КИТАЙ: ПИР ПОСЛЕ ЧУМЫ БОРЬБА С АТИПИЧНОЙ ПНЕВМОНИЕЙ ТОЛЬКО УКРЕПИЛА КИТАЙ, НО ПОСТАВИЛА ПЕРЕД РУКОВОДСТВОМ СТРАНЫ МНОГО НОВЫХ ВОПРОСОВ

Поделиться
Коммунистический строй Китая оказался прочным сооружением. Об этом говорят все, кто сегодня с уди...

Коммунистический строй Китая оказался прочным сооружением. Об этом говорят все, кто сегодня с удивлением наблюдает, как Китайская Народная Республика, покончив с опасной эпидемией, по-прежнему демонстрирует высокие темпы экономического роста и политическую стабильность. Эпидемия SARS вскрыла некоторые бреши и недочеты в «социализме с китайской спецификой», но в целом нынешняя система правления оказалась эффективным орудием для оперативного (хоть и с небольшим опозданием) решения острых внутриполитических проблем. Впрочем, западные эксперты уже успели, как им кажется, нащупать слабые места в «великой китайской стене» власти и подсовывают руководству Поднебесной новое испытание — «бациллой» демократии, которая теперь, после перенесенных китайцами страхов, должна выглядеть привлекательно. В Пекине же пока не спешат принимать старые западные рецепты и усиленно заняты разработкой новых, и главное — своих собственных лекарств.

Политическое врачевание

Начало пика эпидемии атипичной пневмонии в Китае фактически совпало с двумя ключевыми событиями в стране и в мире. Во-первых, в Пекине завершалась историческая сессия китайского парламента, где избиралось все новое руководство страны — от председателя КНР Ху Цзиньтао до министров и их заместителей. Во-вторых, в это же время на другом краю Азии — в Ираке — предпринималась очередная попытка установления нового порядка американского образца на территории отдельно взятой страны.

Эти два процесса могли отвлечь внимание китайского руководства от очередной вспышки новой болезни. Да и недалеко еще то время, когда и в нашей стране было не принято в дни торжественных собраний и съездов портить настроение генсекретарей плохими известиями. Возможно, в этом и кроется причина медлительности китайских властей на начальном этапе эпидемии. Не исключено, что, если бы болезнь распространялась не такими быстрыми темпами, можно было бы просто «замять тему», чтобы не допустить хаоса.

Лишь к апрелю, когда исход войны в Ираке был очевиден, а китайские депутаты разъехались из столицы по округам, пекинскому руководству стало понятно, что атипичная пневмония — дело серьезное и с ней нужно бороться. Масла в огонь подливали болтливые и лишь отчасти контролируемые из столицы СМИ Гонконга (автономного района КНР Сянган), которые раздули тему атипичной пневмонии до уровня глобальной и в итоге заставили Китай признать свои ошибки. Если бы эпидемия не вышла за пределы территории материковой части страны, эта проблема, наверное, никогда не превратилась бы в международную. Но раз так уже случилось, Китаю важно было сохранить лицо перед мировым сообществом. И к удивлению многих, Пекин впервые за последние много лет не стал делать хорошую мину, когда дела действительно пошли совсем плохо. Это, кстати, касалось не только SARS, но и инцидента с китайской подводной лодкой в Бохайском заливе в конце апреля, когда в результате аварии погибли 70 моряков.

Невиданная доселе открытость удивила наблюдателей, которые немедленно связали все происходящее со сменой руководства страны, его стремлением жить по-новому. Назначенный в марте председателем КНР Ху Цзиньтао был вместе с народом в дни тяжелых испытаний, посещал больницы и районы, наиболее пострадавшие от SARS. Точно так же поступал и премьер Госсовета Вень Цзябао. Все мировые СМИ сообщили о том, как своего поста лишился недавно назначенный министр здравоохранения Чжан Венькан. Он, по слухам, имел весьма высокопоставленных покровителей среди старых партийных боссов, которые официально отошли на покой вместе с третьим поколением китайских руководителей.

