Какие языки в Украине нуждаются в особой защите. Коллизия между национальным законом и международными обязательствами государства

С января 2005 года наше государство является участником важного документа Совета Европы, известного в Украине под названием Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств. Украина взяла на себя обязательство присоединиться к Хартии во время вступления в Совет Европы, что было зафиксировано в заключении ее Парламентской ассамблеи № 190 от 26 сентября 1995 года. Подписание Хартии от имени Украины состоялось уже 2 мая 1996 года. Но процесс ее ратификации продолжался несколько лет, сопровождаясь жестким политическим противостоянием и грубыми нарушениями Конституции Украины и украинского законодательства. Достаточно вспомнить тот факт, что закон Украины о ратификации Хартии, принятый Верховной Радой Украины 24 декабря 1999 г., был отменен решением Конституционного суда Украины от 12 июля 2000 г. Суд признал указанный закон неконституционным из-за нарушения конституционной процедуры его принятия.

После этого президент Украины еще дважды — 12 сентября 2001 г. и 26 октября 2002 г. — подавал в Верховную Раду Украины идентичные в концептуальной ошибочности законопроекты. Под откровенным давлением Верховная Рада Украины 15 мая 2003 года одобрила Закон Украины № 804-IV «О ратификации Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств».

Вопреки духу и содержанию Хартии, этот закон возлагает на государство чрезмерные обязательства относительно особой защиты тех языков, которые в этом не нуждаются, и оставляет вне сферы своего действия ряд языков, которым действительно нужны особая защита и поддержка. Принятие этого парадоксального и абсурдного закона было обусловлено несколькими факторами.

Во-первых, подписанию Хартии не предшествовали тщательное экспертное изучение этого документа, глубокий анализ языковой ситуации в Украине и профессиональное обоснование необходимости защиты того или иного языка.

Во-вторых, на ратификацию в Верховную Раду Украины был представлен текст Хартии в переводе на украинский язык, осуществленный, вопреки элементарным правилам, не с официальных копий аутентичных экземпляров (на англ. и фр. языках), а с далекого от совершенства русскоязычного перевода. Такой, мягко говоря, безответственный подход искажал вынесенный в название Хартии базовый термин, который является ключевым для понимания ее сути и содержания. Кроме того, ряд других принципиальных положений Хартии перевели неправильно. Вследствие этого часть депутатского корпуса ввели в заблуждение, а остальную часть сознательно приобщили к подготовке и поддержке законопроекта, который, по большому счету, был направлен против украинского языка.

Говоря о своем видении содержания Хартии во время первой ее ратификации 24 декабря 1999 г., докладчик по этому вопросу, первый зампред комитета по вопросам прав человека, национальных меньшинств и межнациональных отношений Г.Попов (фракция КПУ) абсолютно безапелляционно и безосновательно заявил, что «Хартия не регулирует применение государственного языка» и что в ней «речь идет только о законодательном обеспечении европейских норм, которые есть в нашей Конституции, о применении русского и других языков национальных меньшинств». Показательно, что докладчик уклонился от ответа на вопрос, почему необходимо искать дополнительно два с половиной миллиарда гривен для присоединения к Хартии в условиях, когда «у нас нет учебников на государственном языке». Вместо этого он объяснил, что речь идет об удовлетворении потребностей «около 12 миллионов человек русского происхождения», а также «греков Приазовья, румын Украины, венгров Закарпатья», и что «никаких дополнительных средств для этого не нужно». Эти уверения в отсутствии финансовых последствий присоединения Украины к Хартии (на фоне неправильного толкования содержания этого документа) не могли не повлиять на решение некоторой части депутатов одобрить законопроект о ратификации Хартии.

В-третьих, в определенной степени на депутатский корпус влияли и демагогические заклинания о необходимости выполнения Украиной обязательства присоединиться к Хартии в течение года после обретения членства в Совете Европы. Действительно, в известном заключении Парламентской ассамблеи Совета Европы речь шла о подписании и ратификации Хартии в течение года. Подписав Хартию в мае 1996 г., Украина частично выполнила свое обязательство и имела основания не форсировать ее ратификацию, учитывая практику государств—членов Совета Европы, не спешивших с ратификацией этого сложного документа.

На время ее подписания Украиной Хартию, разработанную в 1992 г., подписали 14 государств, а ратифицировали — только четыре.

В 1999 г. Хартию подписали 18 государств, а ратифицировали только девять.

В 2003 г. Хартию подписали 28 государств, а ратифицировали 19.

В 2005 г. из 46 государств — членов Совета Европы Хартию подписали 30 государств, а ратифицировали 19.

Таким образом, анализ статуса Хартии на время ее подписания Украиной, время первой и второй ратификаций и на конец 2005 г. дает основания для вывода, что ратификация документа государствами—членами Совета Европы — сложный и продолжительный процесс, обусловленный их ответственным и прагматическим отношением к определению объемов своих международных обязательств в соответствии с условиями, предусмотренными Хартией.

