ЕЩЕ РАЗ О ЕДВАБНОМ: АНТИСЕМИТИЗМ НА ФОНЕ ХОЛОКОСТА

Кажется, ни одна из документальных книг, изданных в Польше за последние 10 лет, не вызвала столь бурной реакции общественности внутри страны и за ее пределами, как тоненькая книжица под названием «Соседи» профессора истории Януша Томаша Гросса. В мае прошлого года она увидела свет в Польше, в апреле этого — в Соединенных Штатах. Почему же событие, произошедшее почти 60 лет назад в маленьком городке Едвабнэ, расположенном на северо-востоке страны в 150 километрах от Варшавы, так взволновало многих поляков? Разве о горькой правде еврейского населения Едвабного, почти целиком сожженного 10 июля 1941 года, не было известно и раньше? Был известен факт, но не была известна правда.

Януш Гросс в книге «Соседи», как и Агнешка Арнольд, автор документальной ленты под таким же названием, доказывают: еврейское население города жарким июлем 1941-го сожгли не гестаповцы и гитлеровская жандармерия, а местные жители, организованные для этого местной властью. Главный свидетель того злодеяния Шмуль Вассерштайн, спасенный от гибели жительницей Едвабного Антониной Вышыковской, вспоминает: «Утром 10 июля 1941 года восемь гестаповцев прибыли в город и встретились с представителями местной власти. Когда у тех спросили, какие у них планы насчет евреев, они почти хором ответили, что все евреи должны быть уничтожены. Когда немцы предложили пощадить хотя бы по одной семье из каждой профессии, местный столяр Бронислав Шлешинский ответил: «Имеем вдоволь собственных мастеров, надо истребить всех евреев, ни один не должен остаться в живых».

Какой могла быть реакция каждого честного поляка после порции столь страшной и беспощадной правды? Естественно, мгновенно начали срабатывать какие-то защитные механизмы нации: разве возможно такое в стране, считающейся потерпевшей стороной в борьбе с Гитлером и потерявшей в той войне более шести миллионов своих сограждан? Пример Едвабного, как и Радзилова и Вонсоша, свидетельствует: да, возможно, ибо в Польше, как ни в какой другой стране Европы, кроме нацистской Германии, был очень силен и живуч антисемитизм. Впрочем, это не вся правда о польском антисемитизме периода германской оккупации. Кажется, глубже других раскрыл его парадоксальную природу известный диссидент и публицист, главный редактор «Газеты выборчей» Адам Михник: «Поляки и евреи боролись против Гитлера, а некоторые из поляков даже спасали евреев, хотя это грозило им смертью». Мы знаем сегодня, что тот, кто спасал евреев, не только сам мог погибнуть, но и подвергал смертельной опасности всю свою семью. Но и это не все: евреев надо было надежно спрятать не только от гитлеровцев, но и от соседей, которые могли донести фашистам об этом. Тот же Михник пишет: «Таким образом, имеем дело с единственным в своем роде парадоксом: на оккупированной польской территории один и тот же человек мог быть и антисемитом, и героем движения сопротивления, и спасителем евреев. Написав эти слова, чувствую почти шизофреническую боль: я поляк, и мой стыд от совершенного в Едвабном — это стыд поляка. Но я прекрасно понимаю, что если бы в то время находился в Едвабном, был бы тоже убит как еврей».

Правда о трагедии в Едвабном, которая не могла пробиться к широкой общественности сквозь колючую проволоку коммунистической идеологии и пропаганды и потом почти 10 лет еще блуждавшая в Третьей Речи Посполитой, повергла в шок не только Михника — поляка и еврея. В стране началась широкая общественная дискуссия, смысл и акценты которой вышли далеко за пределы самого события. Она не закончилась и сегодня, спустя полгода. Кажется, нет и не было ни одной серьезной польской газеты, телеканала или радиопрограммы, которые не уделили бы этой теме своего внимания. Вторая по влиятельности после «Газеты выборчей» польская газета «Жечпосполита» опубликовала не только авторский вариант книги Я.Гросса, но и предоставила свои страницы его главному оппоненту — историку Томашу Стжембошу. Активизировалось изучение досье «Едвабнэ и в Институте памяти народной — специальном учреждении, исследующем злодеяния против граждан польской и других народностей на территории Польши. Дискуссия о Едвабном стала по сути диалогом между невольными защитниками польского антисемитизма и представителями современного европейского мышления, с уважением относящимся к любому этносу. Если злодеяние, совершенное в Едвабном, принципиально не относится к Холокосту, то как же тогда его называть? Совершенно очевидно, что формула «польского парадокса оккупационного периода» А.Михника, синтезирующая в себе и неприязнь, и благородство, не способна объяснить того, что произошло в Едвабном. Не способна из-за разнородности польского антисемитизма того времени, имевшего несколько уровней, не всегда совпадавших между собой. Был антисемитизм властей, антисемитизм костела и антисемитизм обыденных поляков. Потому Едвабное — это не только трагедия польских евреев, но и трагедия тысяч, а, может быть, и миллионов поляков, которые не питали ненависти к своим соседям-евреям, но должны были молчать и остерегаться, наблюдая за злодеяниями своих соотечественников. Уже упоминаемая здесь Агнешка Арнольд, цитируя завещание Шмуля Вассерштайна, говорит: «...казнь в Едвабном вершили около 100 жителей, они привели в ужас остальную часть города. Силу и чувство безнаказанности убийцам дали немцы, это вне всяких сомнений. Остальные не имели выбора, ибо ситуация была проста: или ты с нами, или с евреями. Для людей, ставших пассивными свидетелями казни, а их было большинство, то была трагедия. И такой она остается по сей день». О живучести антисемитизма на периферии А.Арнольд тоже говорит очень убедительно: «Мы совершенно не понимаем, какое огромное различие имеется между «Праведником мира» в Варшаве, гордо шагающим с поднятой головой, и «Праведником мира» в польской провинции, где свои заслуги ему часто надо скрывать...»

