«ГАНЬБА» «ЛЬВОВСКОЙ СЛАВЫ»

Празднование 10-й годовщины Независимости Украины во Львове обернулось скандалом. Конфликт разгорелся вокруг конкурса «Львовская слава», учрежденного к юбилею Львовской областной радой. Законодательная власть области задумала отметить премиями достижения местных деятелей культуры и искусства, своим творчеством сделавшим весомый вклад в становление молодой Украинской державы. В рамках этого конкурса была предусмотрена и премия имени Вячеслава Чорновила в области журналистики и публицистики.

Львовская областная организация Национального союза журналистов Украины (ЛООНСЖУ) выдвинула на нее Георгия Гонгадзе. В заявлении секретариата данной организации относительно мотивов, которые предопределили кандидатуру Гонгадзе, сказано: «Выбирая среди возможных других достойных претендентов именно Георгия Гонгадзе, мы руководствовались интересами современной украинской журналистики и считали, что он больше других сделал для утверждения столь нужной Украине сегодня свободы слова». Однако единогласное решение секретариата, основанное на мнении подавляющего числа редакционных коллективов, не понравилось организаторам конкурса.

Руководство области, похоже, не ожидало подобного «сюрприза». Союз журналистов уже как-то демонстрировал свою оппозиционность. Прокатившаяся недавно Украиной «Хвиля свободи» была бы невозможной без однозначной поддержки объединения журналистов. Были ли какие-либо рефлексии на сей счет из Центра, неизвестно. Скорее всего, стремление «исправить ошибку» коллективного решения журналистов родилось на местном уровне. Видимо, директива по «постановке диссиденствующих на место» возникла из подобострастного желания не вызвать лишнего гнева вышестоящего: чтоб не было повода потом в мучительных извинениях объясняться, мол, у нас на вас тут чихнули. Во избежание возможного проявления аллергии первого лица страны на фамилию «Гонгадзе» третьи лица области принялись «работать» с идейно незрелым руководством журналистского объединения.

Областному отделению НСЖ в лице его главы Степана Курпиля вначале просто посоветовали пересмотреть свое решение. И обоснование как будто бы нашлось убедительное: «этот грузин ведь не львовянин». В кабинетах облрады и облгосадминистрации как будто никто не знал, что Гонгадзе учился во Львове, в этом городе сформировался как журналист и немало сделал для становления той же демократии. Областное отделение НСЖ стояло на своем. В отношении секретариата ЛООНСЖУ впору было говорить: «Товарищи не понимают!»

Тогда организаторы «Львовской славы» нашли новый «юридический» аргумент. Вдруг обнаружилось, что в общем положении о премиях нет пункта, который бы позволял награждать посмертно, но не было и запретов каких-либо на посмертное присуждение премии. Более того, в специальном положении о журналистско-публицистической премии присутствовал пункт, который предусматривал возможность присуждения премии посмертно, в порядке исключения. Областное руководство устами управления культуры вдогонку сообщило, что «специальное положение» никем не утверждено…

Ранее организаторы конкурса ничего не имели против пункта, касающегося исключительных случаев. Об этом можно судить хотя бы по тому, как развивались события по выдвижению кандидатур «в соседнем жанре», изобразительном искусстве. Издательства «Миссионер» и «Каменяр» выдвинули на посмертное награждение художницу Софию Караффи-Корбут. Ее работы даже допустили было к участию в выставке номинантов. (Гонгадзе, к слову говоря, такой возможности не предоставили.) После того как на ЛООНСЖ не подействовал аргумент о нельвовскости Гонгадзе, творчество Караффи-Корбут также сочли неподходящим для «Львовской славы». По мнению С. Курпиля, это было сделано, чтобы создать прецедент для Гонгадзе.

Власть даже прибегла к аргументу, убивающему своей наивной беспардонностью. «Нам говорили, - вспоминает совсем недавние события глава ЛООНСЖУ, - что Гонгадзе выступал против власти и что поэтому власти теперь не с руки давать ему премию. Поскольку конкурс финансируется властью. Такое впечатление, что функционеры вытягивали премиальные деньги из кармана главы облгосадминистрации! Эти деньги выделяются из областного бюджета - это деньги налогоплательщиков. Поэтому такие заявления со стороны «слуг народа» - это элементарное непонимание своей роли в обществе и своих функций».

Общего языка с представителями журналистского цеха найти не удалось. Зато нашлись штрейкбрехеры в среде пограничных творческих союзов. На журналистскую премию были выдвинуты альтернативные претенденты: Ирина Калынець, в советском прошлом подвергавшаяся репрессиям, многолетний политзаключенный Богдан Когут и преподаватель факультета журналистики Львовского национального университета имени Ивана Франко Василий Лизанчук. Справедливости ради нужно признать, что эти авторы иногда появляются в периодике или в электронных СМИ с публикациями или выступлениями, но непосредственного отношения к собственно журналистскому труду они не имеют. На премию по журналистике и публицистике действительно уважаемых авторов выдвинули за литературные достижения.

Обсуждение кандидатур, претендующих на участие в конкурсе, должно было состояться на «предварительном заседании жюри», куда включены главы творческих союзов. Так вот, на это самое предварительное заседание главу Союза журналистов области как раз и не пригласили. Не будь он журналистом, о том заседании так бы и не узнал. Но глава Союза журналистов прибыл на заседание жюри, попытался узнать причину такого «невнимания» к возглавляемой им организации. Организаторы конкурса, естественно, «ни сном, ни духом»: поручение всех пригласить давалось, но «кто-то где-то плохо сработал». Этого «кого-то», естественно, найти не удалось… Да не это главное - собрание членов жюри по поводу Гонгадзе ничего не решило.