В-четвертых, процесс ратификации Хартии фактически стал частью плана, настойчиво воплощаемого в жизнь Российской Федерацией. Его важная составляющая — расширение русской языковой экспансии. Именно поэтому зависимые от российских властей и широко присутствующие в украинском информационном пространстве российские СМИ единодушно стали агитировать за ратификацию Хартии Верховной Радой Украины. К этой кампании активно присоединились и официальные лица. Так, пребывая в Киеве, председатель Госдумы РФ Г.Селезнев 16 декабря 2002 года откровенно потребовал от Украины ратифицировать Хартию, хотя Россия не ратифицировала ее до сих пор.

Таким образом, Украина оказалась в сложной и неприятной ситуации. Выход из нее существует. И первым шагом должен стать качественный квалифицированный перевод Хартии. Вторым — взвешенный выбор вариантов обязательств, предусмотренных Хартией. Третьим — внесение соответствующих изменений в закон.

Первый шаг уже фактически сделан. Авторитетные ученые НАН Украины, Киевского национального университета им. Т.Шевченко, Национального университета «Киево-Могилянская академия», независимо друг от друга, пришли, в принципе, к одинаковым выводам относительно содержания базовых терминов и положений Хартии, путей их правильного перевода и применения.

Наш анализ аутентичных текстов Хартии засвидетельствовал, что базовый термин «regional or minority languages» (англ.) («langues regionales ou minoritaires» (фр.) был неправильно переведен на украинский язык как «регіональні мови або мови меншин». Его правильным украинским аналогом является — «регіональні або міноритарні мови», то есть языки, использующиеся в определенном регионе и являющиеся менее распространенными, чем другие в границах этого региона.

В базовом термине английского текста Хартии слово minority имеет значение не «меншини», а «меншості» и употребляется для определения меньшего количества людей, говорящих на том или ином языке, а не для определения этнической единицы. Правильность такого толкования и перевода подтверждается тем, что в английском языке слово minority имеет также значение «меншість» в смысле количества, а не этнической принадлежности. Именно поэтому в статье 1«в» Хартии, где определен термин «территория, на которой используется региональный или миноритарный язык», речь идет не о языке определенного национального меньшинства, а о языке, который является средством общения определенного количества людей.

Правильность такого толкования вытекает из содержания Хартии, объектом которой являются прежде всего языки, которые могут исчезнуть с языковой карты Европы, другие региональные и миноритарные языки, их поддержка и особая защита. В Хартии речь не идет о применении особых охранительных мер относительно языков всех без исключения меньшинств в данной стране.

В соответствии со статьей 1 Хартии, ее базовый термин «региональные или миноритарные языки» означает языки, которые:

«1) традиционно используются в границах определенной территории государства ее гражданами, которые образуют группу, по своей численности меньшую, чем остальное население этого государства;

2) отличаются от официального языка (языков) этого государства;

к ним не относятся ни диалекты официального языка, ни языки мигрантов».

Конечно, региональный или миноритарный язык является одновременно и языком этнического меньшинства, но эти термины не тождественны. Защита языковых прав европейских меньшинств регламентируется другим документом — Рамочной конвенцией 1995 г. о защите национальных меньшинств.

Важным обстоятельством является то, что Хартия дает возможность государствам-участникам самостоятельно определять режимы защиты конкретных языков. Каждая страна имеет право распространять на язык или меры базовой защиты, или дополнительные особые меры защиты.

В статьях Хартии зафиксированы многочисленные варианты специальной особой защиты в таких сферах, как образование, судопроизводство, функционирование административных органов на региональном и местном уровнях, средства массовой информации, культурная деятельность и пользование культурными учреждениями, экономическая и социальная жизнь. «Роль государств, — подчеркивает объяснительная записка к Хартии, — будет заключаться не в своевольном выборе этих вариантов, а в поиске для каждого регионального или миноритарного языка формулировок, которые наилучшим образом отвечают состоянию развития этого языка».

Кстати, пояснительная записка к Хартии даже допускает вариант, когда государство может ограничиться ратификацией документа без принятия мер особой защиты относительно какого-либо конкретного языка. Хартия призывает «учитывать затраты, необходимые для реализации многих положений, и различия административных и финансовых возможностей европейских государств». Кроме того, Хартия подчеркивает: на языки, не связанные с определенной территорией, распространяются только базовые меры защиты.

Анализ практики реализации Хартии свидетельствует о дифференцированном подходе государств-участников к определению мер защиты конкретных языков. Причем отдельные государства (например, Дания) сообщили, что не будут отчитываться о мерах защиты таких региональных (миноритарных) языков, как фарерский и гренландский, ссылаясь на существующий высокий уровень защиты этих языков. Между тем некоторые государства сообщили, что специальному режиму защиты будут подлежать государственные языки — ретороманский и итальянский в Швейцарии и шведский в Финляндии.

