КИТАЙСКИЙ ВЕКТОР «ТАЛИБАНА»

В последнее время руководство афганского движения «Талибан» неожиданно стало проявлять не свойственную ему уступчивость. Однако касается это только принципиальных политических моментов. Внешний антураж правления ревностных поборников следования ортодоксальным нормам исламских традиций остается в многострадальной стране все тем же. Футболисты из дружественного Пакистана, прибывшие на прошлой неделе в Афганистан для проведения товарищеских матчей, еле-еле унесли ноги со стадиона, после того как местные муллы решили, что спортивная форма, в которую были облачены пакистанские спортсмены, не соответствует исламским нормам.

Вместе с тем, практически одновременно с «футбольным инцидентом» лидеры талибов объявили о согласии выдать Исламабаду пакистанцев, обвиняемых у себя на родине в совершении различных преступлений. И в тот же день афганский посол в Пакистане вручил китайской делегации официальные гарантии своего правительства, согласно которым оно взяло на себя обязательство пресекать деятельность любых группировок, которые будут пытаться проводить антикитайские акции с афганской территории.

Координация усилий КНР, Ирана и Пакистана по прекращению афганского конфликта была заметна с начала лета. В первой декаде июня пакистанский лидер генерал Первез Мушараф посетил Иран, проведя переговоры с президентом этой страны Мохаммадом Хатами, в ходе которых первые лица государств высказались за необходимость прекращения войны в Афганистане. После этого Хатами встретился с афганским президентом в изгнании Бурханаддином Раббани и обсудил с ним возможные шаги стран региона по установлению мира на родине последнего. В конце июня президент Ирана посетил Пекин, где также обсуждал проблемы Афганистана с лидерами КНР.

Ну а описанная выше непривычная дипломатическая активность «Талибана», по мнению западных экспертов, является четким сигналом того, что в среде руководства движения постепенно вызревает решение пойти на разработку и подписание мирного соглашения при посредничестве китайской и пакистанской сторон. В случае успешной реализации такая схема установления мира в Афганистане неизбежно приведет к возникновению дипломатической напряженности между Россией и Китаем и появлению в Азии целой армии «бездомных» террористов.

Однако все по порядку. Как уже упоминалось, афганские дипломаты смогли разыскать китайскую делегацию в пакистанской столице, что было весьма непросто. Гораздо легче было бы найти спонсоров мирного процесса на севере, среди привычных российских соседей. И тот факт, что талибы, вместо того, чтобы искать компромиссы с россиянами, обратились за посреднической помощью к китайцам, свидетельствует о том, насколько укрепились прокитайские настроения в достаточно разномастном движении семинаристов, начавших пять лет назад борьбу за объединение Афганистана. Появление китайского вектора во внешней политике «Талибана» выглядит вполне логично. Россия явно заинтересована в сохранении нынешней нестабильности в Центральной Азии. Только в этом случае Москва будет уверена в том, что бывшие советские республики этого региона будут как и прежде зависеть от российского военного присутствия, а значит ни при каких условиях не выйдут из московской политической орбиты.

Как известно, Китай и Россия договорились о совместной работе над поиском условий прекращения или хотя бы сдерживания гражданской войны на афганской земле, однако Москва и Пекин имеют абсолютно различные точки зрения на способы воплощения этих идей в жизнь. Конечно, российская сторона в настоящее время заинтересована в установлении контроля над ситуацией в Афганистане в гораздо большей мере, чем китайская — совсем недавно официальные московские источники обнародовали информацию о подготовке чеченских боевиков на базах талибов. Россияне даже пригрозили нанесением ударов по афганской территории и обратились к руководству Узбекистана с просьбой разрешить разместить свою базу одному из командиров афганского Северного альянса, «агенту влияния» Москвы в антиталибовской вооруженной оппозиции Рашиду Дустуму (тому самому, которому при выводе из Афганистана советских войск «случайно» досталось немереное количество оружия) на приграничной узбекской территории.

Однако события в Афганистане не могут оставить равнодушным и Китай. Пекин весьма озабочен поддержкой, которую талибы предоставляют исламским боевикам, выступающим за независимость западных провинций Китая. Однако проблема эта для китайцев менее актуальна, чем Чечня для России. Может быть поэтому, в отличие от россиян, предпочитающих поигрывать перед «Талибаном» мускулами, Китай в последнее время начал весьма активную деятельность по разработке вариантов мирного решения афганской проблемы, работая в тесном контакте с пакистанской и иранской сторонами. Надо думать, китайские руководители не прочь заодно укрепить свои отношения с Тегераном, что в полной мере отвечает нынешним китайским интересам.