Такова реальность. Таков вчерашний польский антисемитизм. За его грехи спустя несколько десятилетий пришлось отвечать даже сотрудникам администрации президента Александра Квасьневского.

Польская дискуссия о Едвабном, а, значит, дискуссия о польском антисемитизме не могла не аукнуться и за океаном. Речь не только об известных публикациях в «Нью-Йорк таймс» или сборнике репортажей и материалов о Едвабном, которые в апреле привез с собой в США министр иностранных дел В.Бартошевский. Громкий скандал разразился в среде польской диаспоры США. Ее официальный лидер Э.Москаль безо всяких оснований на то обвинил известнейшего американского поляка Я.Новака-Езьоранского, — легендарного варшавского курьера и многолетнего директора радиостанции «Свободная Европа», в коллаборационизме с Гитлером. Истинная причина такого злостного выпада Э.Москаля кроется, естественно, не в том, что ему открылись какие-то новые, доселе неизвестные документы, а в том, что Я.Новак-Езьоранский поддержал намерение президента Польши 10 июля этого года попросить извинения у народа Израиля за преступление своих соотечественников. Я.Новак-Езьоранский выразился в том смысле, что президент Александр Квасьневский в трудное для Польши время своим решением спас моральный авторитет страны. Иначе оценил намерение президента небезызвестный политик правого толка Антони Мачеревич. В апреле он обратился с иском в варшавский суд по поводу того, что А.Квасьневский оскорбил его честь и достоинство как поляка, несколько раз заявив о готовности просить прощения у евреев за злодеяния в Едвабном. На премьера Е.Бузека в суд еще никто не подавал, но именно ему принадлежит высказывание: «Участие поляков в злодеянии в Едвабном — бесспорно».

А, может, все-таки поспешили политики, когда говорили такие слова? Тогда выслушаем директора Института памяти народной профессора Леона Кереса: «Даже без знакомства с материалами процесса, но на основании того, что уже известно, можно утверждать: поляки там были, были соучастниками казни. Можно, конечно, размышлять, кто был вдохновителем акции, была ли она спланирована...» И далее: «Считаю, что я должен быть с моим народом в минуты добрые и злые. Сейчас мы переживаем эти последние... Не чувствую как поляк ответственности за то, что произошло в Едвабном, но чувствую за это в себе вину. И если кто-то меня атакует за то, что чувствую и о чем громко говорю, отвечаю таким: никто не имеет права отнять у меня чувства вины за то, что произошло 10 июля 1941 года».

Такие счеты с собственной совестью, считает Л.Керес, должен провести каждый поляк. А в помощь ему придет Белая книга, которую вскоре издаст Институт памяти народной. Там будет написано и о Едвабном.

Почти за месяц до трагической годовщины в Польше делается многое, чтобы приблизиться или узнать полную правду о Едвабном. Недавно завершен первый этап эксгумационных работ на месте казни евреев, а также определено содержание надписи на памятнике, который будет стоять на мемориальном комплексе. В нем не упоминается количество жертв, а виновником злодеяний называется только германский нацизм. Надписью остался неудовлетворен посол Израиля в Польше Шевах Вайс, а легендарный и единственный из оставшихся в живых участник восстания в Варшавском гетто Марек Эдельман считает, что перед тем, как в Едвабнэ пришел нацизм, «там уже были шовинизм и ненависть», и об этом стоило бы написать.

Это была и есть, пожалуй, самая трудная дискуссия в польском обществе. Она еще раз продемонстрировала, насколько живучими остаются старые стереотипы антисемитизма, свойственные, в основном, людям старшего поколения и напрочь отсутствующие у тех, кто каждый год, в день памяти жертв Холокоста, съезжается сюда со всего мира, чтобы пройти Маршем живых дорогой смерти Освенцим—Биркенау.

Злодеяния против человечества не имеют срока давности. Не имеет его и человеческая память. Но для будущего мира важнее, что человечество научилось уже говорить такие трудные, но бесценные слова: «Просим прощения».

Мы услышали их 27 мая, когда представители польского епископата в варшавском костеле Всех святых молились о жертвах Едвабного и просили прощения у Господа Бога за содеянный грех и невинно пролитую кровь. Нет никакого сомнения, что эти слова польская и международная общественность услышат от высших властей Польши и 10 июля сего года — в день 60-летия трагедии в Едвабном.