Китай смог достаточно быстро выработать четкую линию поведения во всем, что касалось SARS. Поистине жестокие меры сдерживания распространения эпидемии сопровождались масштабной информационной кампанией, которая была направлена не только на профилактику болезни, но и на создание определенного положительного психологического эффекта у граждан от принимаемых руководством мер. После ежедневных сводок об умерших и заболевших всегда шли новости о выздоровевших и о том, что в срочном порядке выделяются средства, в рекордные сроки строятся новые больницы, разрабатываются новые вакцины, делаются научные открытия. Когда ситуация в Пекине стала критической, власти позволили себе отказаться от помпезного празднования 1 мая, отменили множество международных мероприятий, к организации которых в Поднебесной всегда относились с особым вниманием. Зато превозносили героизм врачей, которым забота о больных подчас стоила жизни. Таких принимали в компартию, хоть и посмертно. Как бы там ни было — Китай отбил охоту у большинства недоброжелателей спекулировать на горе и критиковать великую страну за низкие стандарты жизни граждан, неэффективную систему соцобеспечения и здравоохранения. Как говорится, лицо сохранить удалось. Хотя и пришлось это лицо долго прятать под респираторной маской.

Ху Цзиньтао снимает маску

Впрочем, для внутренней политики и национальной экономики результаты успешной борьбы с атипичной пневмонией были куда более значительными и важными. Для нового китайского руководства это было первым серьезным испытанием на зрелость. Мобилизовав миллиардную нацию на борьбу с опасным вирусом, новая команда из руководителей четвертого поколения во главе с Ху Цзиньтао доказала, что, несомненно, способна самостоятельно руководить державой.

Хотя и тут не обошлось без неожиданностей. Когда эпидемия начала угасать, в Пекине стало известно, что Цзян Цземинь, бывший председатель КНР, а ныне командующий вооруженными силами страны, принял у себя изгнанного за попытки скрыть масштабы SARS бывшего министра здравоохранения Чжана. Эта встреча особо не афишировалась, но наблюдатели обратили внимание, что после этого критики в его адрес стало меньше. По словам западных экспертов, Ху Цзиньтао на волне поддержки после SARS очень быстро перешел ту линию, за которой он имеет возможность влиять на решения, принятые до него. В Пекине ходят слухи, что молодой Ху Цзиньтао пользуется популярностью даже среди отставников из третьего поколения, и некоторые из них рекомендовали Цзян Цземиню поскорее оставить пост главнокомандующего, чтобы активизировать реформу Народно-освободительной армии Китая, которую якобы инициируют люди из окружения Ху. В частности, те из них, кто занимается военными делами по линии Компартии. Недавно в Китае объявлено о планах сокращения более чем двухмиллионной армии на 500 тысяч человек. Вместо этого предполагается усилить техническую оснащенность, повысить образовательный уровень солдат, подготовить армию к ведению фактически бесконтактной войны с противником, как это было продемонстрировано Соединенными Штатами в ходе операции в Ираке.

Все последние успехи Ху Цзиньтао заставляют Цзян Цземиня и его людей пристальнее следить за действиями нового лидера.

Однако правды ради следует заметить, что все разговоры о якобы имеющихся противоречиях в китайской правящей верхушке или между разными поколениями китайской элиты не выходят за пределы дипломатических кухонь в Пекине. На публике Ху Цзиньтао ни разу, и это следует особо подчеркнуть, не давал повода усомниться в своей лояльности к руководителям прошлого поколения или высказать свое несогласие с кем-нибудь из них.

Западные наблюдатели были очень разочарованы, когда 1 июля сего года, в день 82-й годовщины основания Компартии Китая, Ху Цзиньтао практически полностью посвятил свое выступление теории «О тройном представительстве», сформулированной именно Цзян Цземинем. В официальных СМИ отмечалось, что данная идея «в процессе соединения основных принципов марксизма с китайской действительностью» ведет к созданию нового теоретического вклада, который в конечном итоге помогает КПК руководить страной. Далее генсек КПК сказал, что «немало важных вопросов самосовершенствования и развития китайского социализма нуждается в дальнейшем изучении и разрешении. Лишь продолжая раскрепощать сознание, реалистически подходя к делу... на основе сочетания теории с практикой непрерывно изменять старые концепции, ...возможно освобождаться от методов и построений, не отвечающих духу времени, от ошибочного и догматичного понимания марксизма, от оков субъективизма и метафизики».