Кроме различий в методологии, Москва и Пекин расходятся и в вопросе о региональном лидерстве, то есть в том, кто будет контролировать дальнейшее развитие ситуации в Центральной Азии. Если установление мира в Афганистане будет происходить при посредничестве России, то основной деятельностью в регионе станет борьба с исламскими боевиками. В этом случае война прекратится лишь номинально, а постоянные столкновения с вооруженными отрядами исламистов всех мастей, нашедших безопасное убежище на афганской земле, будут подрывать экономическое развитие и страны, и всего центральноазиатского региона. Зато процесс будет находиться под контролем Москвы. Китаю такой сценарий вряд ли может понравиться. Планы Пекина в отношении Афганистана основываются на стремлении создать целую «паутину» прочных экономических связей между государствами Центральной Азии, Ираном, Пакистаном и Китаем.

Многие высокопоставленные деятели «Талибана» весьма резонно полагают, что лучше заключить сделку с китайцами, чем познакомиться с боевыми возможностями российской артиллерии или авиации. Этим и объясняется суета афганских дипломатов, наблюдающаяся в последнее время. Судя по всему, талибы могут даже согласиться на сохранение существующего статус-кво, при котором северная часть страны останется в руках Северного альянса. Трезвомыслящее большинство лидеров движения скорее всего поддержит соглашение, узаконивающее их контроль над девяноста процентами территории Афганистана. Пакистан также будет доволен сделкой, которая обеспечит и стабильность на его границах, и возможность освоения новых экономических связей. То же самое относится и к Ирану, поддерживающему некоторых лидеров антиталибовской оппозиции. Остается единственный вопрос — пойдут ли на подписание соглашения сами «северяне» и их российские покровители.

Кстати, от установления мира по китайско-пакистанско-иранской схеме в восторге будут не все талибы. Разногласия между различными фракциями руководства «Талибана» — теми, кто выступает за войну до победного конца, и теми, кто готов к компромиссу, — становятся все более заметными. По сведениям местных источников, по подозрению в контактах с представителями Северного альянса недавно был арестован видный полевой командир талибов Башир Баглани. К тому же то в одной, то в другой провинции Афганистана периодически вспыхивают акции протеста против власти талибов. Поэтому говорить о том, что к подписанию внутриафганского мирного соглашения новые хозяева страны уже полностью готовы, было бы преждевременным.

Давайте все же предположим на минуту, что представители руководства талибов, которые согласны на урегулирование конфликта мирными способами, окажутся в большинстве и будут иметь достаточно влияния, чтобы преодолеть сопротивление своих радикально настроенных братьев по вере и оружию и подписать разработанное при участии Китая соглашение. Учитывая то, что главный вдохновитель талибов — Пакистан находится в дружественных, если не сказать союзнических отношениях с КНР, для «Талибана» будет куда легче нарушить подписанный договор, чем обходиться затем без материальной и политической поддержки своего единственного спонсора. Так что можно надеяться: соглашение талибы худо-бедно выполнять будут.

В этом случае вполне вероятно появление значительных проблем в российско-китайских отношениях. Пекину придется пережить нелегкое время, убеждая россиян поддержать мирный договор, разработанный и подписанный при активном участии китайских дипломатов. Если Москва в этом вопросе все же уступит, то сделает это с большой неохотой, и скорее всего под серьезным давлением, требуя встречных посул со стороны Китая. В любом случае все это не может не отразиться на отношениях между двумя странами. Ну а если Россия мирное соглашение все же отвергнет, то план Пекина по завоеванию экономического господства в регионе полностью провалится. Можно себе представить, какие чувства после этого китайское руководство будет питать к своим российским коллегам.

Однако согласие России — не единственное условие прекращения в Афганистане гражданской войны и нормализации экономической жизни. Договорившись между собой по другим вопросам, КНР и РФ (к ним могут присоединиться и США) наверняка потребуют от талибов отказа в поддержке мусульманским радикалам (в первую очередь террористу номер один — Усаме бен Ладену) и закрытия центров подготовки боевиков всех мастей, которых в Афганистане сейчас множество. Причем это условие будет главным для начала любой коммерческой деятельности зарубежных инвесторов на афганской земле. Если это произойдет, то нужно будет готовиться к появлению целой армии лишившихся надежного убежища террористов, активно ищущих для себя нового пристанища и новых покровителей.

Процесс установления мира в Афганистане превратился в своеобразное соревнование между двумя влиятельными государствами мира. Пекин свое слово уже сказал, теперь дело за Москвой. Достаточно одной бомбардировки афганской территории российской авиацией, и все надежды на достижение соглашения будут похоронены, а китайско-российские отношения будут отброшены на десятилетия назад. С другой стороны, Россия сделает все возможное для того, чтобы не допустить утверждения экономического господства Китая в Центральной Азии.