В свете изложенного становится очевидным, что разработке принятого Верховной Радой Украины законопроекта о ратификации Хартии не предшествовала тщательная и ответственная проработка самых рациональных и реалистических вариантов защиты языков, функционирующих в пределах нашей страны.

Пренебрегая необходимостью дифференцированного подхода к оценке фактического состояния отдельных языков, закон предусматривает применение абсолютно тождественных мер особой защиты к языкам таких меньшинств: белорусского, болгарского, венгерского, гагаузского, греческого, еврейского, крымскотатарского, молдавского, немецкого, польского, русского, румынского и словацкого.

Наличие в этом перечне греческого, еврейского (языков или меньшинств?) порождает путаницу. Если авторы закона имели в виду языки, то греки и евреи в Украине сегодня используют, соответственно, новогреческий и идиш. Если — меньшинства, то это противоречит Хартии, предметом которой являются языки, а не меньшинства. Но более серьезный недостаток заключается в том, что, вопреки цели Хартии, закон не упоминает такие языки, как, например, караимский, крымчацкий, ромский, носители которых традиционно живут в определенных местностях Украины.

Есть все основания полагать, что, например, такие языки, как болгарский, молдавский, немецкий, польский, русский, румынской, словацкий и венгерский, не нуждаются в особой защите. Они являются официальными в соответствующих государствах и имеют необходимую государственную защиту. В границах Украины также нет препятствий для применения этих языков представителями соответствующих национальных меньшинств в местах их компактного проживания. Состояние языков этих меньшинств в Украине вполне удовлетворительное, поскольку украинское законодательство и практика традиционно уделяют большое внимание защите прав национальных меньшинств, в том числе и языковых.

Среди перечисленных языков самую сильную позицию занимает русский, который длительное время был имперским языком и продолжает широко использоваться в границах всей Украины, особенно в ее восточной части. В Украине русский язык не является региональным или миноритарным, поскольку, в соответствии с Хартией, подпадает под определение языка, не связанного с определенной территорией. Это является дополнительным основанием применять по отношению к нему не особый, а базовый режим защиты.

Иначе говоря, перечисленным в законе языкам, кроме гагаузского, крымскотатарского и, возможно, белорусского, не угрожает исчезновение с языковой карты Европы, и потому относительно них должен применяться только базовый режим защиты.

В то же время особый режим защиты должен бы распространяться на такие языки, как гагаузский, караимский, крымскотатарский, крымчацкий, ромский. Эти языки не являются широкоупотребляемыми ни в Украине, ни за ее пределами. Они не защищены официальным статусом, поскольку народы, которые на них говорят, немногочисленны и не имеют собственных государственных образований. К этому перечню, пожалуй, следовало бы добавить белорусский язык, который, несмотря на его официальный статус в Беларуси, продолжает приходить в упадок.

Наконец, в соответствии со статьей 3 Хартии, меры особой защиты должны применяться к украинскому языку, который (несмотря на его статус государственного языка) остается в состоянии, угрожающем его существованию. В годы независимости наблюдалось даже ухудшение фактического состояния украинского языка и сужения его применения в определенных сферах общественной жизни. Вследствие этого этнические украинцы, составляющие 77,8% населения в Украине, согласно данным Всеукраинской переписи населения 2001 г., оказались в положении дискриминированного национального меньшинства в собственной стране. Нельзя не согласиться с Иваном Дзюбой, весьма точно оценившим ситуацию: «Если смотреть правде в глаза, то сегодня в Украине национальным меньшинством, находящимся под наибольшей угрозой и требующим защиты, являются украиноязычные украинцы».

Вполне очевидно, что необходимо внести важные поправки к закону Украины «О ратификации Хартии региональных языков и языков меньшинств». Для этого необходимо:

— детально изучить реальное положение языков через выяснение ареалов распространения, количество носителей, компактность их проживания в определенных местностях и тому подобное;

— определить окончательный перечень языков, действительно требующих особой защиты;

— разработать конкретные варианты обязательств государства по каждому из этих языков;

— учитывать реальные возможности государства, наличие у него необходимых финансовых и материальных средств, а также специализированного ресурса — квалифицированных кадров со знанием редких языков.

Вполне очевидно, что подготовка нового законопроекта и его принятие Верховной Радой требуют определенного времени. Европейское же сообщество ждет от Украины выполнения обязательств, определенных в ее собственном законе. В сложившейся ситуации практический выход заключается в выполнении обязательств по особой защите гагаузского и крымскотатарского языков. По мнению специалистов, фактическое состояние этих языков действительно неудовлетворительное, их защита предусмотрена действующим законом, и они, бесспорно, останутся объектом защиты после внесения поправок в него. Принятие мер особой защиты относительно гагаузского и крымскотатарского языков должно стать первым этапом выполнения Украиной своих международных обязательств, в соответствии с целью и объектом Хартии.