НА «ЭЛИТУ» НАДЕЙСЯ, А САМ НЕ ПЛОШАЙ

— В чем заключались ошибки национальной политической элиты в начале независимости Украины?

— Можно найти многие ошибки — легко выступать с претензиями постфактум. Я хотел бы говорить не об ошибках, а о закономерных последствиях слабости и несформированности национальной политической элиты, являющейся, в свою очередь, результатом политической неразвитости общества.

Жизнеспособная элита формируется в процессе длительного стабильного развития общества. У нас же произошел внезапный выброс в псевдоэлиту, в которой смешались осколки советской партийной номенклатуры, самые сообразительные ребята из позднекомсомольского хозяйства, политические карьеристы-демагоги, сомнительного происхождения нувориши. На «диком Западе» говорят, что нувориши дают во втором поколении политиков, а в третьем — уже и интеллектуалов. Наши же нувориши — универсалы, они уже в первом поколении являются всем. Сколько таких универсалов в одной лишь Верховной Раде! Конечно, имеются и деятели с идеалистическим посылом или, по крайней мере, с «государственническим мышлением», но их концентрации маловато для кристаллизации этого непрозрачного раствора.

Наша «элита» не была и пока что не является национальной — в смысле укорененности в национальную почву, национальную жизнь и культуру с их исторически обусловленной проблематикой и бытийными и нравственными императивами. Отсюда — отсутствие или слабость ощущения социальных и национально-культурных нужд, оснований и перспектив исторического развития украинского общества. Деукраинизация равнозначна бесперспективности, ведь никакая элита не может расти на гидропонике.

Но самая большая проблема в том, что элита не существует в Украине как общественно значимая величина и авторитет — ныне время нелегальных «авторитетов».

В обществе, конечно же, имеется немалый интеллектуальный потенциал, но он, так сказать, «расфокусирован».

На изломе 1980—1990-х годов, в период борьбы за государственность, демократические силы не среагировали вовремя на необходимость наполнить национальный проект конкретным социальным содержанием и отдали социальную проблематику «левым» демагогам. А возвращать потерянный шанс трудно, и теперь в роли самых последовательных защитников обездоленных (впрочем, защитников чисто риторических) выступают недавние государственные эксплуататоры, а самыми горячими защитниками свободы оказываются бывшие идеологи лагерной демократии.

Отсюда и алчность, и безнравственность, и социальное бесстыдство наших лидеров. Говорят, что они, а не кто другой, строят новую Украину, а созидателям все прощается, особенно если имеется эмблематический результат. Но в нынешней исторической ситуации результат еще совершенно не ясен.

Следовательно, не об ошибках речь. Талейран говорил: «Это не преступление, это хуже: ошибка». В нашем же случае речь идет о чем-то намного хуже, чем ошибка, — игнорирование социальных нужд народа, сиюминутное обогащение «элиты» за счет народа в результате негласного распределения общенародной собственности. Остается надеяться, что «элита» поймет, что угрозы таятся в ее эгоистическом отрыве от народа. Вспомните времена Освободительной войны под предводительством Богдана Хмельницкого, когда сформировалось, по словам М.Максимовича, «однодумне громадське суспільство», объединенное идеей казацкого государства. Тогда попытки казацкой старшины утвердить свое социально привилегированное положение и владеть «маєтностями» нарушило национальное единодушие и помешало Б.Хмельницкому опереться на весь народ, а вскоре политические игрища элиты между Польшей и Москвой привели к «Великой Руине»...

Не дай нам Бог возвратиться к состоянию, когда в обществе будут формироваться «две нации, между которыми нет общения, которые имеют настолько малое представление об обычаях, мыслях, чувствах друг друга, словно они жители разных зон или жители разных планет. Они формируются под влиянием разного воспитания, потребляют разную пищу, у них различные манеры обращения и живут они по разным законам», — так писал о богатых и бедных не Ленин и не Маркс.

И даже не Сен-Симон. Так положение в Англии в 1845 г. охарактеризовал лорд Бенджамин Дизраэли.

— Возможна ли в Украине поддержка действий элиты большинством общества?

— Из предшествующего вытекает, что я не очень верю в такую перспективу на нынешнем этапе. Во-первых, сама элита не является субъектом исторического действия, она аморфна, разнокачественна, ее раздирают разногласия. Кто будет выступать от ее имени, какие действия он предложит? Едва ли приходится тут ожидать какой-то системной или даже ситуативной договоренности.

