Кто вы, мистер Шамшур?

Так уж сложилось, что в Украине министры иностранных дел приходят во власть дуплетом. Вначале были две каденции Зленко, потом — Тарасюка…. По законам жанра, следующим должен был войти в ту же реку Грищенко. Пока что не сложилось. Судя по всему, перспектива двигать во власть Грищенко на штыках Партии регионов не улыбается главе государства. Он решил сделать то, на что так редко и неохотно шел за годы своего президентства, — двинуть во власть новое лицо.

Имя Олега Шамшура уже не впервые фигурирует среди кандидатов на пост руководителя МИД. В 2006 году, когда Ющенко подыскивал замену Борису Тарасюку, Шамшур неожиданно возник в качестве кандидата, причем инициатива шла не от президента, а от… фракции социалистов в Верховной Раде и лично Ивана Бокия. Рассказывают, что, узнав о поддержке антинатовцев, убежденный евроатлантист Шамшур не скрывал своего удивления и даже огорчения этим поразительным обстоятельством. Однако сей эпизод весьма красноречиво характеризует его личные и профессиональные качества. Истинный дипломат всегда способен отстаивать свои убеждения, не наживая себе при этом врагов. Шамшур, на наш взгляд, именно из этого разряда. Он не поляризатор, он — объединитель.

Вполне вероятно, что при выдвижении кандидатуры Олега Владиславовича в 2009 году сыграла определенную роль первая леди Катерина Ющенко, которая, по слухам, активно отслеживает все шаги и действия Украины на американском направлении. Со времен Олега Билоруса не было в Штатах посла нашей страны, который бы пользовался такой поддержкой украинской общины, как Шамшур. А заручиться ею иногда труднее, чем обеспечить себе поддержку американской администрации. Слишком сложные внутренние течения разрывают американское украинское сообщество.

Инсайдеры в курсе, что в Вашингтоне имеет место давний раскол между Украинским конгрессовым комитетом Америки (УККА), с одной стороны, и Украинско-американским координационным комитетом (УАКК), а также Фундацией США—Украина — с другой. Борис Тарасюк в свою вторую каденцию явно благоволил УККА во главе с Михайлом Савкивым, вызывая острую и часто обоснованную ревность со стороны противоположной фракции во главе с Надией Комарницкой-МакКоннелл и Игорем Гавдяком. Дружба Михаила Резника (предшественника Шамшура по посту посла) с Савкивым усугубляла эту проблему. А решение Тарасюка наградить Савкива орденом за усилия по отмене поправки Джексона-Веника вообще вызвало в украинской общине бурю эмоций, поскольку, как считалось, к этому процессу в равной степени была причастна и Фундация.

Шамшуру удалось эти эмоции утихомирить. Избранная им политика «равноудаленности» по отношению к обеим фракциям украинской диаспоры, определенные успехи на дипломатических фронтах и, не в последнюю очередь, изысканный английский язык, дипломатическая рафинированность создали вокруг него ауру, которую склонные к лаконизму американцы формулируют как everybody’s darling. Катерина Ющенко, бывшая в свое время основателем Фундации США—Украина, видимо, по достоинству оценила это не броское, но важное достижение, которое доселе не давалось ни одному украинскому послу в Вашингтоне.

В госдепе Шамшур тоже был и остается желанным гостем. Проблема американцев в том, что им трудно понять происходящее в Киеве. Для них непостижимо, почему в Украине не сработали два компонента, которые для американского менталитета являются ключом к успешной политике: демократия и рыночная экономика. Им трудно понять, что делать с Украиной, учитывая, что приоритеты американской внешней политики — совсем в другом регионе. На фоне этой пресловутой «усталости от Украины» Шамшур владеет важным для дипломата даром: он умеет растолковывать самое бестолковое. И делает это честно, дипломатично и (что немаловажно) с располагающим юмором.

Все европейские послы в Ва­шингтоне спят с включенным мобильным телефоном — слишком велика вероятность ночного звонка «из центра». А если на проводе президент или министр, то нужно в течение 10 минут одеться и быть в посольстве для разговора по спецсвязи. Как следствие, у вашингтонских послов часто невыспавшийся и раздраженный вид. Шамшур тоже типич­ный, вечно не высыпающийся трудо­голик, но чаша начальственного самодурства его миновала. В силу спокойного темперамента и чисто американского (без хамства) менеджерского стиля ему удалось избежать репутации тирана и даже сплотить посольство, которое в прежние годы регулярно лихорадило от традиционной хворобы постсоветских диппредставительств — групповщины.