Многие аналитики на Западе даже эти слова пытаются толковать как некую заявку Ху Цзиньтао на собственную доктрину реформирования китайского социализма и партии, хотя на самом деле товарищ Ху на данном этапе является лишь продолжателем дела товарища Цзяна. Как тот в свою очередь, в начале своего пути, был продолжателем дела Дэн Сяопина. Но на Западе многие все еще наивно верят в то, что им удастся привить древней китайской цивилизации в лице ее нового руководства свои ценности и порядки. Запад действует медленно, незаметно вовлекая Китай в систему глобальных экономических и социальных отношений, информационную паутину с целью сузить сферы влияния центрального правительства в Пекине, которое при всей своей дееспособности на определенном этапе не совладает с транснациональными потоками товаров, капитала, информации и людских ресурсов. И как следствие — страна окажется подверженной кризисам на биржах, скачкам курсов мировых валют. (Этот план уже опробован на просторах СССР.) До последнего времени китайскому руководству удавалось сдерживать этот натиск. Однако открытым для Пекина остается вопрос о том, что ему противопоставить. Председатель Ху по китайским меркам еще слишком молод, чтобы задумываться о том, какой
«-изм» оставить после себя. У него еще достаточно времени, чтобы подумать и завершить свое правление с некоей новой теорией. Пока же идеи Цзяна Цземиня «О тройном представительстве» и заветы «патриарха китайской реформы» Дэн Сяопина безусловно дают определенный стимул развитию нации и в то же время отвечают на те вызовы, с которыми Китай сталкивается в меняющемся мире. Но на более отдаленную перспективу нужно, чтобы концепция о социалистическом «среднезажиточном обществе», которое в Китае собираются построить за несколько десятилетий, стала работоспособной моделью для нового супергосударства XXI века и обеспечила миллиард китайцев четкими ориентирами на пути к процветанию. Для этого нынешнему поколению китайских лидеров следует очень постараться, чтобы, в общем-то, утопическая теория древности об «упорядоченном и удобном для всех обществе» в отдельно взятом Срединном государстве к 2050 году стала явью.

Дракон расправляет крылья

Борьба с SARS оживила китайское общество, сплотила его в борьбе с опасным врагом. (Некоторые усматривали в этом чуть ли не возвращение к временам Мао.) Несмотря на спад в сфере авиаперевозок, туризма, гостиничного бизнеса, промышленность Китая (здравоохранение, фармацевтика, информатика, автомобилестроение) получила мощный импульс для развития. По последним статистическим данным, за первое полугодие зарубежные инвесторы вложили в китайскую экономику 233 миллиарда долларов США (на 30% больше, чем в аналогичный период прошлого года), и это стало главным стимулом роста. Китайский экспорт вырос на треть и достиг 190 миллиардов долларов. Лишь падение потребительского спроса внутри страны из-за SARS стало фактором снижения экономических показателей, но по итогам первого полугодия нынешнего года экономический рост составил 8,2%, несмотря на эпидемию. (Заметим, что в первом квартале рост достиг почти 10% от ВВП Китая, за последние 6 месяцев перевалил за 5 триллионов юаней (604 миллиарда долларов США). Сегодня китайские официальные представители заявляют, что в целом эпидемия SARS никак не повлияла на стабильные показатели экономического роста, который к концу года обещают также не ниже 8%, что вполне согласуется с последними установками китайского правительства.

Впрочем, ряд аналитиков считают, что главный урок, который должен извлечь Китай после SARS, — реформирование системы «кризисного управления» обществом. Эпидемия хоть и не нанесла урона экономике, однако вскрыла уязвимость стратегии развития Китая как мощного во всех отношениях государства, но с весьма слабой социальной составляющей. Именно это обстоятельство угрожает внутренней стабильности страны.