Утверждение фундаментальных общественных ценностей, разработка и популяризация «мобилизационной» национальной перспективы должны были бы быть прерогативой высших государственных органов власти: Президента, Верховной Рады, Кабинета Министров. Но для этого нужно иное качество государства. Разговоры же о «духовном лидере нации», о «харизматическом лидере» — не является ли это данью романтическим стереотипам прошлого? Ныне харизму создают масс-медиа, то есть крупные финансовые магнаты. Или пропагандистская машина диктатур.

И не видно сегодня фигуры, вокруг которой бы объединилась элита, а за ней и общество. Причина тут не только в нехватке безусловно авторитетных деятелей, которые предложили бы реалистическую, а не риторическую программу развития, но и в состоянии самого общества: вследствие давних и новых исторических разочарований оно утратило веру не только в возможных лидеров, но и в саму возможность конструктивных идей. Его разъедает скепсис, порой переходящий в цинизм. На это «работают» многие факторы:

— и принципиальная непрозрачность власти, раз за разом ставящей общество перед свершившимися фактами;

— и формальный характер местного самоуправления, когда человек оказывается бесправным в повседневной жизни и совершенно не чувствует себя суверенным гражданином;

— и грабительские способы «приватизации» — жестокого перераспределения национального богатства с обманом, подкупами и убийствами;

— и отсутствие примера социальной скромности «элит»;

— и ориентация большинства СМИ, особенно телевидения, на примитивные вкусы и искаженную психику, что объективно является работой на снижение культурного и нравственного уровня общества. Не говорю уж о традиционной украинской бунтарской атаманщине, пристрастии ставить-снимать, ставить-снимать (ставить «лучшего», оказывающегося «худшим») — и так без конца.

Это не сплошной цвет общества, но он преобладает. В таких условиях невозможна не только стратегическая национальная солидарность, проблематичной становится и ситуативная. Какой может быть национальная солидарность между сельской библиотекаршей или обычным городским врачом и, условно говоря, посетителями киевского «Голливуда» или героями светской хроники, звездами и братками со страниц «Комсомольской правды»? Даже если бы эта библиотекарша закрыла глаза на социальный абсурд ради «национальной солидарности» с посетителями киевского «Голливуда», то откуда возьмется какой-то национальный, государственнический импульс у все той же темной экстравагантной братии?

К этой братии как раз и липнет часть «элиты», бросающая тень на все ее сообщество, ведь люд не очень-то отличает одних от других. А «элита» ничего не делала и не делает, чтобы отмежеваться от социально и культурно нечистоплотных элементов. Настоящая элита — это, кроме всего, эталон разумного самоограничения. Это должны быть люди с Украиной в сердце и светлым умом.

И — бескорыстные, изначально бескорыстные.

На мой взгляд, дело не только в дисфункции демократических институтов, но и в деморализации, обездуховлении, являющихся ныне самым угрожающим мировым процессом — более угрожающим, нежели наступление экологической катастрофы. «Массовый» человек, о триумфе которого предупреждал Ортега-и-Гассет и которого Г.Маркузе позднее назвал «одномерным», легко поддается великим демагогам, но не терпит деятелей, великих духом. В нынешнем прагматичном мире едва ли возможен новый Ганди или новый Лев Толстой. То есть фигуры, соразмерные с ними, а не «клоны». В современной политике роковым образом не везет гуманистически настроенным реформаторам (вспомните печальный итог Дж.Картера или М.Горбачева). Да и де Голль, последний великий политик в Европе, закончил не лучшим образом. Побеждают герои конъюнктурной волны, мастера бега на короткие дистанции. Измельчавшее общество заказывает измельчавших политиков. А впрочем, и в наше время есть Папа Иоанн Павел II — святому месту нужен святой человек. Впрочем, святой человек может сделать святым и место, но ни в коем случае не наоборот.

— Какие общественные ориентиры развития Украины, учитывая в т.ч. президентские выборы 2004 г., можно определить в качестве приоритетных?

— В перспективе президентских выборов, мне кажется, самое важное — это сосредоточиться на преодолении расконсолидированности общества, на объединении людей, желающих видеть Украину иной, на выработке соответствующей мировоззренческой и социокультурной платформы. Ее основными целями могли бы быть: преодоление социальной пропасти между богатыми и бедными, или для начала — хотя бы смягчение социальных контрастов; уменьшение безработицы; экономически-технологическая и социально-культурная поддержка села; обеспечение равного доступа к образованию и культурным благам; улучшение медицинского обслуживания населения; интенсификация производства как источника ресурсов для всего предшествующего. Это и есть пробный камень дее- и идееспособности нашей элиты. Для чего же она тогда существует, если не сможет представить четко разработанную программу? Это был бы также удобный случай показать свою способность выступить консолидированной силой.

