НА ПОРОГЕ ВОЙНЫ?

Исламский и арабский мир оказался ввергнутым в водоворот стремительно развивающихся событий. За отсутствием конкретных улик, поиском которых сейчас занимаются спецслужбы США, можно признать, что в исламском мире Америка имеет явного непримиримого врага — экстремистские организации, источником вдохновения для которых служат постулаты религии.

Ясно, что речь не идет обо всем мусульманском мире или каком-то столкновении цивилизаций. Нам, пережившим опыт коммунизма, в большей степени, чем американскому обывателю, должно быть понятно, с кем мы имеем дело. Исламские экстремисты (также именуемые в прессе фундаменталистами или ваххабитами) — это знакомые нам персонажи, люди, вообразившие, что они обладают монополией на истину и могут творить с этим хрупким миром все, что они считают нужным, оплачивая свои победы ценою любого количества невинных жизней.

В недавней публикации в
журнале Economist («Who did it?» Economist September 15, 2001) было употреблено наиболее удачное, на наш взгляд, определение форм организации исламистов — they are operating through a loose fraternity of members (они действуют через расплывчатое братство членов), которое хорошо отражает и внутренние взаимоотношения, и сами принципы структурной организации.

Степень непосредственного участия в операциях членов исламистских организаций может быть самой разной. Некоторые из них просто обеспечивают информационную и техническую поддержку, другие находятся как бы в действующем резерве, т.е. используются от случая к случаю. В своей деятельности исламисты пользуются поддержкой со стороны неопределенного количества сочувствующих. Заметим, что в условиях ни войны ни мира, в которых долгое время живет Палестина и южный Ливан, в еще большей степени Алжир, граница между т.н. мирным населением и активными бойцами может быть проведена чисто статистически. Обычно такое расплывчатое братство самоорганизуется вокруг одного или нескольких религиозных авторитетов. Примером тому может служить шейх Ясин — духовный лидер Исламского движения сопротивления (Хамас) в Палестине.

Авторство терактов, совершаемых любой частью этого слабоструктурированного сообщества, обычно приписывается какому-то субъекту, иногда полумифическому парамилитарному подразделению, например, бригадам Иззиддина Кассама в Палестине. Вообще складывается впечатление, что экстремисты могут просто договориться о том, что ответственность за всякое событие будет проходить под одним именем. Подобным бренд-неймом может в итоге оказаться и пресловутая «Аль-Ка’ида» Усамы бин Ладина.

Исламистские организации в контексте текущих событий можно разделить на две группы: 1) те, что преследуют более локальную, давно понятную региональную повестку дня — такие как Хизбулла и Хамас и 2) «международные» фундаменталистские группы. Тенденция к противопоставлению первых вторым наблюдается даже по комментариям официальных лиц и доверенных экспертов администрации США, в очевидной попытке сузить круг вероятных противников.

Какие цели преследует вторая группа, законно рассматриваемая Соединенными Штатами как наиболее опасная?

Долгое время Запад и арабские режимы закрывали глаза на исламский фундаментализм и даже поощряли его распространение, видя в нем противоядие против усиливавшихся в мусульманских странах левых идеологий. В итоге за последние годы наблюдается тенденция к поглощению исламским движением оппозиционеров левого толка. В Египте, к примеру, не осталось ни одной политической партии, которая хотя бы раз не попыталась выступить с призывами к применению шариата.

Исламский фундаментализм не следует рассматривать в качестве религии в собственном смысле, тем более, приравнивать его к исламу как таковому — религии, которую исповедует более миллиарда населения земного шара. Это прежде всего экстремистская революционная идеология, построенная на религиозной основе. В этом контексте она имеет целый ряд общих черт с революционными вариантами марксизма — троцкизмом и ленинизмом. Сама логика политической борьбы, направленной на кардинальное изменение существующей политической системы, и ее методы (от словесной полемики до политического экстремизма) в течение более чем столетия разрабатывалась и обкатывалась на практике именно левыми. Последние создали как бы некое поле борьбы и радикальных социальных реформ, которое с семидесятых годов стало активно оккупироваться исламистами. В конкретном контексте Ближнего Востока их роднит общая для левых и исламистов идиосинкразия на все западное, в особенности американское.

Фокус революционной борьбы исламских экстремистов направлен прежде всего на свержение своих местных режимов. Если произошедший в США теракт рассматривать как часть избранной ими новой стратегии, то логика ее такова. Можно предположить, что, отчаявшись собственными силами революционизировать исламские общества, исламисты решили подвергнуть правящие режимы на Ближнем Востоке суровому испытанию, ввергнув исламские страны в войну с Западом. Антиарабская и антиисламская ксенофобия, которая сразу же дала о себе знать на Западе, прежде всего в США, скорее всего представляет собой часть замысла террористов.