Китайское правительство, в принципе, знает это, однако далеко не всегда способно совладать с происходящими процессами, точнее, просто не нашло путей решения задачи. Аналитический журнал «Ляован» в одном из последних номеров обращает внимание на факторы, влияющие на развитие Китая. Одними из важнейших названы следующие. Отсутствие современной системы соцобеспечения, которая мешает проводить реформу предприятий госсектора и финансов. Проблемы сельского хозяйства, села и крестьянства. Сложность их разрешения в том, что увеличение доходов крестьян и освобождение их от чрезмерного налогового бремени взаимно обусловлены. Проблемы аграрных регионов, помноженные на степень региональной дифференциации между приморскими и внутренними провинциями Китая, создают условия для социального взрыва. Добавим сюда же безработицу (Китай ежегодно должен создавать 10 млн. новых рабочих мест) и быстрое старение общества. Миграцию, которая приобретает масштабы катастрофы. (По некоторым данным, количество сезонно мигрирующих рабочих превышает 100 млн. человек.) Экологические проблемы. Однако и это не главное. «Людей много, а ресурсов мало» — вот главное, что мешает социальному развитию страны. (Трудоспособное население страны составляет 740 миллионов человек.) По мере перехода к среднезажиточному обществу именно эта проблема еще более обострится. У Китая пока нет готовых рецептов решения этих задач (да их на самом деле нет ни у кого), вот почему на плечи китайских руководителей легла тяжелая ноша. Но при этом практически все в Китае знают конечную цель своего пути — «среднезажиточное общество», по-китайски его еще называют «сяо кан».

В денежном выражении «общество среднего достатка» будет построено, когда на каждого китайца будет приходиться 3000 долларов США в годовом ВВП страны. Многие на Западе полагают, что этой цели за 17 лет, отведенных Компартией, не достичь. За эти годы ВВП страны должен быть удвоен и таким образом, к 2020 году Китай должен превратиться в страну с крупнейшим внутренним рынком. Ежегодно китайцы для повышения своих жизненных стандартов будут вынуждены закупать товары и природные ресурсы из-за рубежа на триллионы долларов.

Несколько дней назад в газете «Жэньминь Жибао» развернулась настоящая дискуссия о том, способен ли Китай достичь намеченных целей. Клаус Топфер (Klaus Toepfer), исполнительный директор Программы ООН по окружающей среде, заявил, что дальнейший рост потребления в Китае фактически угрожает планете. Старушка Земля не сможет прокормить еще 1,3 миллиарда людей, которые захотят жить по стандартам зажиточных стран. Например, китайцы захотят иметь столько же частных автомобилей, сколько их имеют, скажем, европейцы. Это 650 миллионов штук. По словам Топфера, затраты металла, нефти и прочих ресурсов будут такими, что вся планета содрогнется. «Да, — отвечает автор из китайского издания, — опасения ООН нам понятны. Но в 90-х нас спрашивали: «Кто накормит Китай?» и мы накормили одну пятую человечества, имея десятую часть пригодных для обработки земель планеты. Во время азиатского финансового кризиса спрашивали: «Когда же Китай девальвирует свой юань?» и мы не сделали этого, зато сыграли стабилизирующую роль для финансового рынка. ... Мы ищем такую концепцию развития, которая более всего подходит к нашей ситуации. В то же время в нашей стране возрастает убеждение, что модернизация по западному образцу не является приемлемой моделью для развития Китая».

Запад, очевидно, никогда не сталкивался и даже не задавался вопросами, которые хоть как-то, но все же решаются из Пекина, и, видимо, это обстоятельство все больше убеждает китайских руководителей не соглашаться жить по навязанным извне законам и правилам. Сохранив свое лицо сейчас, они не хотят терять его в будущем. На Западе тем временем все больше задумываются о том, чего еще ждать от Китая.

Китайский мир

Контуры мира, в котором Китай будет играть роль геополитического и стратегического центра, еще сложно очертить, но он постепенно создается, хотят этого или нет другие игроки. Борьба Пекина за мировое лидерство уже началась, и идет она достаточно давно, хотя сами китайские лидеры об этом открыто не говорят. А на Западе все пытаются найти противодействие «китайской гегемонии».

Противоборство идеологий и концепций, моделей развития и доктрин менее заметно, но в конечном итоге сыграет определяющую роль. Интересно, как отреагировали бы США, если бы Китай, воспользовавшись методами администрации Джорджа Буша, «предложил на экспорт» «китайские ценности» и свою модель «демократии и рыночной экономики»? В Европе и в США могут радоваться, что пока ее эффективность обкатывается на самих китайцах, но если судить по масштабам охваченной ею части человечества, эта доктрина в будущем окажется применима и для других «развивающихся» стран. Впрочем — это лишь версия, если хотите, смелый прогноз, который, впрочем, может стать реальностью уже через несколько десятков лет. Успехи китайцев в конечном итоге способны стать доказательством пагубности «капиталистического» пути развития и опровергнуть аксиому, что только «демократические ценности» в европейском и американском понимании являются основой для успешного развития страны. Вот чего боятся больше, чем китайских ракет и солдат. Вот почему в пылу дискуссии некоторые готовы называть Китай «националистическим» или даже «шовинистическим», лишь бы дискредитировать его и в то же время отбить желание покопаться, поглубже вникнуть в его суть. Древние китайцы говорили: «Великая страна не боится внешних врагов, ее можно разрушить лишь изнутри». Вот, видимо, почему строительство своей великодержавности китайцы начали изнутри, не слишком задумываясь о том, как к этому относятся другие.