Любое современное общество является разнородным по идеологическим, социально-культурным, а зачастую и языковым, и конфессиональным признакам. В Украине эта разнородность ввиду известных исторических обстоятельств порой превышает, так сказать, нормальный уровень и препятствует объединению общества. Об этом не только можно, но и нужно говорить. Но не с целью парализовать процесс национальной консолидации, как те политические силы в Украине, которые преувеличивают эту разнородность аж до степени «раздирания в клочья», особенно муссируя галичанофобию. На деструкцию и возвращение Украины в лоно России работают и компартийные «единонеделимцы», и фальшивые «славянисты», заботящиеся на самом деле не обо всех славянах, а о том, как снова прижать двух сестричек к большому брату, и компрадорская буржуазия, и просто те, кто ностальгирует по прошлому. Те же, кто на самом деле стремится к консолидации, должны реалистически оценивать ситуацию и учитывать имеющиеся разногласия в политическом и национально-культурном опыте и традициях — для выработки адекватных подходов. Разногласия не всегда и не во всем являются источником слабости, порой, наоборот, усиливают жизнеспособность и разнообразие. В частности, региональные культурные и обычные отличия в Украине — это огромный резерв нашей культуры, который мы еще, к сожалению, не научились ценить.

В плане демократизации общества важнейшей задачей является создание атмосферы доверия к власти. Ее не будет, пока судьбоносные решения готовятся закулисно, а общество ставят перед свершившимися фактами. Не меньшим тормозом для развития общества является фактическое отсутствие местного самоуправления, формальный характер выборности местных властей. Пока они не будут реально и постоянно подотчетны избирателю, до тех пор человек будет бесправным перед всяким начальством — большим и особенно перед малым.

Какой может быть роль творческой, научной и духовной элиты в общественно-политических процессах? Какие могут быть конкретные акции представителей элиты в связи с президентскими выборами?

В отличие от политической элиты (вызывающей большие сомнения, если не своим существованием вообще, то своим качеством — наверняка), научная элита существует — как результат непрерывного развития науки и выделения самых талантливых и продуктивных ее субъектов. Но она также не консолидирована и не стала признанным арбитром в обществе. В этом отчасти ее вина: еще с советских времен ее приучали к обслуживающим, а не диагностическим или арбитражным функциям, — но большей является вина общества и власти, которые только риторически признают решающую роль науки в современном мире, а на самом деле не оказывают ей адекватной поддержки и игнорируют ее рекомендации. Ученые Украины могут назвать немало своих разработок, с успехом использующихся в других странах, тем временем некоторые из этих разработок могли бы помочь решить наши острые экономические и социальные проблемы. Например, давным-давно уже предложены методы использования шахтного метана, что по-иному решило бы участь донецких шахт и вместе с тем значительно улучшило бы энергетическую ситуацию в стране. Так вот, ныне по государственному мыслящие ученые всячески пытаются активизировать сотрудничество с властными структурами. В этом направлении, наверное, будет лежать и их «предвыборный» интерес: они чутко будут реагировать на меру понимания тем или иным претендентом на должность президента проблем науки, использования ее достижений для улучшения жизни народа — и будут пытаться повлиять на позиции претендентов.

Что-то подобное можно сказать и об элите художественной, хотя она традиционно «хаотичнее» и критерии «отбора» там весьма субъективны. Но имеются несомненные ценности и общие интересы. Главный из них — противостояние тем грозным процессам раскультуривания, которые, нося глобальный характер, в Украине наслаиваются на мощные процессы деукраинизации — на почве наследия царизма и сталинизма и при условии фактической оккупации Украины российскими масс-медиа и попсой с московским поповством. Если эти процессы не остановить, то не исключено, что в будущем у нас будет Украина без украинцев. То есть будут люди, которые будут называть себя украинцами и будут иметь украинские фамилии, но не будет украинского языка и культуры как актуальной реальности, как лица общества. И в Европу «войдем» как духовные иждивенцы. Или как исполинская новейшая Кубань — с остатками украинского акцента, с этнографическими ансамблями, а еще, возможно, с несколькими элитарными поэтами и прозаиками, которых некому будет читать (уже и сейчас почти некому).

Следовательно, дело «жизни или смерти» для украинской гуманитарной интеллигенции, на мой взгляд, — работать на консолидацию общества вокруг украинской культуры и языка как ее средоточия, с максимальным освоением славянского и мирового культурного богатства, включая культуры наших традиционных исторических «попутчиков» на Востоке и Юге — грузин, армян, азербайджанцев, таджиков, казахов, татар, давние культурные связи с которыми прервались с началом 1990-х годов.