Как же отреагировали на произошедшее арабские и исламские государства? Первой реакцией было отрицание какой-либо причастности арабов и вообще мусульман: в арабской прессе получили распространение версии о причастности к теракту Медельинского картеля, американских фанатиков и Моссада. Однако после того как были получены прямые свидетельства участия граждан арабских стран, арабские государства поспешили поддержать США, правда, с различными оговорками.

Президент Египта Хусни Мубарак 18 сентября заявил: «Соединенные Штаты должны стремиться к тому, чтобы идти правильным путем при создании международной антитеррористической коалиции. Планы, которые сейчас разрабатываются американской администрацией, направленные на создание коалиции с участием ряда государств по противодействию терроризму, разделят мир на те государства, которые станут членами коалиции, и те, которые останутся за ее пределами, что в свою очередь приведет к неудаче в достижении поставленной цели» (газета «Аль-Ахрам», 18 сентября с.г.).

Арабские обозреватели предупреждают об опасности третьей мировой войны между исламским и западным миром: «Обстановка, в которой мы сейчас оказались, не является порождением сегодняшнего момента. Долгие годы и многочисленные ошибки, совершавшиеся на протяжении более двух десятилетий, привели нас к тому, что мы может наблюдать сегодня, — всем этим разговорам об опасности столкновения между двумя мирами — исламским и западным, которое может привести к третьей мировой войне» (газета «Аш-Шарк аль-Аусат», 18 сентября 2001).

Группа стран с шатким международным авторитетом и внутренними проблемами могут пойти на более высокий уровень кооперации с США. Так, Узбекистан (несколько неожиданно для своих московских партнеров) поспешил проявить самостоятельность и даже предложил использовать свои военные базы в ходе предстоящей кампании в Афганистане. Эта информация уже была официально опровергнута самим Каримовым в контексте визита Владимира Рушайло, который начал политические консультации с лидерами азиатских стран СНГ. «Мы не давали обязательства по предоставлению территории и воздушного пространства», — сказал Каримов во время встречи с Рушайло. Это означает, по сути, начало торгов, но прежде всего между Узбекистаном и Россией, где предполагаемая помощь США выступает в большей степени как козырная карта в руках узбекского президента. Так или иначе выгоды, которые может получить официальный Ташкент, — вполне очевидны, при удачном повороте событий значительных уступок можно будет добиться и от США и от России. Узбекская глубинка пока что может порадоваться за своего земляка — Джуму Намангани, который совершил головокружительный карьерный взлет в Афганистане, где ему, по непроверенным данным, доверили командовать девятью тысячами талибов. За Таджикистан решение принимается Россией, куда сейчас направились российские силовики.

Пакистану было сделано предложение, от которого он вряд ли смог бы отказаться. Режим, легитимность которого до сих пор оставалась под вопросом, управляющий страной на последней черте экономического коллапса, не обладает, по сути, никакой свободой внешнеполитического маневра. К этому следует добавить еще и проблемы с соседями — Индией, у которой Пакистан долгие годы пытается отвоевать Кашмир, Афганистаном, превратившимся в кровососную банку, неуправляемыми племенами Пешавара, всесилием наркомафии и контрабандистов, съедающими до 4% ВВП. Поддержка США может дать Мушаррафу надежду на выход из экономической мертвой петли, о чем он открыто оповестил благоразумную часть сограждан, развязаться с неудачным детищем — Талибаном и наконец получить международное признание по принципу «сукин сын, но наш». Однако при неудачном развитии событий, если режим Мушаррафа не сможет сдержать растущую волну внутреннего протеста, на волне которого попытаются прийти к власти силы той же природы, что и афганские талибы, может разгореться невиданный по масштабам региональный конфликт, куда будут вовлечены страны Среднего Востока и Южной Азии, а на этом фоне, по-видимому, и Китай. Вяло текущий кашмирский конфликт просто растворится в нем как малозначительный эпизод.

Мечта Пакистана о зонтике ООН вряд ли сбудется. Максимум, на что можно рассчитывать, — мандат, подобный тому, что был получен в войне с Ираком 1990 года. Генерал Мушарраф, вновь облачившийся в военную форму, обратился к нации (в чем усматривается скрытый знак, адресованный военным, которые представляют его единственную реальную опору). Он признал, что как минимум 10—15% населения Афганистана не поддержат его решения оказать помощь США и призвал большинство нации встать на его сторону. Такая позиция фактически означает, что официальный Исламабад готов полностью пренебречь мнением неуправляемых пуштунских племен, отношения с которыми традиционно строились на основе политики компромисса. При этом генерал сделал и определенный жест в сторону своих оппонентов, попросив Соединенные Штаты предоставить неоспоримые улики вины Усамы бин Ладина. Этот аргумент, на котором настаивают талибы в попытке перевести конфликт в формат переговоров или, возможно, торга, был, похоже, окончательно отвергнут Бушем, который сказал «нам нужны не переговоры, а действие».