Выросший и воспитанный в научной среде и пришедший в МИД лишь в 1993 году, Шамшур быстро постиг премудрости чиновничьего ремесла. Он чрезвычайно осторожен в формулировках и еще больше в действиях. Но этот «кутузовский» имидж бывает обманчивым, когда речь идет о конкретном деле. К примеру, мало кто знает, на какие ухищрения ему приходилось идти в процессе отмены поправки Джексона-Веника (одном из успехов его дипломатической карьеры). Рассказы­вают, что какое-то время конгресс отказывался снять поправку, мотивируя это «ростом антисемитизма в Ук­раине» и ссылаясь на печально известный в узких кругах университет МАУП. В этот критический момент на глаза Шамшуру попалось одно из украинских политических телешоу, где Тарасюк, бывший тогда министром, раскритиковал МАУП за приглашение на преподавательскую работу лидера американских неонацистов Дэвида Дюка. Реакция посла была мгновенной: он тут же распространил в конгрессе пресс-релиз, цитируя слова Тарасюка. Этот документ долго потом циркулировал по коридорам конгресса как свидетельство реальной политики Украины в сфере межнациональных отношений и стал решающим аргументом в пользу снятия поправки.

На сегодняшний день среди руководства МИДа прослеживаются две менеджерские школы: тарасюковская и грищенковская. Для тарасюковской характерна исключительная жесткость в верхах, страх оказаться крайним в низах и, как следствие, ярко выраженный бюрократизм. Руководители этой школы уверены, что все люди по природе своей лентяи и шкурники, а единственный способ заставить их работать — создать атмосферу стресса и неминуемого возмездия за любую оплошность. Как результат, работа министерства становится медленной, тяжеловесной. Каждый документ обрастает бесчисленными визами и готовится по принципу «обрезания лишнего». Типичным представителем тарасюковской школы был В.Огрызко, свернувший все робкие реформы, начатые при Яценюке, и возвративший мидовские будни в накатанную с советских времен колею.

Шамшур — ровесник Владимира Станиславовича и даже его однокурсник по Киевскому институту международных отношений. Однако по менеджерскому кредо он принадлежит скорее к грищенковской школе. Ее девиз — равнение на министра. Если при Тарасюке и Огрызко МИД был театром массовки, то при Грищенко — театром одного актера. И актера, надо признать, блестящего, ибо мало кто сравнится с Константином Ивановичем по профессиональным дипломатическим кондициям.

Шамшур тоже высокопрофессиональный дипломат. Это тоже театр одного актера, ибо Олег Владисла­вович привык уповать только на себя. Так было и во время его научной карьеры, и когда он в 1998 году работал в статусе замминистра в Госкомнациональностей, так было и в МИДе. Он не мастер закулисной интриги и тем более не сторонник террора в общении с подчиненными. В отличие от своего предшественника, он знает цену информационным технологиям и удачным пиар-стратегиям. Он открыт для кадрового продвижения молодежи. Иными словами, он принес бы в МИД уже забытый с яценюковских времен ветер перемен.

Однако во всех этих начинаниях у Шамшура (и любого другого кандидата) будет одна почти непреодолимая проблема. Это проблема времени. Одного года, который в лучшем случае будет отведен на министерскую каденцию Шамшура, — слишком мало, чтобы сформировать новую мощную команду и тем более провести так нужные МИДу реформы. Парадокс этого министерства состоит в том, что, будучи проевропейским по духу и устремлениям, оно остается сугубо советским по содержанию, кадровой политике и стилю работы. Слишком часто оно бесстыдно эксплуатируется как служба по трудоустройству «своих людей» за границу. Слишком часто кадровая политика МИДа сводится к одной зыбкой надежде — упованию на то, что не все дети больших и средних начальников являются избалованными мажорами. Удивительно, но периодически МИДу везет, и эта надежда оправдывается, однако общей удручающей кадровой картины отдельные исключения не меняют.

Еще одна проблема — это, безусловно, Россия. Увы, в силу объективных обстоятельств и субъективных качеств некоторых украинских и российских лидеров, украинско-российские отношения находятся в глубочайшем штопоре. Для Шамшура, никогда не работавшего на российском направлении, это будет сугубо новая проблема. За исключением посла в Москве, вся мидовская команда, занимающаяся Россией, привыкла работать в конфронтационном режиме. Судя по всему, аналогично обстоят дела и в Москве. Сломать этот уже накатанный стереотип двусторонних отношений будет нелегко. Шамшур должен этого, во-первых, хотеть, а во-вторых, он должен это суметь сделать. Действенного рецепта решения украинско-российских проблем никто не знает. Если кто-то в Украине и России искренне захочет улучшить отношения, это потребует компромиссов, причем существенных. Для этого нужны будут готовность идти на риск и соответствующая политическая воля на самом высоком уровне. Будет ли такая воля накануне президентских выборов в Украине — большой вопрос.

В любом случае, если представленная президентом кандидатура будет поддержана в Верховной Раде, роль посла Украины в Москве еще более возрастет. Связка Шамшур—Грищенко может стать тем мощным фактором, который приведет прозападную риторику официального Киева хотя бы в приблизительное соответствие с жесткими реалиями украинско-российских отношений.

Означает ли появление на политическом горизонте Олега Шамшура очередную, пользуясь модным ныне словечком, «перезагрузку» украинской внешней политики? Скорее всего, нет. Однако украинская внешняя политика находится на таком крутом вираже, что даже малая смена скорости, тональности, общего настроя может спасти ее от аварии или же эту аварию усугубить. Шамшур — более аккуратный водитель, чем Огрызко. Он не революционер и не радикальный реформатор, но и не свадебный генерал.