Для анализа возьмем хотя бы внешнеполитическую доктрину Китая, которая оперирует весьма небольшим набором вполне конкретных и понятных терминов. (Видимо, потому, что она была придумана китайцами для иностранцев.) Ее суть (пять принципов мирного сосуществования, отказ от гегемонии, равенство и взаимная выгода и т.п.) остается неизменной, однако на практике за последние годы наблюдается все большее стремление Пекина вести на мировой арене сольную партию, играть собственную игру, оспаривая концепцию однополярного мира.

Когда председатель Ху Цзиньтао в конце мая собирался в евроазиатское турне, во время которого посетил Россию, Францию, Казахстан и Монголию, он прошел все тесты на наличие SARS. Официальные китайские СМИ сообщили, что у товарища Ху атипичной пневмонии нет. Это должно было, по-видимому, снять все опасения, а возможно — предотвратить конфуз, когда иностранным лидерам пришлось бы встречаться с китайской делегацией, надев респираторные маски.

По крайней мере тогда дебют Ху Цзиньтао на саммите «большой восьмерки» в Эвиане был бы более заметным событием для мировой политики. Но китайский лидер оказался как бы в тени, он был поставлен в один ряд с представителями развивающихся стран, которые встретились с лидерами «больших» государств. Некоторые просили помощи, Ху Цзиньтао ничего не просил и уехал, в общем-то, ни с чем, разве что с приглашением от Джорджа Буша посетить США. Совсем по-иному выглядит его турне из Пекина. Так, мало кто обратил внимание на то, что уже в Эвиане в рамках неформальной дискуссии между богатыми и бедными Ху Цзиньтао выступил с инициативой о «глобальном всеобщем и сбалансированном развитии, которое обеспечит прочный мир и стабильность.» Он также говорил о дружественном сосуществовании и сохранении разнообразия мира, о новом глобальном экономическом порядке, где бедные и богатые будут иметь взаимные обязательства по стимулированию роста мировой экономики. Это не утопия, но его слова мало кто проанализировал серьезно. Однако ставка китайского руководства на развитие отношений со странами «третьего мира», концепция повышения роли развивающихся стран в мировых делах для последующего формирования нового мирового порядка выглядит, по крайней мере, более приемлемой и справедливой, чем навязывание определенной модели поведения со стороны влиятельной, но отнюдь не многочисленной группы государств Европы и Америки. (В данном случае не имеется в виду Россия, которая скорее согласится с тем, что решает «семерка».)

В ходе двусторонних визитов и встреч Ху Цзиньтао практически всегда удавалось получить выгодный для Китая результат. В России в конце мая был подписан контракт на строительство нефтепровода из Восточной Сибири в Китай, по которому за 20 лет планируется перекачать 550 миллионов тонн нефти. Подобные наметки есть и в отношении Казахстана, энергетические ресурсы которого стали бы хорошим подспорьем для нужд китайской экономики. В Монголии, богатой полезными ископаемыми, позиции Китая не так сильны, но и она незаметно втягивается в орбиту китайского влияния, хотя официально приняла европейскую модель развития. Тем не менее Улан-Батору будет все сложнее играть на противоречиях Москвы и Пекина, хотя бы потому, что влияние России в Азии ослабевает.

