ИРАН НАМ ДРУГ, НО ИСТИНА ДОРОЖЕ

Визиты первых лиц государств всегда становятся событием номер один в политической хронике. На фоне украинских реалий, отягощенных «кольчужным» скандалом, визит президента Ирана, — страны, имеющей непростые отношения с США, приобретает двусмысленный характер. Украинские чиновники, комментировавшие совпадение визита с работой американско-британской комиссии экспертов, с обеспокоенностью отмечали, что он может быть интерпретирован как очередной реверанс Киева в сторону стран-изгоев. Следует отметить, что решение о времени визита иранского президента было принято задолго до начала нынешнего скандала – в мае 2002 года (до этого он неоднократно переносился еще с 1993 г.). По некоторым данным, Киев зондировал возможность очередного переноса сроков визита, но иранская сторона мягко, но решительно настаивала на выполнении достигнутых ранее договоренностей. Причину такой неуступчивости следует, видимо, искать в совокупности внешне- и внутриполитических факторов, обостривших и без того непростую ситуацию в Иране.

В комментариях украинских чиновников в отношении достигнутых договоренностей между Украиной и Ираном можно заметить некоторую дистанцию от партнеров, подчеркивающую, таким образом, в первую очередь иранскую заинтересованность в дальнейшем развитии сотрудничества.. Это наиболее видно из комментариев министра иностранных дел Украины Анатолия Зленко: «Ми зрозуміли, що іранська сторона демонструє зацікавленість продовжити співробітництво у цьому напрямку»; «Україна готова для того, щоб транспортувати через свою територію іранський газ до країн Європейського Союзу» (УНИАН).

События последних лет показывают, что долгий период, когда Иран катился на волне революционного энтузиазма, которым можно было оправдать многое – репрессии против инакомыслия, ограничения свободы слова и экономические проблемы, — остался позади. После «военного коммунизма» первых лет страна быстро пошла по центробежной спирали некоего подобия горбачевской перестройки. Однако пока весьма скромные успехи дважды победившего на выборах президента Ирана Сейеда Мохаммада Хаттами и не приведшие к сколько-нибудь существенным изменениям студенческие демонстрации и другие формы протеста показывают, что реальная власть в Иране по-прежнему остается в руках клерикальной верхушки. Хаменеи и его окружение справились с мягкой внутренней оппозицией и даже в определенной мере научились использовать ее в интересах улучшения внешнеполитического имиджа. Поэтому реальная угроза режиму в настоящий момент может исходить только извне. Подтверждением серьезности этой угрозы служат слова американского президента об «оси зла».

Иранская внешняя политика переживает сейчас сложное время. Страна теоретически может стать следующей после Ирака в очереди на вооруженное вторжение. И если вероятность такого поворота событий оценивается как достаточно низкая, то усложнение стратегической ситуации для Тегерана в Персидском заливе после начала новой войны просматривается достаточно отчетливо. Ирану срочно нужны если не союзники, то хотя бы позитивный нейтралитет как можно большего количества государств. На фоне этого особое значение приобретают любые двусторонние контакты, которые хоть в какой-нибудь мере можно было бы представить как позитивные и дружественные вне зависимости от их реального экономического и политического наполнения.

Следует также отметить, что визит Хаттами происходит на фоне провалов внешнеполитической доктрины в Каспийском регионе. Для Ирана Каспий в экономическом отношении не имеет ключевого значения. Чего не скажешь о политических мотивах. Каспий отнесен к числу важнейших внешнеполитических приоритетов. Именно в этом регионе Тегеран рассчитывал продемонстрировать всем и себе в первую очередь, что государство может успешно действовать на внешнеполитической арене. Скандал в Иране разразился после подписания двустороннего российско-азербайджанского соглашения о разграничении вод Каспия и уже повлек за собой требования об отставке министра иностранных дел Харрази. Двусторонний российско-азербайджанский договор существенно подорвал усилия Ирана по закреплению своего особого статуса на Каспии, сделав нереальными претензии на половину (как максимальное требование) и даже на пятую часть вод этого самого большого закрытого водоема мира. Удар оказался еще более болезненным, потому что его нанесла Россия, которую в Иране в последнее время рассматривали как важного, а по некоторым направлениям — важнейшего партнера.

Дело не ограничилось одним направлением, вслед за каспийским провалом жесткой критике были подвергнуты и другие «векторы» внешней политики. В частности, критики с разных сторон напоминают о неурегулированных отношениях с Вашингтоном, о затянувшейся нормализации с ЕС, о подозрительном отношении арабских соседей. В условиях всеобщей подозрительности, царящей в стране, иранские и иностранные эксперты уже интерпретировали критику внешнеполитических ходов правительства со стороны парламента как очередное обострение жестокого противостояния между группами реформаторов и муллократов. В результате внешняя политика стала местом выяснения отношений между двумя непримиримыми группами иранского истеблишмента. И в этой ситуации перенос визита президента Ирана или любой другой новый внешнеполитический сбой, вероятно, стал бы причиной нового еще более жесткого витка противостояния.

Иран — одна из немногих, если не единственная из ближневосточных стран, активно развивающих отношения с постсоветским пространством. Причем это сотрудничество носит достаточно многоплановый характер и не замыкается в одной лишь политической и торгово-экономической плоскости, затрагивая гуманитарные и научно-технические проблемы. Безусловно, приоритетными для Ирана выступают отношения с Россией и соседями на Кавказе и в Центральной Азии. В последнее время наблюдатели отмечают заметное оживление сотрудничества с Беларусью. Однако даже на фоне более чем активных контактов с ближайшими северными соседями (достаточно сказать, что только в этом году Хаттами встречался со всеми центральноазиатскими лидерами и президентом Гейдаром Алиевым), отношения с Украиной у Ирана до сих пор развивались достаточно динамично.

Тактика Ирана на постсоветском пространстве отчасти напоминает несколько модифицированный и хорошо известный украинским дипломатам вариант иракской стратегии пряника, когда получение выгодных контрактов (к слову сказать, как и в случае с Ираком, не столь уж гарантированное) обусловливается политической поддержкой Тегерана. Конечно, Иран не Ирак. В отличие от прямолинейной политики последнего, которую в двух словах можно назвать «политика в обмен на экономику», Иран демонстрирует большее разнообразие внешнеполитических и внешнеэкономических подходов.

В то время как повестка дня иракской дипломатии в течение десяти лет сводилась к одному вопросу – прорыву экономической блокады и политической изоляции, болевая точка иранской внешней политики находится в области прав человека и материализуется в голосованиях по этому вопросу в ООН. Достаточно сказать, что именно права человека стали камнем преткновения в переговорах о торгово-экономических отношениях между Ираном и ЕС, и в конечном итоге эта проблема затормозила заключение необходимого Тегерану соглашения. Насколько можно судить, иранская сторона могла предложить Киеву — в обмен на негативное голосование по резолюции ООН — расширение сотрудничества в нефтегазовом секторе.

По оценкам экспертов, статистические показатели торговли между Украиной и Ираном не отображают реальной ситуации. Наблюдается уже привычная для наших контактов с Ближним Востоком картина, когда значительная часть украинской конкурентоспособной продукции (в особенности металлы и продукция машиностроения) поставляются в Иран через третьи страны, имеющие более устойчивые и налаженные связи с потребителями (среди таких посредников обычно фигурируют Азербайджан, ОАЭ, РФ, Туркменистан и даже ряд европейских государств, в частности Австрия, ФРГ и Италия). Видимо, этим и объясняются не отвечающие потенциальным возможностям показатели товарооборота между двумя странами, составившие за первое полугодие 2002 г. всего лишь 46,9 млн. долл. Сохранение практики выхода на этот в общем-то не маленький рынок через посредников лишает отечественных предпринимателей не только значительной части прибыли, но и надежных перспектив закрепиться на рынке. Несмотря на все это, многими в Украине Иран рассматривается как один из самых перспективных экономических партнеров, во всяком случае на Ближнем Востоке. В этой связи показательна значительная активизация уже в нынешнем году контактов в сфере научно-технического сотрудничества, чему в немалой степени способствовали контракты в области авиастроения. На очереди стоят машиностроение, энергетика, нефтегазовая промышленность, химия, нефтехимия, транспорт и сельское хозяйство.

Газовая тема постоянно присутствует во время контактов Украины с Ираном практически на всех уровнях. Однако многие эксперты отмечают эфемерность планов строительства газопровода из Ирана через Украину с выходом на европейские рынки. Постоянно поддерживая украинский интерес к этой теме, Иран, по всей видимости, просто зондирует ситуацию. Потенциальный выход на газовый рынок ЕС представляет собой один из безусловных приоритетов иранской энергетической стратегии. Поэтому иранская дипломатия использует любые доступные возможности для получения свежей информации в этом направлении.

Потенциально наиболее верным внешнеэкономическим козырем Украины на иранском рынке могло бы быть ВТС. Однако возможность такого хода для Киева полностью исключена. Более того, Украина как одна из стран учредителей Вассенаарских договоренностей приняла на себя обязательства не осуществлять военно-технического сотрудничества с Ираном. И, как утверждают официальные украинские источники, такого сотрудничества между двумя странами нет и быть не может.

Отношения с такими странами, как Иран, для Украины определяются несколькими противоречивыми обстоятельствами. С одной стороны, сама возможность закрепиться на иранском рынке в значительной мере обусловлена именно определенной изолированностью этого государства от внешнего мира. С другой стороны, слишком интенсивные темпы развития экономических контактов со страной-изгоем чреваты опасностью переиграть, зайти слишком далеко, и таким образом самим оказаться в списке международных париев. Поэтому внешнеполитическая активность Украины на иранском направлении напоминает хождение по канату или, иначе говоря, навигацию в пресловутом древнегреческом проливе – между Сциллой экспортных аппетитов и Харибдой раскручиваемой Западом войны с террором.