адептов новой конституционной реформы, на днях обмолвился, что новая версия Основного Закона должна стать чем-то вроде «инструкции для дураков». То есть в ней не должно быть положений, предполагающих двойное толкование. Двусмысленность отдельных норм в самом деле является проблемой. Но низводить главный правовой документ до уровня «инструкции для дураков» тоже, наверное, не стоит. Тем более что для дураков инструкции не писаны…

Объяснять непонятное — функция Конституционного суда. Однако политики не спешат с его помощью снимать вопросы, а сам КС зачастую не торопится вносить необходимую ясность.

В итоге звездные команды юристов, обслуживающие разные команды политиков, до потери голоса и слуха спорят о том:

— имеет ли право на существование термин «новая Конституция» или допустимо употреблять лишь определение «новая редакция Конституции»?

— существует ли юридическое отличие между словосочетаниями «внесение изменений в Конституцию» и «новая редакция Конституции», и если да, то в чем?

— элементом отечественного законодательства является лишь резолютивная часть решения Конституционного суда или юридической силой обладает и мотивировочная? И, в связи с этим, какое из решений КС является истиной в последней инстанции? Мартовское 2000-го, где категорически возбраняется принимать Основной Закон на референдуме? Или октябрьское 2005-го, где подобное разрешается?

Каждая из сторон приводит неубиенные (с ее точки зрения) аргументы, но вопросы так и остаются без ответов. Без ответов Конституционного суда.

Словом, все как всегда. Те же споры на ту же тему.

Будущее Конституции все так же туманно. Что означает новые, неминуемые политические кризисы.

И разве они кого-нибудь удивят?