Менее чем за месяц — с июня по июль — Ху Цзиньтао сумел встретиться с лидерами практически всех соседних с Китаем держав и даже с премьером Индии. По мнению ряда экспертов, сейчас в Поднебесной постепенно формируется доктрина усиления присутствия в странах, лежащих по периметру китайских границ. Цель ее — сформировать своеобразный пояс безопасности вокруг китайского центра. Само название Китая — Серединное государство — Чжун го — в рамках этой концепции приобретает новый смысл. Панкитайская интеграция Азии могла бы происходить не только на основе экономической привлекательности такого союза, но и подпитываться активной деятельностью китайских общин, которые в ряде государств региона обладают колоссальным влиянием и инвестируют огромные суммы в экономику своей этнической родины. Однако формирование китайской «сверхдержавности» сейчас в большей степени зависит от происходящего внутри страны.

Поэтому этот процесс идет незаметно и не вызывает открытого сопротивления извне. Да и на деле Китай не давал повода обвинять себя в стремлении к региональной или глобальной «гегемонии» хотя бы потому, что пока все споры с соседями он пытается решить за столом переговоров, а не с помощью военной силы. Китайцы не стремятся расширить свое жизненное пространство, хотя рост китайской миграции становится фактором, влияющим на ситуацию на российском Дальнем Востоке.

Между Россией и США

Россия и Соединенные Штаты по-разному видят свои отношения с Китаем в будущем.

Ряд российских аналитиков уже предсказывают, что в среднесрочной перспективе Китай может занять место России в Центральной Азии. Первые явные доказательства этого появились в прошлом году, после того, как реальные очертания обрела Шанхайская организация сотрудничества. В рамках этой организации Китай отрабатывает определенные модели лидерства в рамках целого военно-политического блока. Одни считают ШОС фарсом, другие уверены, что в организации первую скрипку сможет играть Россия. Однако уже в прошлом году на основе договоренностей в рамках этой организации Китаю удалось подписать соглашения о сотрудничестве в сфере безопасности с Кыргызстаном. Пока отношения Бишкека и Пекина не выходят за рамки обычного военного партнерства, однако, возможно, в будущем китайские войска, могут быть задействованы на территории соседней страны с миротворческой миссией. Это вовсе не радует Москву, которая в то же время не видит у себя силы противостоять китайской ползучей экспансии. Однако среди российских экспертов есть такие (их, впрочем, меньшинство), которые советуют искать методы мягкого сдерживания Китая, даже с опорой на США.

Большая же часть российских экспертов и политиков выступают за развитие стратегического партнерства Москвы и Пекина, полагая, что этот тандем способен не только в Евразии, но и в целом мире играть роль центра силы, некоего антиамериканского фронта. Впрочем, следует заметить, что у этой части россиян все еще велика вера, что именно Москва будет главенствовать в этом альянсе, поэтому предпринимаются попытки втянуть в него Индию (для этого Китаю предлагают отказаться от сотрудничества с Пакистаном). Пекин остается весьма прохладным к таким геометрическим построениям, видимо, потому, что его сейчас интересуют главным образом лишь российские природные ресурсы и военная техника. Во всем остальном Россия нынче едва ли способна выполнять обязательства, которые исходят из провозглашенного стратегического партнерства. Да и само это партнерство корректируется между странами все более исходя из национальных интересов Китая, а отнюдь не России. Так, например, именно Пекин сделал все, чтобы сегодня отобрать у России мало-мальски заметную роль в разрешении корейского кризиса. На международной арене обе страны практически не выступают с согласованными инициативами. Да и чисто психологически на роль «младшего партнера» Россия в тандеме с Китаем пока согласиться не может, поэтому там просто еще не задумываются о том, какие последствия это будет иметь для России, если Китай действительно станет «супердержавой».

В позиции США все более просто. Здесь борются две позиции: одна из них — доминирующая и официальная — (описана выше) предписывает активнее содействовать вовлеченности Китая в мировую игру, но на чуждых для него условиях. Другая предполагает более агрессивное «сдерживание» Китая по всем фронтам. Есть и нечто среднее — «мягкое сдерживание Китая путем его более активной вовлеченности». Во всяком случае, далеко не все в США готовы признать за Китаем право быть сверхдержавой. Эта страна никогда не будет такой, пока не справится с многочисленными внутренними проблемами, говорят в США. Некоторые ученые весьма цинично полагают, что «лучшим» для Соединенных Штатов оказался бы вариант, если бы в Китае произошел коллапс коммунистической системы и проблема решилась сама собой. (Хотя тем, кто вынашивает подобные планы, стоит задуматься, что значил бы такой коллапс для полутора миллиарда китайцев и какие последствия повлек для целой планеты.) Но надеясь на «лучшее», американцы все же просчитывают и «худшие» варианты. В отличие от российских американские эксперты уже знают (на основе простых математических подсчетов), что Китай к середине века достигнет паритета с Соединенными Штатами не только в экономической мощи, но и в военном потенциале. Как только это произойдет, Пекин сразу потребует для себя нового статуса. Поскольку старые сверхдержавы (или сверхдержава) будут противиться этому, их конфликт неизбежен. По мнению американских экспертов, в этом случае скорее всего будет разрушена старая система безопасности и появится нечто новое, о чем пока в США говорить не хотят, а может, боятся.