На данном этапе — в понятной попытке минимизировать риск — администрация США, вероятно, не собирается учитывать интересы Израиля. Второе из двух прозвучавших в международных СМИ заявлений Саддама, вполне возможно, сильно откорректированное, если не вообще вложенное ему в уста Москвой, видимо, сигнализировало о временном шатком компромиссе между заклятыми врагами. За скобками остаются (во всяком случае на первом этапе) Ливия и Иран, нейтралитет которого необходим США.

На фоне поддержки США, выражаемой правительствами арабских и исламских государств, значительно активизировалась и противоположная сторона. Исламские экстремистские организации и просто исламские активисты фундаменталистского толка поспешили выступить против планируемого нападения на Афганистан с осуждением и угрозами в адрес тех режимов, которые будут оказывать содействие в этом.

«Крестовый поход» на терроризм обратной своей стороной будет иметь консолидацию экстремистских организаций, во всяком случае уровень координации между ними может значительно возрасти. Отдельно следует сказать о тех политических лозунгах и декларациях, которые сейчас озвучиваются в США и к которым внимательно прислушиваются все в исламском мире, в особенности же в стане явных противников Америки. Так часто упоминаемое Бушем понятие крестового похода для арабского уха звучит столь же обнадеживающе, как погром для евреев. Оно уже давно вошло в арабский политический лексикон как синоним оголтелого антиисламского экспансионизма, и таким образом может помочь рекрутировать новых членов в ряды экстремистских организаций.

С точки зрения возможного развития событий на Ближнем Востоке и в целом в исламском мире важны даже не столько официальные позиции лидеров, сколько реакция широких масс населения и оценка способности режимов сдерживать всплеск народного протеста и недовольства, который попытаются направить в нужное им русло многочисленные исламистские политические группы. Правда, для некоторых стран, таких как Алжир и Судан, ситуация вряд ли уже сможет измениться к худшему, поскольку она и так достигла предела.

Если рассматривать планируемую США акцию против Афганистана не в чисто политическом измерении, а как часть глобальной стратегии по борьбе с терроризмом, то ее практический смысл состоит в сокращении количества черных дыр — стран, противопоставивших себя международному сообществу, где находят убежище экстремисты, процветает наркоторговля, работорговля и т.п. При таком подходе нельзя исключать, что после Афганистана очередь дойдет и до других.

О каких масштабах военных действий может идти речь? В поиске террористов уже задействованы лучшие силы ФБР, ЦРУ. Надо полагать, что их европейские и российские коллеги также значительно активизировали свою работу. Однако действия спецслужб носят скрытый, не видный для глаз широкой публики характер. В то же время администрация США нуждается в эффектных шагах. Исходя из сути проблемы, только мероприятия специального характера могут решить проблему эффективной борьбы с терроризмом. Потому оптимальной была бы ситуация, когда военные меры не превысили бы необходимого формата звукового сопровождения, нужного для успокоения общественного мнения и восстановления пошатнувшихся политических позиций.

Главная проблема состоит в том, какой процент населения мусульманских стран смогут мобилизовать к активным действиям исламские экстремисты. Этот фактор является одним из решающих в определении реального масштаба международной напряженности и того, насколько она будет способна привести к широкомасштабной войне. Для сравнения: в аналогичной ситуации, когда Советский Союз ввел войска в Афганистан, создав тем самым повод для объявления широкомасштабного джихада, исламисты сумели мобилизовать примерно три тысячи йеменцев, две тысячи египтян, около трех тысяч алжирцев, приблизительно по 400 человек иракцев и тунисцев, около 200 ливийцев и, наконец, не менее пяти тысяч саудовцев. Этой мобилизации способствовала прямая поддержка или, по крайней мере, невмешательство со стороны правительств этих стран. Помимо внешнеполитических выгод, это помогло многим арабским режимам разрядить внутриполитическую напряженность в своих странах.

Однако после вывода советских войск из Афганистана, через два года заполыхал Алжир — сотни тысяч человек сгорели в пламени гражданской войны в этой стране, и оно не потушено и поныне. Подобное может произойти и сейчас в случае, если разгорится широкомасштабный и затяжной конфликт на Среднем Востоке. Наибольшие опасения в этом отношении у нас вызывает возможное развитие события в крупнейшей стране арабского мира — Египте. За последние десятилетия после краха насеризма позиции исламистов в этой стране укрепились значительно. Лишь беспрецедентные по масштабу полицейские меры позволяли до сих пор официальному Каиру удерживать ситуацию под контролем. Учитывая политическое, экономическое и культурное влияние Египта в арабском и исламском мире, обвал в этой стране стал бы началом глубокого кризиса во всем регионе.

Ситуация в мире, где все пришло в движение, напоминает сейчас бильярдный стол. Шары разбиты и катятся, ударяясь друг о друга, некоторые уже попали в лузы. Второй игрок еще на самом деле не взял в руки кий.