На заседание, где предполагалось все же определиться с соискателями, Степана Курпиля пригласили, но в бюллетенях, подготовленных для тайного голосования, не оказалось фамилии Гонгадзе. Это при том, что Союз журналистов своей заявки не отзывал, а убедительность отказных «аргументов» властей оставляла желать лучшего. Председатель Союза журналистов требовал включить Георгия в список. Сопредседатель конкурса, заместитель главы облгосадминистрации Владимир Герич был неумолим. Наверняка оставалась боязнь, что члены жюри, многие из которых достойны уважения, вполне могли бы во время тайного голосования поступить так, как им велит совесть. Глава ЛООНСЖУ в знак протеста покинул собрание. Результат был предрешен. Жюри присудило премию Ирине Калынець и Богдану Когуту. Мнение общественной организации журналистов, объединяющей около 700 профессиональных журналистов, было грубо проигнорировано.

День вручения наград постоянно переносили. Не в последнюю очередь, очевидно, из-за того, что организаторы искали нужные слова для оправдания своего поведения. Церемония состоялась аж 28 августа. Ирина Калынець получать свою премию не явилась.

В сложившейся вокруг премии имени Вячеслава Чорновила ситуации ЛООНСЖУ приняла решение присудить Георгию Гонгадзе (посмертно) свою Специальную премию в области журналистики и публицистики. Ее вручат Лесе Гонгадзе к первой годовщине трагической гибели ее сына. Инициатива ЛООНСЖУ получила широкую поддержку не только в среде журналистов. Свои пожертвования делают партии, общественные организации, предпринимательские структуры, обычные люди. На сегодня уже собрана сумма, гораздо превышающая ту, которая могла быть вручена.

Несмотря на всю изощренность действий областной власти, интеллектуально сильными описанные ее ходы назвать трудно. Вместо того чтобы всеми конечностями выталкивать имя покойного журналиста из списка претендентов, можно было бы, немного помыслив, обратить ситуацию себе на пользу. Глава ЛООНСЖУ по этому поводу говорит: «Если Президент открещивается от исчезновения Гонгадзе, то известные действия областных бюрократов наводят на некоторые подозрения. Приняв нашу кандидатуру, власть только выиграла бы. Может быть, признание оппозиционного журналиста и не выглядело бы очень искренним, но авторитет власти поднялся бы хоть как-то. Вообще же, я считаю, что журналистам не стоит брать участия в конкурсах, которые организовывает власть. Это все профанация. И в данном случае премию в области журналистики и публицистики нужно назвать не именем Чорновила, а именем Леонида Кучмы. Тогда это будет отвечать духу проведения этого конкурса».

Галычане - народ «запопадливий». В отличие от степняков, наши люди обычно стараются угождать властям, начальству, соседу в глаза говорить приятные вещи. Особенно этим грешат, так сказать, интеллигенты. В этом смысле нынешние львовские журналисты, похоже, ломают установившийся стереотип. И, думается, не только потому, что бескомпромиссной гражданской позиции от работника СМИ требуют профессиональный долг, журналистская этика. В окрестных областях также работают профессионально подготовленные журналисты. И тем не менее представить себе, чтобы журналисты, скажем, Тернопольской области отважились повторить подвиг львовских коллег, несколько трудно. У соседей пресса - «зашуганная», и похлеще, чем в советские времена. Там если кто и отважится на какое-то откровение, то делает это тихонько, в традициях Эзопа.

Прецедент неповиновения львовской журналистской организации скорее можно объяснить обстоятельствами экономического плана. Львов все-таки является мощным городским образованием и к тому же имеет свою журналистскую школу. Медиа-рынок в городе стал реальностью. Тех же газет во Львове - как собак. В ситуации жесткой конкуренции небюджетным изданиям невыгодно заниматься угодничеством - тиражи падают моментально. Неагрессивные СМИ в вопросе выживания могут рассчитывать только на подачки властей.

Почему беспринципными показали себя другие творческие союзы области? За ними не оказалось самостоятельной экономической базы - рынки живописи, пения, драмы, художественного слова в нашей области, как, впрочем, и в остальных, пока не состоялись. Наши разного рода «митці» в основном ориентированы на создание «высокохудожественных произведений». (Да, собственно, творения значительной части художников не достигают уровня действительно высокого искусства и часто представляют собой наборы сложных и запутанных символов и метафор.) А так называемое элитарное искусство нуждается в дотациях, поскольку оно малодоступно для большинства реципиентов. По большому счету, творческим союзам часто нечего рынку предложить. В том же писательском союзе доминирует эстетика 60-х или 70-х.

В свете сказанного напрашивается вывод, несколько неожиданный для наших патриотов. Свобода более реальна, если ее добиваться не в плоскости морали, а в плоскости экономики. Возмущаться аморальностью бюрократии, тем более бюрократии слабодемократического государства, все равно что критиковать комара за пристрастие к чужой крови. В природе власти - «отчуждаться от интересов толпы», вести игры в стиле интриг. Надеяться на то, что управленцы когда-нибудь станут вести себя сообразно законам этики и жизнь от этого станет праздничной, по меньшей мере, наивно.