События только последних месяцев и лет позволяют говорить о том, что обе супердержавы — нынешняя и будущая — активно готовятся к грядущему противостоянию. Процесс оформления в Китае единого хорошо интегрированного экономического комплекса заставляет руководство страны задумываться о его защите, обеспечении его экономических интересов не только мирными средствами, но и военными. В китайской оборонной доктрине упор делается на ядерное оружие и флот. Если первый вид оружия является фактором сдерживания, то ВМС в определенном смысле может быть использован как фактор экспансии в регионе Юго-Восточной Азии (например, для оказания давления на сепаратистов Тайваня). Хотя это — в перспективе. Пока Китай строго придерживается своей доктрины «активной обороны», которая как крайнюю меру не исключает ограниченной по масштабам войны с более слабыми соседями прибрежной периферии. Эта линия обороны пролегла от островов Спартли на юге до Кореи на севере и проходит через Тайвань и острова Сенкаку. В определенном смысле ключевым для проверки действенности доктрины «активной обороны» станет 2004 год, когда будет решаться корейский кризис. Китай, видимо, сделает все, чтобы не спровоцировать США на войну с Пхеньяном, и это будет важная победа. Во-вторых — на будущий год намечены выборы «президента» Тайваня и выборы президента США. Эти два события могут стать определяющими для американо-китайских отношений на многие годы. Тайвань — пока единственная точка на карте мира, где американские и китайские интересы входят в прямое противоречие. Разыгрывание этих противоречий сепаратистами острова может привести к первой серьезной стычке. Для того чтобы этого не произошло, в Вашингтоне полагают, что нужно на ближайшие годы подталкивать Китай к соперничеству с Россией и Индией, завоеванию сфер влияния в Центральной Азии. Так хоть на несколько лет удастся отложить формирование альтернативного американскому глобального центра силы.

В заключение следует сказать, что, видимо, для самих китайцев эти американские расчеты и выкладки являются чем-то нереальным, быть может, даже смешным. Да, они видят, что США своими действиями на мировой арене втягивают их в ситуации, потенциально грозящие конфликтами. Пока же официальная китайская политическая мысль не предложила миру ничего, кроме доктрины о многополярности, в которой Китай претендует на роль лишь одного из центров силы. Китай стремится по возможности утвердить или поддерживать различные страны, которые могли бы взять на себя такую роль в своем регионе. (Если бы Польша не была столь податлива влиянию США, ее лидерство в Восточной Европе с точки зрения китайцев было бы куда более очевидным. Зато определенную роль регионального лидера Китай отводит Украине (об этом нам намекали не раз), хотя в нынешней ситуации Киев, видимо, не готов руководствоваться китайскими геополитическими моделями.) В Пекине, видимо, убеждены, что многополюсная система умаляет значение глобальной гегемонии США, с другой стороны — создает благоприятную международную обстановку, в которой царит мир и справедливость. Правда, это будет возможно лишь в том случае, если каждый из данных центров будет обладать примерно равными возможностями, но в силу неравномерности развития стран поддерживать такой глобальный баланс едва ли возможно. Но пока эта идеалистическая картина мира никому не мешает, а для китайского правительства является дополнительным стимулом постоянно думать о судьбах остального человечества, но в то же время не вмешиваться в процессы, которые по большому счету на развитие самого Китая не влияют.

Видимо, Пекин откажется от своей нынешней доктрины лишь когда конфликтные ситуации, в которые он, судя по всему, пока не хочет ввязываться, станут неизбежными и будут угрожать самому существованию государства. Хочется надеяться, что и тогда китайцы предложат погрязшему в конфликтах человечеству какой-нибудь свой новый путь.

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме