Конституционная имитация реформ в Марокко

98% избирателей Марокко, принявших участие в референдуме относительно изменений в конституцию, по официальным данным, поддержали эту реформу. Но если поверить в правдивость этой информации, то кто же те тысячи протестующих, которые вышли на улицы пос­ле торжества этого «демократического» референдума?

Нужно отдать должное марокканскому королю Мохаммеду VI: он унаследовал инстинкт политического выживания своего отца короля Хасана II, успешно сориентировался в антиправительственных протестах в своей стране, тогда как большая часть Ближнего Востока и Северной Африки охвачена волнениями.

Стараясь действовать на опере­жение, Мохаммед VI, правящий страной с 1999 года, превращает Марокко в конституционную монархию, передавая часть бывших королевских полномочий правительству. Таким образом, новая конституция сделает чиновников более подотчетными и предоставит правительству больше полномочий. Вместе с тем король Мохам­мед VI оставляет под своим контролем основные рычаги власти - безопасность, военную и религиозную сферы.

При этом Мохаммед VI имеет прерогативу назначать премьер-министра, даже если его кандидатуру будет выдвигать партия, получившая большинство мест в парламенте во время демократических выборов. Также король не может единолично распустить парламент, однако оставляет за собой право объявить чрезвычайное положение. По сравнению с предыдущими марокканскими конституциями, которые были приняты в 1962, 1970 и 1996 годах, у нового основного закона то преимущество, что формально его якобы поддержал сам народ.

Но если авторитарные факторы правления немного уменьшаются, то за королем, вопреки всему, остаются эффективные инструменты контроля над политическими, административными и военными элитами. В частности, это иллюстрируют отношения между королевским дворцом и правительством. Последнее формально получает больше прав, но при этом остается ограниченным в своей самостоятельности.

Нельзя возразить, что в новом тексте марокканской конституции содержатся изменения и дополнения, которые можно расценить как положительные по сравнению с ее предыдущими версиями. Однако, если предположить, что сегодня Марокко находится в самом начале своего пути к модернизации и определенной демократизации, то такие подходы требуют отречения от авторитарных традиций и ставят вопрос необходимости выйти за рамки внесения религии в политический дискурс.

Кроме того, после референдума вне рамок этого политического дискурса и в дальнейшем остаются такие важные понятия, как права человека и гражданское общество. Таким образом, новое государственное управление не приобретает четко очерченного светского выражения, и задуманная модернизация Марокко больше похожа на имитацию, которая в глазах значительного количества марокканцев уменьшает легитимность полномочий королевской власти. Обновление формы в таком случае не приводит к радикальному обновлению самого содержания. Ведь не помешало бы очистить исламское государство от коррупции, социального неравенст­ва и государственной тирании.

Модернизация конституции совсем не затронула изменения в марокканском парламентаризме. Все депутаты знают, что королевский дворец, как и раньше, остается центром принятия решений, и в иерархии реальной власти за ним всегда будет последнее слово. В такой ситуации совсем не имеет значения, какая партия находится во главе парламента. И совершенно не важно, на основе каких политических коалиций будет создано правительство. Ведь политические институты в условиях тотального контроля свыше и в дальнейшем будут оставаться послушными исполнителями воли короля. Такой парламент не имеет независимого политического пространства и подчиняется королевскому окружению.

Имитация изменений нужна Мохаммеду VI для получения твердой гарантии, что он и его дети будут править Марокко в ближайшие десятилетия. Именно это, а не настоятельные интересы страны является прерогативой королевских действий. И можно даже не сомневаться, что в Марокко, которое страдает от ряда экономических и социальных проблем (бедность, социальная несправедливость, фаворитизм, взяточничество, коррупция, невежество, безработица и высокая стоимость жизни), изменения не затронут эти насущные вопросы.

Существенным недостатком новой марокканской конституции является то, что она совсем не учитывает ожиданий многих молодых марокканцев относительно демократизации страны. К сожалению, в Марокко до сих пор на шкале между демократией и диктатурой нет никаких промежуточных слоев, которые могли бы дать надежду на реальное смягчение самодержавного правления Мохаммеда VI.

Система власти в Марокко не меняется. Поскольку не видно даже признаков движения к демократии, независимым политическим институтам и соблюдению гражданских прав. Попытки режима частично подлатать и подремонтировать эту систему в конечном итоге может лишь привести к еще большему ее искажению и уменьшению доверия к ее руководителям, которым будет не по силам придать ей эффективность.

Поэтому то, что сейчас власть пытается сделать в Марокко, по сути, не больше чем профилактические меры, а не инициирование реформ. В дальнейшем ожидаемые изменения могут оказаться частью модели, которая доминирует сегодня в арабской политике, - проведение маневров без запуска реальных реформ. Эти изменения очень похожи на те, что происходили в Египте или Алжире, когда продвижение к ожидаемой модели демократии оказалось совсем незначительным.

Арабы на протяжении столетий вносили свой вклад в создание культа тиранов через освящение правящего лица, вплоть до его обожествления. А без попытки научиться на положительном опыте других, свободных, народов не удастся организовать отношения между правителем и народом, которые бы не противоречили стандартам прав человека и были приняты в демократическом мире.

Не в пользу марокканских реформ и тот факт, что король вынужден был обратиться к их внедрению не добровольно, а под давлением улицы. Когда у него было два варианта выбора: или потерять свой трон из-за нарастания давления на него, или начать имитацию изменений в стране.

Можно сказать, главная проб­лема королевской власти в Марокко заключается в том, что политический кризис проявляется в попытках монархии имитировать демократическое развитие, оставляя и в дальнейшем монополию власти в своих руках. Политика информационной дезинформации и фактическая подтасовка результатов референдума еще раз подчеркивают: в этой стране все, как и раньше, продолжает вертеться вокруг личности короля.

Многие участники референдума, скорее всего, не осознавали до конца серьезности голосования и того, что он, по сути, узаконивает продолжение тирании в Марокко. И при этом не снимает берберской проблемы и попыток Западной Сахары отделиться.

Под большим вопросом и информация, что 98% избирателей поддержали реформирование конституции. По подсчетам марокканских экспертов, из 24 миллионов марокканцев (по последней переписи населения 2004 года) имеют право голосовать 13 миллионов человек, которые были зарегистрированы в избирательных списках. Четыре миллиона из них бойкотировали королевский референдум. Таким образом, лишь девять миллионов марокканцев сказали «да» новой конституции. А это вовсе не 98%, а лишь 68% от общей численности электората.

Возможно, референдум на определенное время способен немного ослабить протестное движение в Марокко, но политические и социальные требования марокканского народа никуда не исчезли. Ведь изменение конституции - не более чем попытки режима манипулятивно прибрать к рукам молодежное движение протеста.

Анализируя ситуацию в Марок­ко, не следует подходить к арабской реальности на основе международных или европейских классификаций возможности демократических изменений. Моделированная королем Мохаммедом VI гибридная политическая система, базирующаяся на требованиях безопасности его трона и дезинформации, призвана донести до мирового сообщества, что в стране грядут очень серьезные изменения. На самом деле это не что иное, как попытки попросту оттянуть время проявления массового народного недовольства.

Можно спрогнозировать, что сегодня в Марокко складываются все условия для народной революции. Ветры перемен в арабском мире будут влиять на все без исключения государства и монархии. Ведь в стране, имеющей большой ресурсный потенциал полезных ископаемых, сельского хозяйства и рыбного промысла, в то время как 10 миллионов ее граждан живут на доллар, а то и меньше, в день,
60% населения неграмотно, политическая система состоит из декоративных политических Партий и 80% богатства принадлежит небольшой господствующей прослойке, желание радикальных изменений неизбежно.